Не бойся, малышка - Тарасова Ирина - Страница 7

— Что?! — Таня вскочила, но тут же села обратно. Внезапно ставшие ватными ноги не держали. Она уткнулась лицом в ладони, вслушиваясь в гулкую тишину, воцарившуюся у нее в душе.

— Выпей, — услышала она и щекой почувствовала холод стекла.

Таня заставила себя поднять голову.

— Выпей и иди домой, — сказал Вадим, прижимая твердый край стакана к ее губам.

Она вдохнула резкий запах валерианы и с усилием сделала глоток.

— Что с Ниной? — спросила она, растерянно глядя на следователя.

— Убили Нину, — вздохнул он и плотно сжал сухие губы. — А ты иди. Если что вспомнишь — скажи. Как парня-то подружкиного найти?

— Парня?.. — растерялась Таня.

— Нету у нее никого, не обзавелась еще, — сказал Вадим и отошел к окну.

— Да… — Майор почесал за ухом. — А мальчонка успел обжениться. И жена, говорят, в положении.

— А что с Гошкой? — испугалась Таня, сообразив, о ком идет речь. Парень был единственным женатым охранником.

— Ножом по шее, — ответил Вадим сухо. — Нинку — из пистолета. И взяли-то немного. Вечером ведь всегда кассу снимаем, ты знаешь. По чекам — пятнадцать с копейками… И две жизни.

— Судьба — индейка, а жизнь — копейка, — вздохнул майор. — Жалко ребят.

Вадим одним махом допил все, что осталось в стакане.

— Ты иди, — сказал он, обернувшись к Тане. — За расчетом — на следующей неделе зайди.

— Нет, — ответила Таня. — У меня в этом месяце смен не было.

— В рубашке родилась, — услышала Таня, когда закрывала за собой дверь.

Баба Софа тоже называла ее счастливой. Правда, Таня никогда не понимала, в чем, собственно, состояло ее счастье. Многие одноклассники жили куда лучше, чем она. Родители их баловали, покупали красивые вещи, возили на море, кормили иностранными сладостями, а баба Софа никогда даже на кексы из кулинарии не тратилась, не говоря уже о новомодных американских батончиках, которые постоянно рекламировали по телевизору. Бабушка кормила Таню ватрушками с творогом и булочками с повидлом. Ее стряпня была девочке по вкусу, но «Сникерса» с «Марсом» ей тоже хотелось. Сейчас Таня могла покупать эти приторные до изжоги батончики хоть каждый день, только доступность быстро свела на нет всю привлекательность заграничного лакомства, и теперь она с грустью вспоминала бабушкины пирожки с ватрушками, уютную кухонную суету, дразняще-сладкий запах ванили, сдобное тепло газовой духовки…

Таня шла, не разбирая дороги, сознательно перебирая в памяти воспоминания раннего детства, чтобы ненароком не задеть вдруг образовавшийся где-то в душе кратер боли. Горе давило всей своей тяжестью, но слез не было. Таня прошла мимо автобусной остановки. Ей сейчас казалось невозможным втиснуться в его душное нутро, оказаться среди равнодушных лиц. Она могла только идти, шагами заглушая эту саднящую боль.

Отрезок тротуара закончился, и Таня пошла по краю шоссе. Машины, сигналя, объезжали ее. Одна, взвизгнув резиной шин, остановилась.

— Тебя подвезти?

Таня непонимающе посмотрела на забрызганную грязью «Волгу».

— Подвезти? — снова предложил водитель и распахнул перед ней дверцу.

Его лицо было усталым, но серо-зеленые глаза с угольно-черной сердцевинкой зрачка смотрели участливо. Внезапно Таня почувствовала, что больше не может оставаться в одиночестве.

Кивнув, она села рядом с водителем и потянула на себя тяжелую дверцу.

— Сильнее, — сказал водитель.

Таня с усилием хлопнула дверью.

— Ну так-то зачем? — проворчал мужчина, и машина тронулась с места. — Тебе куда?

— Вперед, — ответила Таня и, не мигая, уставилась на серое полотно дороги.

— С парнем, что ли, разругалась? — усмехнулся водитель.

Таня отвела взгляд от асфальтовой ленты и взглянула на водителя. «Какой большой лоб, — подумалось ей. — И брови густые. Некрасиво».

— Чего не отвечаешь? Или начальник послал? — не унимался мужчина.

— Что? — спросила Таня, почувствовав, как в уголках глаз собираются слезы.

— Что стряслось, спрашиваю?

Мужчина с участием посмотрел на девушку и опять сосредоточился на дороге.

— Подругу убили… Не понимаю… Ничего не понимаю… — Теплая слеза поползла по щеке вниз.

— А… — Водитель вздохнул. — Слышал по радио. И парня… Опять никого не найдут…

— И найдут, а Нинку не вернуть… Она такая была, такая… — Слезы уже градом катились из ее глаз.

Мужчина вздохнул и протянул ей сложенный вчетверо носовой платок. Таня замотала головой, открыла сумку и, вытащив свой легкий батистовый платочек с кружевом по краю, вытерла слезы. Мужчина все же положил ей на колени свой платок.

— Бери, пригодится.

Слезы неудержимым потоком лились из ее покрасневших глаз. Она схватила платок с колен и приложила его к лицу. Незнакомый запах был экзотическим и приятным. Таня попыталась разложить этот аромат на составляющие, и это ее несколько отвлекло. Из знакомых запахов она узнала только манго, это был ее любимый сок.

— Вы любите манго? — спросила она, хлюпнув носом.

— Ага, ел в Индии. В командировке там был, еще в перестройку, — сказал водитель, искоса взглянув на попутчицу. — У нас брал — фигня. А кокос купил, так вообще гадость. А что?

— Да платок пахнет… Приятно, — сказала Таня и всхлипнула. — Нинка тоже хотела за границу. Мечтала о красивой жизни, но даже на сотовый не заработала. — Таня усилием воли сдерживала слезы.

— Да… — вздохнул водитель. — А я когда-то мечтал моряком быть, океаны покорять… А вот… езжу посуху… Кстати, где тебя высадить?

— Выкиньте за углом, — сказала Таня, увидев знакомые места. — Там недалеко парикмахерская, «Леди» называется.

— Ладно, леди. Выкидывать не буду, вдруг пригодишься, — улыбнулся мужчина.

Через пару минут машина остановилась возле панельной девятиэтажки, в торце которой была расположена парикмахерская.

— Спасибо, — поблагодарила Таня и принялась ощупывать дверцу в поисках ручки.

— Крепись, — сказал водитель, и в его глазах Таня прочла сочувствие.

— Если нужна стрижка — заходите, — сказала она, наконец-то обнаружив искомое. Я, хоть по дамским, вас постригу. Хотя… — Если бы у Тани были силы, она бы улыбнулась: макушка у мужчины катастрофически лысела. — Выбор причесок у вас небольшой.

— Есть такое, — виновато ответил мужчина, проведя ладонью по голове, как будто извинялся за лысеющую голову.

— Кстати, как вас зовут? Я даже не спросила…

— Максим. А тебя?

— Таней. А по отчеству?

Выражение неудовольствия скользнуло по его лицу.

— Давай, как во всем цивилизованном мире, без отчества. Просто Максим. — Мужчина протянул ей руку.

— Таня.

Она пожала сухую, твердую ладонь.

— Ты до какого часа работаешь? — спросил Максим, не отпуская ее руки.

— Я поздно заканчиваю…

Таня осторожно освободила свою ладошку и снова потянулась к дверце.

— Может, заехать за тобой? Посидели бы где-нибудь…

— Не знаю…. — Таня с осуждением взглянула на мужчину. На его губах застыла улыбка, в глазах была игривость.

«Ай да дядька, — подумала она, — сороковник ведь уже или около, а все туда же… «Посидели бы…», а глаза вон как заблестели».

— Ничего плохого не подумай, — сказал Максим, словно прочитав ее мысли. — Я ведь в командировке здесь, так что вечером надо будет куда-то себя деть.

— Не знаю, — повторила Таня и опустила голову.

— Ладно… — деловито согласился Максим, что-то черкнув в записной книжке. Оторвав листок, он протянул Тане. — Мой сотовый. Захочешь — звони. И, знаешь… того… не расстраивайся. Жизнь не такая гадкая, как кажется… — Он усмехнулся. — Она еще гаже.

Таня прерывисто вздохнула и, нажав на ручку, открыла дверь и вышла из машины.

Как только она показалась на пороге, Валя усмехнулась и, растянув в приторной улыбке губы, сказала:

— Понятно, че опоздала. Со свиданки?

Парикмахерская «Леди» была небольшой, всего на два кресла. Валя с Таней вот уже почти полгода работали в одну смену.