Плач - Сэнсом К. Дж. - Страница 133

— Мастер Шардлейк, — сказала фрейлина с облегчением в голосе.

Молодой человек, красивый, но с жестким расчетливым взглядом, как будто немного обиделся и покрутил ножку своего серебряного кубка.

— Простите меня, сэр, но я должен поговорить с миссис Оделл об одном деле, — сказал я ему.

Он сухо поклонился и отошел.

— Спасибо вам, мастер Шардлейк, — поблагодарила меня Мэри с тем милым налетом юмора, который я хорошо помнил. — Этот молодой человек — еще один проситель места при дворе, ему очень хочется поговорить с кем-нибудь приближенным к королеве. — Она состроила гримасу.

— Рад служить, — с улыбкой ответил я и более деловым тоном продолжил: — Мне нужно срочно поговорить с лордом Парром. Я надеялся увидеться с ним здесь.

Оделл оглянулась на Большие ворота.

— Он в Дворцовом дворе с королевой и ее фрейлинами, дожидается, когда выйдет король с адмиралом.

— Вы бы не могли его привести? Простите, что прошу об этом, но это очень срочно. Он предполагает поговорить со мной сегодня.

Лицо придворной дамы стало серьезным.

— Я знаю, что вы бы не стали просить по пустякам. Подождите, я попытаюсь его разыскать.

Она ушла, шурша подолом по камням, и стража пропустила ее в Большие ворота. Я выпил еще вина и взял у лакея засахаренную сливу. Оглядывая толпу, я заметил сержанта Блоуэра с парой олдерменов: они от души хохотали над какой-то шуткой. Мимо прошел Уильям Сесил с привлекательной молодой женщиной — должно быть, со своей женой. Он кивнул мне, но не подошел. А потом я увидел, что Ризли невдалеке разговаривает с сэром Ричардом Ричем — они сдвинули головы, чтобы никто их не слышал. Я снова взглянул на ворота. Перья на стальных шлемах стражи колыхались на свежем ветерке с реки. Солнце уже опускалось на небосклоне.

В Больших воротах появился лорд Парр. Он оглядел толпу, вытянув шею и пытаясь высмотреть меня. У него был усталый вид. Я сам подошел к нему.

— Мастер Шардлейк, — раздраженно сказал старый лорд, — мне нужно быть внутри. Король с королевой и посол выйдут через десять минут.

— Простите, милорд, — быстро заговорил я. — Я не стал бы вас беспокоить, но мы должны захватить Стайса сегодня же вечером. Он будет в доме у больницы Святого Варфоломея в девять. Вы слышали что-нибудь еще? Был кто-нибудь в том доме?

Старик неловко переступил с ноги на ногу:

— Мой человек сказал, что вчера Стайс заходил ненадолго, но вскоре опять ушел.

— Один?

— Да.

Я продолжил настоятельным тоном:

— Тогда, если можно, вы бы не выделили пару человек на сегодняшний вечер? Я тоже пойду. Стайса надо допросить. Даже если у нас нет законных оснований.

— Нет, — твердо ответил дядя королевы.

— Милорд? — удивился я.

— Ситуация изменилась, мастер Шардлейк. Уильяма Стайса трогать не нужно.

— Но почему?

Лорд наклонился ко мне:

— Это конфиденциально, Шардлейк. Ко мне напрямую обратился Ричард Рич. По нескольким причинам он испортил отношения с Гардинером, и его поведение на Тайном совете их не улучшило. Он предложил свою помощь Сеймурам и Паррам против Норфолка и Гардинера. Рич снова следует за переменой ветра и переходит на другую сторону.

Я изумленно посмотрел на него:

— Теперь королева работает с Ричем? Но она его не выносит!

— Вынесет, — твердо ответил лорд Уильям. — Ради семейства Парров и дела реформы. Рич — член Тайного совета, он важная фигура, и король ценит если не его самого, то его ловкость. Как и я.

— Но зачем он следил за мной? И разве он не может знать что-то о «Стенании»?

Парр решительно покачал головой:

— Теперь Рич не сделает ничего во вред реформаторам. Даже если б книга была у него, хотя я не верю в это.

— Если он теперь ваш союзник, почему вы не спросите у него?

В голосе моего собеседника снова послышалось раздражение.

— Наше соглашение оговаривает, что его деятельность в эту весну и лето остается в секрете. Это не обсуждается. В том числе то, что он делал с Анной Эскью и все прочее. А что касается слежки за вами, — добавил Уильям более любезным тоном, — то в свое время, в подходящий момент я его спрошу.

Ошеломленный, я не отрывал глаз от лорда Парра. Он покраснел, а потом в раздражении взорвался:

— Черт возьми, не стойте здесь с разинутым, как у рыбы, ртом! В политике бывают необходимости. Рича и его людей не трогать.

С этими словами камергер королевы повернулся и ушел обратно в Большие ворота.

Я попятился с таким чувством, словно получил удар под дых. Значит, Ричард Рич в конечном итоге сменил окраску. И лорд Парр прав, подумал я устало: в политике бывают необходимости. Почему им должно быть какое-то дело до того, что Рич сделал мне? Я посмотрел туда, где он разговаривал с Ризли — они спорили, и лицо лорда-канцлера покраснело. Союз между ними, приведший к пытке Анны Эскью, закончился.

Прозвучала труба, за ней — другая. Стража у Больших ворот встала смирно, все прекратили разговоры и в молчании посмотрели туда. В воротах показался король, а рядом с ним — адмирал д’Аннебо. Генрих VIII был одет великолепнее, чем я когда-либо видел, — в желтый кафтан с подбитыми плечами и с меховым воротником поверх кремового цвета камзола, усеянного драгоценными камнями, и в широкую шапку с перьями. Он широко улыбался. Одной рукой Его Величество опирался на трость в драгоценных камнях, а другой — на плечо архиепископа Кранмера. Несомненно, последний был нужен, чтобы удерживать его на ногах. К счастью, до пиршественных шатров идти было недалеко. С другой стороны от д’Аннебо шла королева. На ней было бело-зеленое платье тюдоровских цветов, ее яркие темно-рыжие волосы покрывал зеленый головной убор, а на лице ее застыла легкая улыбка. Она выглядела лучезарно. Зная о ее душевных муках, я снова восхитился ее самообладанием.

За царственными персонами шли параллельно свита короля и фрейлины королевы — все фрейлины были в новых, с иголочки нарядах. Оба шествия возглавлял лорд Парр. Толпа в Большом дворе раздалась в стороны, пропуская их к большему из двух пиршественных домов. Как и все, я поднял шапку. Раздались рукоплескания и крики «Боже, храни короля!».

После этого младшие в свите остановились и повернули ко второму, меньшему пиршественному шатру. Стража открыла двери в обоих, и я мельком заметил накрытые скатертями столы, на которых стояли свечи в золотых канделябрах, уже зажженные по причине наступающих сумерек. Первые лица королевства — Норфолк, Гардинер, Пэджет, братья Сеймуры и прочие — покинули толпу и последовали за королем, королевой и д’Аннебо в больший шатер. Внутри послышалась музыка.

Теперь в воротах появилась леди Мэри в сопровождении собственной свиты. Там была и дурочка Джейн — она начала приплясывать и резвиться вокруг Мэри, которая засмеялась и попросила ее прекратить. Они тоже прошли в королевский пиршественный дом.

Толпа снаружи успокоилась, а через Большие ворота прошла новая колонна слуг, несших с кухни большие подносы с яствами. За ними следовал отряд стражников с факелами, которые они вставили в скобы на стволах деревьев и на стенах Большого двора. Пока слуги разносили холодное мясо и вино, я увидел, что некоторые из присутствующих уже навеселе. В компании сержанта Блоуэра кое-кто уже покачивался. Будучи сам сыном пьяницы, я испытал отвращение при виде этого.

Я смотрел на всех этих богатых мужчин и женщин и думал о Тимоти, блуждающем где-то в одиночестве по улицам. У меня мелькнула мысль, что, в конце концов, в учении анабаптистов что-то есть: что ни говори, а мир, где не существует пропасти между немногими богатыми и множеством бедных, мир, где самодовольные павлины вроде Томаса Сеймура и сержанта Блоуэра одеваются в грубую шерсть и дешевую кожу, мог бы быть не так плох.

Я отмахнулся от лакея с тарелками в одной руке и серебряным блюдом с лебединым мясом в другой. Слова лорда Парра потрясли меня. Уже стемнело, и ветер вдруг показался мне холодным, да еще и спина у меня болела. Моя миссия была закончена — нужно было пойти к Бараку и Николасу и сказать им, что они не понадобятся.