Строгий соблазн (ЛП) - Брэдли Шелли - Страница 11

– Я просто хотела сказать, что неразумно вступать в брак с тем, кто тебе не по душе, – пошла на попятный Мэдди.

Он посмотрел ей в лицо, затем перевел взгляд на ее полуоткрытую грудь в вырезе платья.

– У тебя есть другие достоинства, от которых становятся неразумными.

Мэдди задрожала под его недвусмысленным взглядом. Она понимала, что Брок играет с ней как кошка с мышью. В то же время женским чутьем она уловила его жадное мужское желание. Что-то смутное и полузабытое глухо откликнулось в самой глубине ее естества. Мэдди заставила себя отвести взгляд от Брока и все свое внимание сосредоточила на сцене.

Занавес подняли, и началось представление. Первое действие пролетело так же быстро, как неслись мысли в голове у Мэдди. В антракте Брок поинтересовался, не желает ли она прохладительного напитка. Мэдди отказалась. Тогда он поднялся, вышел и ко второму действию не вернулся.

Мэдди не хотелось этого признавать, но его отсутствие задело ее за живое. Вдруг она заметила Брока в одной из лож: он вел разговор с каким-то господином. Поймав на себе ее взгляд, он насмешливо вскинул бровь. Мэдди обиженно отвернулась.

С какой стати она следит за ним? Ведь она ненавидит Брока за те страдания, которые он ей причинил ради собственной выгоды, за то, что сейчас понуждает ее пойти с ним под венец, чтобы добавить денег на свои и так немалые банковские счета.

И все же к Броку ее всегда влекло и влечет сейчас. За эти пять лет он стал еще более загадочным. А она, как дурочка, позволяет ему интриговать против нее, и ее ненависть тут бессильна.

Брок появился так внезапно, что Мэдди вздрогнула. От исходившего от него легкого аромата сандала, цитруса и мужского пота у Мэдди закружилась голова.

– У тебя, сладкая моя Мэдди, взгляд такой таинственный, просто оторопь берет. Может, скажешь, что тебя так увлекло?

Брок протянул ей бокал вина, глаза его горели, словно он прочитал ее мысли.

– Видения, которые не могут не радовать, – ответила Мэдди, натянуто улыбнувшись. – Брок Тейлор в аду жарится в кипящем масле, а черти с хохотом тыкают в него раскаленными ножами.

Брок рассмеялся, его низкий негромкий смех отозвался в ее душе. Мэдди, злясь на себя, с надменным видом отвернулась. Неужели его ничем не проймешь?

– Страшную ты нарисовала картину, – поддразнил он ее.

– Уж очень приятная мысль, – ответила она, бросив на него колкий взгляд.

Он снова рассмеялся:

– А я-то по глупости решил, что все дело в моем неотразимом обаянии и именно от этого у тебя так блестят глаза.

Мэдди чертыхнулась про себя и, пригубив вино, сделала вид, что увлечена происходящим на сцене. Она чувствовала на себе его взгляд, который разве что не прикасался к ней, и поделать с этим ничего не могла. Даже когда она сумела открыто бросить ему в лицо свою злость и обиду, Брок с его дьявольским умом сумел обернуть ее ярость в неожиданный для нее чувственный отклик ее души. Она глаз не может отвести от его красивого лица, а ей бы следовало отхлестать его язвительными словами, что он вполне заслужил. Как ему удалось сделать так, что она то и дело переводила взгляд на его сильные и умелые руки и вспоминала о его прикосновениях к ней?

– От одного взгляда на тебя я просто млею, любовь моя, – прошептал он ей на ухо.

Мэдди, не повернув головы, допила вино. Он ухаживал за ней по всем правилам любовного искусства: великолепное вечернее платье, драгоценности, превосходное вино, а теперь еще и слова, ласкающие женский слух. Если он хочет любой ценой добиться ее согласия выйти за него, зачем ему нужно за ней ухаживать? Мэдди не хотела об этом думать. Она не может позволить себе ошибиться еще раз, поверить в то, что он ее по-прежнему любит.

Брок отложил в сторону свой заметки об алмазных копях в Южной Америке, отнюдь не лучшее место для вложения денег. В настоящий момент только один бриллиант занимал его мысли – Мэдди.

Ему хотелось любоваться ее густыми золотисто-каштановыми волосами, разбросанными по белоснежной подушке, чувствовать под губами нежную упругость ее груди, трогать языком тугой сосок. С глубоким вздохом он закрыл глаза, представляя, себе, как ловит ее взгляд, исполненный безумного любовного желания, как слышит ее дрожащий, охрипший от страсти голос.

Впрочем, если ее страстность и обрела за эти годы зрелость, то и решительность проделала ту же самую эволюцию. В девичестве Мэдди с радостью старалась угождать чуть ли не всем, в первую очередь своему скряге-отцу. Она всегда улыбалась, разговаривала ласково и дружелюбно, ее веру в радость жизни ничто не могло поколебать. С годами она изменилась, стала упряма, осторожна, недоверчива.

Все мысли и воспоминания о нем Мэдди наверняка отправила ко всем чертям вместе с безрассудством юности. И все же Брок готов был поклясться, что она к нему по-прежнему неравнодушна. И то, что она бедна, было ему на руку.

Впрочем, все теперь зависело от того, как она отнеслась к его записке.

– Ну что, получил ответ? – поинтересовался Джек, входя в рабочий кабинет Брока.

– Ни черта.

– Небось все еще бесится, – покачал головой отец. Брок неопределенно пожал плечом, мол, ему все равно, демонстрируя уверенность в себе, которой на самом деле и в помине не было.

– Отказать мне она ни под каким видом не может.

– Тебе виднее, – хмыкнул Джек, и Брок поспешил отвести глаза.

Раздражение охватывало его все сильнее.

– Вот именно, что мне виднее, тут ты прав! Оставь меня наконец в покое!

– Собираешься поехать за ней, если она сегодня не придет?

Злясь на отца за то, что тот видит его насквозь, Брок безапелляционно заявил:

– Она придет.

Буквально тут же в кабинет заглянул секретарь Брока:

– Мистер Тейлор, к вам леди Вулкотт. Пригласить? – Послав отцу торжествующую улыбку и скрыв тем самым свое несказанное облегчение, Брок кивнул:

– Конечно.

Мгновение спустя в дверях появилась Мэдди, облаченная в тускло-коричневое платье, знавшее лучшие времена, продрогшая до костей. Щеки ее горели то ли от холода, то ли от гнева, разобраться сейчас было трудно. Она сжимала окоченевшими от мороза пальцами ридикюль. Вид у нее был более чем воинственный, и леди была явно не прочь спустить с Брока Тейлора шкуру, живьем, причем медленно и голыми руками.

Джек, пряча веселую ухмылку, поспешил ретироваться.

– Что все это значит, а? Да как ты, подлец, посмел мне такое написать?! – прошипела разъяренная Мэдди. – Требовать от меня немедленного ответа на свое безумное предложение!

Брок прогнал прочь охватившие его разочарование и горечь. Неужели она скорее отправится в тюрьму, чем выйдет за него замуж?

– Прошла неделя. Я всего лишь хотел тебе напомнить, что жду твоего ответа на мое предложение. А коли ты сочла мое предложение безумным, то из этого следует, что ты взяла на себя всю ответственность должника.

– Я не говорила, что… – Забрезжила слабая надежда.

– Значит, ты выбрала меня?

– Черт тебя возьми, да ничего я не выбрала! Этот твой ультиматум просто смехотворен! С какой такой стати ты ждешь, что я ему подчинюсь?

– Боюсь, я должен этого ждать. Поверь, я искренне считаю, что между нами здесь все честно. Связи твои, состояние мое. Душа не болит за тетушку, давно впавшую в старческий маразм, дочери – все только самое лучшее, включая роскошное приданое, если ты этого пожелаешь.

– Вот это, сэр, уже просто безобразный шантаж. – Мэдди буквально задохнулась от возмущения.

Брок пожал плечами.

– Может быть, только я смогу предложить тебе кое-что еще, если ты выйдешь за меня.

Бесшумно ступая по расстеленному на полу толстому ковру, он подошел к Мэдди и за ее спиной запер дверь кабинета на ключ. Он приблизился к молодой женщине вплотную, так, что мог видеть, как бьется у нее на шее жилка, и чувствовать пьянящий аромат ее духов.

– Единственное, что ты можешь мне предложить, – так это прошение моих долгов, – резко ответила она, вскинув голову.