Безудержная страсть (СИ) - Кузьминых Юлия - Страница 81

При известии о беременности родная семья первая отреклась от Софии. Им не хотелось нести позор своей дочери, грязно связавшейся со знатным, женатым синьором, так же как и не хотелось когда-либо видеть отродие этой порочной связи.

Но мужество не покинуло Софию и уверенная, что за океаном будет лучше, чем здесь – дома, где собственная семья отвернулась от падшей женщины, носящей под сердцем невинное дитя, она покупает билет на корабль в Соединенные Штаты и вскоре обосновывается в Чикаго.

С трудом читая обо всех передрягах судьбы, выпавших на долю несчастной женщины, Мануэль не смог сдержать протяжного вздоха, вызванного искренней печалью и состраданием к матери Шеннон. Однако были и редкие моменты, когда кончики его губ приподнимались в слабой улыбке, как например, когда он узнал, что София назвала Шеннон в честь одинокой пожилой американки, приютившей беременную иностранку, даже не говорящую на ее родном языке. Также как и искренне радовался успехам маленькой шестилетней девочки, и огорчался над ее проблемами со школой…

В оцепеневшем состоянии Мануэль перевел взгляд на белый китайский фарфор изящной кофейной чашки, но вместо нее увидел лишь сияющие ослепительным огнем светло-карие глаза.

Неужели Шеннон на самом деле родная дочь Леонардо Пасквитти?

Со столь ошеломляющей правдой трудно было мгновенно смириться, но все же, где-то глубоко в душе он верил записям Софии. В них было столько неподдельных чувств, что в подлинности ее слов не приходилось сомневаться.

Шеннон… Его маленькая Шеннон – уличная ободранка приходилась дочерью одного из самых богатых людей во всей стране!

– Как думаешь, этот наряд сможет отвлечь тебя от тех тяжелых мыслей, что сейчас блуждают в твоей голове? – Послышался с порога томный голос.

Быстро приподняв голову, Мануэль посмотрел в дверной проем, где облокотившись спиной о деревянный косяк, стояла шаловливо улыбающаяся девушка. Одетая в короткую, газовую материю блекло-белого цвета, позволяющую разглядеть стройное тело своей обладательницы, чьи пленительные изгибы прикрывало лишь белоснежное бикини, Шеннон была похожа на фотомодель, сошедшую с обложки.

– Я не знаю, как эта штука называется, – усмехнулась брюнетка, приподняв тонкие бретельки выбранной одежды, – но она мне понравилась.

Кое-как приведя мысли в порядок, Мануэль попытался собраться и, одобрительно кивнув головой, закрыл, казалось бы, отдавливающий колени дневник, после чего поспешно убрал его в один из выдвижных ящиков письменного стола.

– Тебе очень идет. – Немного хриплым голосом после столь ошеломительных фактов отозвался он, до сих пор не в силах посмотреть ей в глаза.

Ничего не заметив, Шеннон радостно улыбнулась и, слегка протянув одну из своих стройных ног в его сторону, указала на легкие, золотистые босоножки, красующиеся на голой стопе.

– А как тебе это? – Покачивая длинной шпилькой, от которой отражались солнечные лучи, проникшие в кабинет через широкое окно, игриво спросила она. – Правда, хорошенькие?

Отметив, что ему больше нравится сама длинная ножка обворожительной обладательницы, нежели холодная, бездушная обувь, Мануэль встал с кресла и, сделав глубокий вздох, подошел к стоящей в дверях девушке.

Все ещё не придя в себя от обрушившихся как гром новостей, мужчина посмотрел в ее искрящееся радостью лицо, которое делало его одним из самых счастливых людей на всем свете. Как же мог так бесчеловечно поступить родной отец с этой милой девочкой? Неужели у Леонардо совсем нет сердца?

Тяжело сглотнув, Мануэль нежно дотронулся большим пальцем ладони до ее лица. Его руки слегка дрожали, но по-прежнему прикасаясь к ее мягкой щеке, он тихо прошептал:

– Ты прекрасна. Ты лучше всех.

Расцветая от такого комплимента, Шеннон нетерпеливо обняла его за плечи.

– А как же иначе может выглядеть женщина, прогуливающаяся по городу с лучшим мужчиной во всей Италии? – Подшутила она. – Ох, если бы ты только знал, как это трудно сделать выбор из такого необъемного свора одежды. И как твоя сестра только умудряется запомнить, где, что лежит? Я бы на ее месте давно бы…

Заметив его отсутствующий взгляд, Шеннон немедля примолкла, непонимающе сведя брови.

– Милый, – нерешительно назвав его одним из трех предпочитаемых им слов, о которых он говорил накануне, девушка тревожно заглянула в глубину его серых глаз, – с тобой все в порядке?

Заметив ее новое обращение к нему, губы Мануэля разошлись в теплой улыбке. Переполненный нежностью и любовью к стоящей возле него красавице, он медленно провел рукой по ее шелковистым волосам, наслаждаясь ощущением непередаваемой мягкости в своей ладони.

– Все прекрасно. – Тихо отозвался он.

Недоверчиво скривив губы, Шеннон отрицательно покачала головой. Слишком уж отчужденным выглядел Мануэль. Слишком замкнутым…

– А, по-моему, нет. – Продолжала допытываться она. – Ты очень скован. Неужели возникли какие-то проблемы на работе и тебе сегодня нужно срочно уйти на фабрику? Или… – Ее глаза на секунду расширились. – Или мы все-таки не едем на море?

Стряхнув с себя остатки своего былого ошеломления, Мануэль попытался до конца принять вновь открывшиеся факты и смириться с правдой. Однако, утопая в чарующем взгляде сияющих янтарных глаз, он никак не мог привыкнуть к мысли, кем на самом деле является этот очаровательный ангел.

После третьего глубоко вздоха, Мануэль все же заставил себя безмятежно улыбнуться и, притянув к себе девушку, трепетно поцеловал ее в темную макушку.

– Конечно, едем. – Успокоил он. – Но сначала, я думал, ты выпьешь хотя бы чашку кофе.

Наморщив свой маленький носик, Шеннон отклонила его заботливое предложение.

– Я не голодна. – Возразила она с улыбкой, когда Мануэль легонько подтолкнул ее за порог. – К тому же, я не привыкла к сытным завтракам, обедам и ужинам. Желудок уличной сироты совсем не прихотлив, ты разве не знал?

Сухо усмехнувшись в ответ, Мануэль вновь окинул ее своим странным, тяжелым взглядом.

– Действительно, откуда дворовая беспризорница может знать о подобных новшествах? – Тихо изрек он с затяжным вздохом, прикрывая за собой дверь кабинета.

– А что ты читал? – Взяв его под локоть, с улыбкой спросила Шеннон, после чего они не спеша направились в сторону парадного выхода, где стук ее цокающих шпилек по гранитному полу эхом отражался от высоких стен огромной залы.

Лицо Мануэля на мгновение окаменело. Говорить том, что он читал дневник ее матери – не входило в его планы, но и лгать было выше его принципов, поэтому проанализировав вопрос несколько с другой стороны, он изрек, по его мнению, вполне подходящий ответ:

– Фантастику. – С мрачным смешком отозвался брюнет.

Изумленно округлив брови, Шеннон машинально взяла корзину с фруктами, которую у самого выхода протянула ей внезапно появившаяся Роза, и вновь посмотрела на Мануэля.

– А мне дашь почитать? – С интересом спросила она. – Это должно быть стоящая история, раз она на тебя произвела такое глубокое впечатление.

– Что-то мне подсказывает, что эту историю ты и так хорошо знаешь. – Горько усмехнувшись, оповестил темноволосый мужчина, самолично открывая перед ней широкую дверь.

– Правда? – Заинтригованно остановившись, Шеннон посмотрела в непроницаемое лицо своего спутника. – И о чем же она?

– О несправедливости жизни. – Спокойно отозвался собеседник, стойко выдержав на себе ее внимательный взгляд.

Мгновенно наморщив свой маленький носик, Шеннон фыркнула и, наконец-то, прошла за порог.

Выйдя на ярко освещенное солнцем парадное крыльцо, оснащенное несколькими белоснежными колонами, Шеннон подставила козырьком ладошку ко лбу и, оглядевшись вокруг, полной грудью вдохнула свежий воздух.

– Какой же все-таки сегодня чудесный день!

Радуясь в душе перемене темы, Мануэль спустился по широким ступеням к заранее ожидавшему их автомобилю и, открыв для своей дамы дверь напротив водителя, поспешил за руль.

– Да, сегодня и впрямь чудесный день. – Вяло усмехнувшись, произнес он, заводя мотор «Ламборджини».