Не бойся, малышка - Тарасова Ирина - Страница 25

— Покатались и хватит, — сказала Таня и бросила трубку.

Снова длинная трель дверного звонка прорвала тишину. Таня выключила свет. Вдруг звонок прекратился. Таня подошла к двери, прильнула к глазку.

Рядом с Колькой остановился похожий на гору мужик. Тонкий трикотаж футболки, как кожа, плотно облеплял внушительные мышцы.

— Нету никого, не трезвонь, — услышала Таня. — И вообще, ты к кому?

— Тут девушка живет… — начал объяснять Колька.

— Нету тут девушек. — Культурист сделал шаг. — Ошибся ты, парень.

— Ладно, ладно. — Колька отступил. — Не знаете, в какой квартире Таня живет… с рыжими волосами… красивая?

— Не знаю, — ответил мускулистый мужчина и нажал на кнопку вызова лифта. Когда лифт закрыл за Колькой створки и пополз вниз, мужчина проворчал:

— На фиг консьержку держим, все, кому не лень, шастают.

Таня услышала звук закрывающейся соседней двери. Телефон опять зазвонил. Таня вынула штепсель из розетки, и звонок, захлебнувшись, прервался.

— Как спалось?

Таня открыла глаза. Ее сердце бухало где-то у подбородка.

— Виталий Михайлович… — пролепетала она, приподнимаясь. — Как?.. Почему?..

— Вставай, я тебя на кухне подожду, — сказал Виталий Михайлович и вышел из спальни.

Таня быстро оделась, сполоснула лицо и осторожно вошла на кухню. Пахло кофе.

— Молоко есть? — не оборачиваясь, спросил Виталий Михайлович.

— Сгущенное…

— Давай.

Таня открыла холодильник, подала нераспечатанную банку. Виталий Михайлович поднес банку к какому-то приспособлению, миг — и открытая банка стояла на столе.

— Садись, — приказал он.

Таня села, боясь поднять глаза.

— Завтракай. Потом поговорим, — сказал он и отошел к окну.

Пока Таня с усилием запихивала в себя бутерброд, запивая ароматным кофе, Виталий Михайлович курил.

— И как тебя угораздило?

Он сел напротив нее, взял чашку. Крошечный завиток ручки совсем потонул в его толстых коротких пальцах.

— Максимка правду сказал — странная ты.

— А что? — Таня решилась посмотреть на него. Темные, почти черные глаза смотрели на нее изучающе.

— По твоей наводке убийцу нашли.

— Что? — вскрикнула Таня, ее рука дрогнула, и кофе выплеснулся из чашки.

Пока она вытирала стол, глаза-буравчики следили за каждым ее движением.

— А теперь слушай, — сказал Виталий Михайлович, когда она снова села за стол. — У меня есть заправки, по городу — четыре, остальные — в области. Несколько дней назад одну мою заправку ограбили, взяли меньше двадцатки, но парня с девкой убили.

— Гошку с Нинкой… — выдохнула Таня, побледнев.

Виталий Михайлович с удивлением посмотрел в ее расширившиеся от ужаса глаза.

— Ты тоже там была?

— Я… Нет! Я там работала… моя смена… мы с Нинкой поменялись… Сказали, что я в рубашке родилась… А кто, кто убийца?! Колька? Пугач?

— Олег Лысенко, он же Лысый, он же Пугач, — знаменитая в определенных кругах личность. Не человек — крыса. Таких даже в зоне мочат. — Виталий Михайлович говорил спокойно, не сводя глаз с Тани. — Начал машины угонять, да не у того украл — на первый раз предупредили. Ты спину его видела?

— Нет… Откуда?..

Виталий Михайлович с минуту разглядывал ее, словно хотел вскрыть черепную коробку и прочитать ее мысли.

— Значит, твой — Сова? Или Сверчок?

— Сверчок, — еле слышно ответила Таня, от волнения ее спина покрылась потом.

— Не знал, что ты такая… Ладно, — махнул рукой Виталий Михайлович. — Будем считать, что была заслана в стан врага, радистка Кэт… — Виталий Михайлович выругался.

У Тани задрожали колени.

— Я не хотела… — залепетала она, ощущая, как в уголках глаз скапливается влага.

— Нет худа без добра. Зато повязали мразь, — сказал Виталий Михайлович и, встав, принес с подоконника пепельницу.

— А это точно он?.. Может, ошибка?.. — Таня смахнула слезу, шмыгнула носом.

— Попинали чуть твоих молодцов, сами признались. — Виталий Михайлович опять сел за стол, взял сигарету, щелкнув зажигалкой, прикурил. — Один даже грамотный оказался, две страницы исписал, старатель.

Виталий Михайлович, наклонившись, поставил около себя кожаный портфель и положил перед Таней исписанный крупным почерком лист. Таня увидела в конце подпись — Сверчков. Она протянула руку, чтоб взять бумагу, но лист, мелькнув, скрылся в зеве внушительного кожаного портфеля.

— Чтоб время не тратить, коротко, — сказал Виталий Михайлович после длинной затяжки. — Пугач, когда с угоном машин пролетел, решил по-другому свой бизнес строить. Завербовал несмышленышей, стал со стоянок брать машины, на окраинах ларьки, магазины грабить. Однажды снова не ту машину взял. Раскурочил замок, ему — опять по башке и еще раз на счетчик посадили. Тогда он на другую тактику перешел. Тот, что Сверчок, охмурял девок с машинами. До поры до времени все было тихо-гладко.

— Тип-топ, — прошептала Таня. Ее лицо побелело, зрачки расширились.

— Только Пугач — та еще скотина. Ему еще и шестнадцати не было, когда он девчонку убил. За это в колонии отсидел. Сейчас снова на мокрое дело потянуло. В общем, к утру сволочь сознался в убийстве тех, кто на моей заправке работал.

— Значит, Пугач Нинку убил, — прошептала Таня, сжав кулаки. Минуту она сидела недвижно, потом, с трудом шевеля губами, произнесла: — Я хочу его видеть.

— Не стоит, — сказал Виталий Михайлович и с силой раздавил окурок в пепельнице. — Противное зрелище.

— Я хочу видеть этого гада, — повторила Таня, не замечая боли от впившихся в ладони ногтей.

— Нет, — решительно повторил Виталий Михайлович. И тут же, понизив голос, добавил: — Он мертв.

— Мертв?..

Если бы Таня не сидела, то точно упала — настолько все обмякло у нее внутри.

— Охрана лопухнулась, галстук не сняли, вот и удавился, гад, — крутя рукой пепельницу, сказал Виталий Михайлович.

— Галстук?..

Таня была удивлена. В последний раз, когда она видела Пугача, галстука на нем не было. И вообще, не было похоже, что он когда-либо носил галстуки.

— Вот такая причуда была у мальца… Любил, говорят, попижонить, — небрежно сказал Виталий Михайлович. — Ты тех, что на моей заправке убили, хорошо знала? — спросил он и, отставив пепельницу, взял ее взмокшую ладонь в свои холодные руки.

— С Ниной мы с пятого класса дружили, — тихо сказала Таня.

— Можешь считать, что отомстила за подружку. — Он перевернул ее кисть ладонью вверх и провел указательным пальцем по тыльной стороне. — Вон аж кровь проступила. Зачем так?

— Кровь, смерть… опять смерть… — прошептала она, не отнимая руки.

— Что? — Он посмотрел на нее непонимающе. — Ты что, жалеешь эту тварь?

— Нет! — Она вырвала свою руку, как будто обжегшись. — Там, где я, — смерть. Я Нинку на заправку устроила, теперь вот Пугач… А все остальные? Что с другими будет?

— Узкоглазого должны выпустить. Сверчок самым разговорчивым оказался. Он хитрый, девок только соблазнял. Или трусливый. На грабежи его не брали. Если заявления от девок добудут, дадут условно. Только вряд ли станут возиться с ним. Пугач мертв. Твоего даже за содействие следствию выпустят. Сова за соучастие пойдет.

— Кольку выпустят. Сову, значит, осудят. Пугач мертв… А я…

— А ты помогла поймать подонков, которые убили твою подругу, а я за Гошку поквитался, — сквозь зубы сказал Виталий Михайлович.

Недоумение отразилось на испуганном лице Тани.

— Вы знали Гошу?

— Мать его — двоюродная сестра моей тетки. Седьмая вода… Парень женился только, жена беременная, четвертый месяц. Ребенка решила оставить, умница. — Он взял новую сигарету. — Девке чуть за двадцать, а уже вдова, родит сироту. Мы с Максимкой сами сиротами росли, знаем, каково это… — Блеснув зажигалкой, он прикурил и выпустил дым через ноздри. — А ты говоришь, жалеть…

Тонкие, будто вырезанные ножом, губы опять стиснули фильтр; кончик сигареты полыхнул — и Тане стало страшно, словно она оказалась рядом с набирающим силу вулканом; в любой момент может начаться извержение, и льющаяся через кратер лава уничтожит все вокруг.