Инквизиция (ЛП) - Матару Таран - Страница 14

— Изменилось, Флетчер. Мы возьмем замок Дидрика. В нем достаточно запасов, чтобы продержаться десять лет, так что король не будет тратить силы на осаду. Пушек хватит, чтобы отклонить атаку воздушных боевых магов Гоминиума, Небесного Войска, а деньги мы направим на торговлю с эльфами. Мы создадим свое собственное королевство. — Взгляд Утреда был расфокусирован, но слова поразили Флетчера в самое сердце. Гном верил в мир, как и Отелло, но сейчас в нем что-то сломалось. Флетчеру оставалось только надеяться, что он сможет поправить нанесенный урон.

— Что насчет Таиссы, Брисс и остальных гномов в Корсилиуме? Вы подумали о том, что станется с ними?

Утред молчал, скручивая мозолистые руки на коленях. Флетчер продолжил.

— Арктур и Ловетт тут. Думаете, они будут стоять в сторонке, если вы воткрытую взбунтуетесь? Или их вы тоже убьете? Король с отцом тоже тут, не говоря уже о дюжинах аристократов, каждый из которых является могущественным призывателем, с которыми надо считаться. Что до замка, так его денно и нощно охраняют из-за преступников. Если вы говорите, что Небесное Войско не может потягаться с его пушками, то каковы шансы у гномов? Ваши солдаты храбро погибнут, но кровь именногномов окропит землю завтра.

Утред заморгал, по лицу струились слезы. Злость, которая так в нем клокотала, ушла, оставив только боль.

— Я подвел свой народ, — выдохнул Утред, широкие плечи сотрясались. — Я подвел своего сына.

Флетчер обнял гнома за массивные плечи. Его переполняла ярость от созерцания того, как низко опустили Торсейджеров, но он отодвинул это чувство в сторону. Сейчас требовалось сочувствие.

— Не позволяйте тому, что эти козлы сделали с Отелло, поставить под удар все, чего вы с ним достигли. Именно это им и нужно. Помните, король…

— Король нас бросил! — взревел Утред, грохая по столу кулаком. — Он просто наблюдал! Он просто наблюдал за тем, что они делали с моим мальчиком. Моим добрымхрабрым мальчиком.

От двери позади послышалось вежливое покашливание. Флетчер замер, волосы на загривке встали дыбом. Если это стражник, то их разговора было достаточно, чтобы Утреда казнили за измену вместе с ними. Он напитал маной палец с руной телекинеза, оставаясь спиной к двери. Одного удара хватит, чтобы обезвредить подслушавшего — быстро и грязно.

— Да ладно, Флетчер. Если ты сейчас на меня нападешь, тебя точно признают изменником. К несчастью для тебя, у молодого боевого мага мало шансов против короля.

Флетчер резко развернулся и увидел короля Гарольда, прислонившегося к косяку. Брови были изумленно сморщены, но глаза блестели чем-то, что Флетчер не смог определить.

— Я очень сожалею о том, что там произошло. Если бы я мог этому помешать, то так бы и сделал. Если вы дадите мне объяснить, то все поймете.

— Будьте любезны, — отозвался Флетчер, с трудом сохраняя вежливый тон. Авторитет монарха не заслуживал уважения, если при таком авторитете подобные действия могли происходить беспрепятственно, не говоря уже о безнаказанности.

— Вашему безразличию нет оправдания, — сказал Утред, встав и прохромав мимо Гарольда.

— Утред… — начал Гарольд.

— Можете поговорить со мной завтра, после суда. Мне будет интересно услышать ваши объяснения, когда смерть этих невинных мальчиков окажется на вашей совести, — прорычал Утред и захлопнул за собой дверь.

В комнатке повисло неловкое молчание. Гарольд пялился на дверь. Наконец, король тяжело вздохнул и подтянул стул к Флетчеру. Он снял обруч с копны золотых кудрей, положил его на стол и потер виски.

— Я расскажу тебе одну историю, Флетчер. Историю, часть которой ты мог слышать, но не полностью, — произнес Гарольд с закрытыми глазами. Говорил он тихо, будто боялся, что их могут подслушивать.

— Когда я был мальчишкой, Гоминиум был в беде. Мой отец повысил налоги настолько, что бедняки еле-еле могли прокормиться, и даже аристократам пришлось затянуть кошельки. Он бросал деньги на ветер: на великолепные пиры, статуи, картины, даже воздвиг в центре Корсилиума роскошный дворец. Люди были несчастны, аристократы больше всех. Вопрос стоял не в том, начнется ли мятеж, а в том, когда. Так что он отрекся от трона в мою пользу сразу же, как я окончил Академию Вокана. Налоги снизились, простолюдины получили нового короля и снова воцарился мир.

Флетчер смутно знал эту историю, но не мог взять в толк, какое она имеет отношение к суду.

— Видишь ли, я король только номинально. Вся власть у моего отца. Он контролирует закон через Судей и управляет армией и аристократами через Инквизицию. Любых смутьянов он может подавить при помощи Пинкертона. Когда он отдавал мне трон, то думал, что я буду поступать, как мне велено. А если нет, у него были эти три ветви власти, на всякий случай. Это был всего лишь пропагандистский трюк, не более.

Флетчера будто мешком по голове огрели. В это мгновение король будто стал проще. Его присутствие меньше давило.

Гарольд открыл глаза и твердо посмотрел на Флетчера.

— Мой отец — фанатик, расист и садист. А я… Я вырос среди учителей и ученых, а воспитывали меня няньки-гномки.

Флетчер слышал рассказы о старом короле Альфрике и антигномьих законах, которые царили во время его правления. Но слышать, как его собственный сын так о нем говорит, было ошеломляюще… Должно быть, старый король был чудовищем.

Когда король сжал руки, Флетчер почувствовал беспокойство. Почему король ему все это рассказывает? У него не было никакого желания быть пешкой в чьей-то игре.

— Я даже провел кучу времени с эльфами на дипломатических миссиях, когда между нами был мир,— продолжил король. — Я не похож на отца, хоть мы и одной крови. Иногда я задаюсь вопросом, может, это смерть моей матери наполнила его сердце ненавистью… — Гарольд затих, и они еще немного посидели в тишине.

— Я понимаю вас, правда. Но верится с трудом. Что насчет соглашения с гномами и мира с эльфами? Что насчет войны? Говорят, что это все ваша политика, — не смог сдержаться Флетчер.

— Совет короля. Это был мой способ отжать себе немного власти. Я обманом заставил отца его создать, сказав, что совет будет разбираться со всеми скучными административными заданиями по управлению Гоминиумом. — Гарольд ухмыльнулся и постучал костяшками по столу.

— Была введена система голосования, которую мой отец, как он верил, сможет контролировать, учитывая дружественные отношения с большинством членов совета. Но у меня были свои союзники. Мои друзья унаследовали должности своих родителей, которые умерли либо от старости, либо при защите своих границ. Мне удалось провести новые законы, используя эти ходы. Вот почему последний год Турнира был так важен — это была идея отца предложить в качестве приза место в совете. Если бы выиграл один из детей Захарии Форсайта, баланс сил сместился бы в пользу моего отца, с Фавершемами и Форсайтами на его стороне. Я должен поблагодарить тебя за то, что этого не случилось.

— Какое это имеет отношение к нашему с Отелло суду?

— Отец все еще верит, что я так же полон ненависти, как и он с дружками, что законы я ввел из соображений практичности, а не морали, даже если он с ними и не согласен. Если бы он знал, насколько я против него… Он бы начал гражданскую войну и снова захватил власть. Я пытаюсь не дать Гоминиуму развалиться, а безопасность его жителей постоянно под угрозой. На данный момент мы с трудом сдерживаем орков. Если между мной и отцом начнется гражданская война, или если гномы поднимут мятеж, или эльфы решат нас захватить, наши армии падут, а орки будут бесчинствовать в Империи, убивая всех на своем пути.

— Так вы не можете вмешиваться в наш суд, так как ваш отец что-то заподозрит. Вы не можете нас помиловать?

— Я могу помиловать только аристократов, но да, даже если такое было бы возможно, без очень веской причины я бы не смог. Но я пришел не только для того, чтобы объяснить свои действия. Я хочу рассказать, что будет, если Отелло завтра казнят. Генералам, аристократам и простолюдинам скажут, что офицер-гном был признан виновным в убийстве пяти людей и в измене. Гномы-новобранцы же обнаружат, что невиновного гнома, сына самого великого УтредаТорсейджера, казнили за то, что он защищался от группы солдат-расистов. Можешь представить, что тогда будет?