Куколки - Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис - Страница 32

— Да. Земля эта состоит из двух частей, и вокруг море. Там, где находится эта женщина, можно увидеть солнце, которое освещает все на многие мили кругом. Все такое голубое…

— Это в середине-то ночи? — удивился Майкл. — Она сошла с ума.

— Там, где она живет, сейчас день. Она мне показала, — ответила Петра, — это место, где много, много, домов, не таких, как в Вэкнаке, а гораздо больших. А по дорогам там бегают смешные повозки без лошадей. А в воздухе какие-то штуки, у которых наверху что-то мелькает.

Я вздрогнул, как от удара: в этом описании я узнал видение моих детских полузабытых снов. Ворвавшись в разговор, я повторил их яснее, чем показала Петра, — белые блестящие штуки, похожие на рыб.

— Да, такие, — согласилась Петра.

— Что-то тут не так, — вставил Майкл. — Дэвид, ты-то откуда знаешь?

Я оборвал его и предложил:

— Пусть Петра узнает все, что сможет. А разбираться будем потом.

И снова мы постарались как могли защититься от этого, казалось, одностороннего разговора, который Петра вела таким возбужденным криком.

Мы медленно продвигались через лес. Из-за того, что мы старались не оставлять следов, движение наше было очень затруднено. Луки мы держали наготове, чтобы применить их в любой момент. При этом ветки постоянно вынуждали нас низко пригибаться и следить, чтобы они не выбили луки из наших рук. Риск встретить людей был невелик, но мы легко могли наткнуться на отощавшего зверя. К счастью, слышались только шорохи убегавших животных. Возможно, их отпугивали размеры коней-гигантов. А значит, несмотря на свои характерные следы, эти лошади давали нам хоть какое-то преимущество.

В этих местах летние ночи коротки. Мы двигались вперед, пока не начало светать, и тогда снова нашли поляну для отдыха.

Расседлывать коней мы не рискнули: тяжелые вьючные седла и корзины можно было поднять, только перекинув веревку через сук дерева, а значит, быстро уехать мы бы не смогли. Как и накануне, мы только стреножили коней.

За едой я поговорил с Петрой о том, что показала ей незнакомка. Чем больше Петра рассказывала, тем больше я волновался. Почти все совпадало с теми снами, которые я видел маленьким. Таким нежданным облегчением было узнать, что такое место действительно есть на свете, что мне снилась не жизнь Прежних Людей, а что-то существующее где-то в мире сейчас. Но Петра устала, так что, как мне ни хотелось узнать побольше, пришлось прекратить расспросы и дать ей с Розалиндой улечься спать.

Сразу после восхода солнца со мной взволнованно связался Майкл:

— Дэвид, они напали на ваш след. Из-за того человека, которого убила Розалинда: его отыскала его собака, а потом они обнаружили следы коней-гигантов. Наш отряд поворачивает назад на юго-запад, чтобы присоединиться к охоте на вас. Вам надо немедленно двигаться в путь. Где вы сейчас?

Я мог только сказать ему, что по нашим расчетам мы должны находиться в нескольких милях от Диких Земель.

— Тогда в дорогу, — сказал он, — чем дальше вы уйдете, тем больше потребуется времени, чтобы обходной отряд перерезал вам путь.

Совет казался разумным. Я разбудил Розалинду и объяснил ей ситуацию. Через десять минут мы с полусонной Петрой снова двинулись в путь. Скорость сейчас была важнее сохранения тайны, поэтому мы выехали на первую же дорогу, ведущую на юг, и пустили коней тяжелой рысью.

Дорога шла не прямо, а следовала изгибам местности, но общее направление нам подходило. Примерно десять миль мы проехали без всяких неприятностей, а потом дорога повернула, и мы увидели, что нам навстречу скачет всадник, что он уже в 50 ярдах от нас.

У этого человека не было никаких сомнений кто мы, потому что, едва завидев нас, он бросил поводья и стал сдирать с плеч лук. Прежде чем он успел натянуть тетиву, мы спустили свои. Но мы еще не приноровились к движению коней-гигантов и поэтому промахнулись. Он метил лучше: его стрела пролетела между нами, ободрав голову нашего коня. Вторым выстрелом я промахнулся, но Розалинда попала его лошади прямо в грудь. Конь попятился, чуть не скинув седока, повернулся и помчался прочь от нас. Я послал стрелу вдогонку, и она попала коню в зад. Он прыгнул в сторону, сбросил человека в кусты и помчался во весь опор по дороге впереди нас.

Мы миновали упавшего, не останавливаясь. Он съежился в стороне, когда громадные копыта простучали в каких-нибудь двух футах от его головы. На следующем повороте мы оглянулись и увидели, что он сел и осматривает свои ушибы. Самое неприятное было то, что теперь впереди нас мчался, разнося тревогу, раненый конь без седока.

Через две мили полоса леса внезапно оборвалась, и мы увидели, что находимся на краю узкой возделанной долины. До видневшихся вдали деревьев надо было пересечь примерно полторы мили открытой местности. Большую часть ее занимало пастбище, на котором за изгородью паслись овцы и другой скот. Слева совсем рядом с нами простиралось засеянное поле. Молодые всходы на нем были похожи на овес, но настолько отклоняющийся от нормы, что у нас дома его давно бы сожгли.

Вид его очень нас ободрил, потому что это означало, что мы почти достигли Диких Земель, где невозможно было сохранять чистоту породы.

Дорога плавно спускалась вниз к ферме, вернее, к кучке хижин и сараев. На открытом пространстве между ними, служившем двором, мы увидели четырех женщин и двоих мужчин, собравшихся вокруг коня. Они внимательно его рассматривали, и нам было ясно, что это за конь. Очевидно, он только что прискакал, и они гадали о судьбе седока.

Мы решили ехать прямо, чтобы не дать им времени схватиться за оружие и снарядить погоню. Они были так поглощены осмотром коня, что мы успели покрыть половину расстояния до дальнего леса, прежде чем они нас заметили.

Кто-то из них поднял глаза, потом и другие повернулись и уставились на нас.

Они явно никогда в жизни не видели коней-гигантов, и зрелище этих чудовищ, галопом приближающихся к ним, и громовой стук копыт заставили их окаменеть от изумления. Нарушил эту молчаливую неподвижность конь посредине: он попятился, заржал и рванулся прочь, сметая людей со своего пути. Стрелять не понадобилось. Вся группа рассыпалась под защиту хижин, и мы без помехи промчались через двор.

Дорога сворачивала влево, но Розалинда направила коня-гиганта прямо, к полосе леса. Жерди валились, как прутья, когда мы, не убавляя скорости, проскакали через поля, оставив за собой след из сломанных изгородей.

На краю леса я оглянулся. Люди на ферме вышли из укрытий и, размахивая руками, глазели нам вслед.

Через три-четыре мили мы снова выехали на открытую местность, но она не была похожа ни на что виденное нами ранее.

Всю ее заполонили кусты, заросли, спутанные растения. Трава росла в основном грубая, широколистая; в некоторых местах она поднималась ввысь гигантскими чудовищными клоками острых пластин, достигавших длины в восемь — десять футов.

Около двух часов мы пробирались между ними, придерживаясь общего направления на юго-запад. Потом заехали в рощицу из странных, но нормального размера деревьев. Это было хорошее укрытие: в ней нашлось несколько полянок, на которых росла трава более или менее обычного вида, вроде бы подходящая для корма коням. Мы решили остановиться здесь ненадолго и поспать.

Пока я стреноживал коней, Розалинда расстелила одеяла, и уже вскоре мы жадно поглощали еду. Вокруг было мирно и тихо, как вдруг Петра включилась в свои ослепляющие переговоры, да так внезапно, что я прикусил язык.

Розалинда зажмурилась и приложила руку ко лбу.

— Ради всего святого, детка! — воскликнула она.

— Извините, я забыла, — небрежно проговорила Петра.

С минуту она сидела, склонив голову немного набок, а потом сказала:

— Она хочет поговорить с кем-нибудь из вас. Она говорит, может быть, вы все же попытаетесь услышать ее, а она будет думать как только сможет громко.

— Хорошо, — согласились мы, — но ты будь потише, а то ты нас ослепляешь.