Убедительный довод - Чайлд Ли - Страница 70

• Предыдущая
• 70/96
• Следующая

Все молчали. Я закрыл глаза, снова открыл их.

– Потом тот запах в подвале, – сказал я. – Я должен был его узнать. Это был запах картона, пропитанного оружейной смазкой. Он появляется, когда коробки с новым оружием пролежат в помещении неделю.

Все молчали.

– Ну а цены в каталоге компании «Большой базар», – продолжал я. – Низкие, средние и высокие. Низкие – это боеприпасы, средние – пистолеты, а высокие – винтовки и экзотика.

Даффи сидела, уставившись в стену, напряженно думая.

– Ладно, – сказал Виллануэва. – Полагаю, все мы были хороши.

Даффи повернулась к нему. Затем посмотрела на меня. Наконец до нее дошло главное последствие.

– Это дело находится не в нашей юрисдикции, – сказала она.

Все молчали.

– Этим должно заниматься БАТО, а не УБН.

– Мы совершили ошибку, но с кем не бывает, – заметил Элиот.

Даффи покачала головой.

– Я имею в виду не прошлое, а настоящее. Мы не имеем права вести это дело. Нам необходимо немедленно выходить из игры.

– Я никуда не выхожу, – сказал я.

– Ты должен. Потому что мы должны. Мы должны свернуть палатки и убраться. А ты не можешь оставаться один, без поддержки.

Понятие «работать в одиночку» приобретало совершенно новый смысл.

– Я остаюсь, – решительно произнес я.

В течение целого года после того, как это случилось, я рылся у себя в душе?, и в конце концов пришел к выводу, что дал бы такой же ответ, даже если бы Коль, задавая свой роковой вопрос, не сидела рядом со мной в полутемном баре, благоухающая, в одной тонкой блузке на голое тело. «Ты разрешишь мне самой произвести задержание?» Я ответил бы «да» в любом случае. В этом не было сомнений. Даже если бы вместо Коль передо мной в моем кабинете стоял бы по стойке смирно уродливый верзила из Техаса или Миннесоты. Коль проделала всю работу. Она заслужила награду. Конечно, я в те времена еще был смутно заинтересован в продвижении по служебной лестнице, возможно, в меньшей степени, чем большинство людей. Но все же любая структура, имеющая табель о рангах, подталкивает человека к стремлению расти вверх. Так что некоторая заинтересованность у меня была. Но я был не из тех, кто отнимает у подчиненных их победы, чтобы набавить себе цену. Я этим никогда не занимался. Если кто-то выполнял отличную работу, делал свое дело, я с радостью отступал в сторону, позволяя этому человеку пожинать плоды. Этому принципу я неукоснительно следовал в течение всей службы в армии. Достаточно было и того, что и на меня падал отраженный свет. В конце концов, эти люди служили под моим началом. В армии бывает такая вещь, как признание коллективных заслуг. Иногда бывает.

К тому же, меня восторгало то, что сержант военной полиции одолела подполковника военной разведки. Я знал, что Куинна это приведет в бешенство. Он воспримет это как величайший позор. Человек, покупающий «лексусы» и яхты, не потерпит, чтобы его арестовал какой-то сержант.

– Ты разрешишь мне самой произвести задержание? – повторила Коль.

– С радостью, – ответил я.

– Закон по этому поводу выражается совершенно четко, – сказала Даффи.

– Мне закон не писан, – сказал я.

– Мы не имеем права заниматься этим делом.

– Я работаю не на вас.

– Это же самоубийство! – вмешался Элиот.

– До сих пор я жив.

– Только потому, что Даффи отключила телефоны.

– Телефоны остались в прошлом, – сказал я. – Проблема с телохранителями разрешилась сама собой. Так что ваше прикрытие мне больше не нужно.

– Без прикрытия тебе никак не обойтись. В любом случае.

– Прикрытие БАТО горничной не помогло.

– Мы дали тебе машину. Постоянно оказывали тебе поддержку.

– Мне больше не нужны ваши машины. Бек дал мне связку ключей от дома. И пистолет. С патронами. Теперь я его правая рука. Он доверил мне защищать свою семью.

Они ничего не смогли возразить на это.

– И я могу спасти Терезу Даниэль, – добавил я.

– БАТО тоже сможет ее спасти, – сказал Элиот. – Теперь, когда выяснилось, что мы чисты перед своим ведомством, мы можем обратиться к БАТО. Горничная была их человеком, а не нашим. Так что мы тут ни при чем.

– БАТО не станет торопиться, – возразил я. – И Тереза попадет под перекрестный огонь.

Последовало долгое молчание.

– До понедельника, – первым нарушил его Виллануэва. – Мы будем сидеть молча до понедельника. Но самое позднее в понедельник мы должны будем связаться с БАТО.

– Нам надо было бы связаться с ними прямо сейчас, – заметил Элиот.

Виллануэва кивнул.

– Но мы не будем этого делать. Если необходимо, я лично об этом позабочусь. Мы даем Ричеру срок до понедельника.

Элиот ничего не сказал. Молча отвернулся. Даффи откинула голову на подушку и уставилась в потолок.

– Проклятье! – выругалась она.

– К понедельнику все будет кончено, – заверил я. – Я верну вам Терезу, и тогда вы сможете отправляться домой и звонить кому угодно.

Даффи молчала целую минуту. Затем заговорила:

– Хорошо. Можешь возвращаться. Наверное, ты уже должен быть на месте. Ты и так отсутствовал слишком долго. Это уже само по себе подозрительно.

– Согласен, – сказал я.

– И все же сначала подумай, – продолжала она. – Ты абсолютно уверен, что поступаешь правильно?

– Вы за меня не отвечаете.

– Неважно. Ответь на мой вопрос. Ты уверен?

– Да, – сказал я.

– А теперь подумай еще раз. По-прежнему уверен?

– Да, – повторил я.

– Мы будем здесь. Если что, связывайся с нами.

– Хорошо.

– Не передумал?

– Нет.

– Тогда возвращайся.

Даффи не встала. Никто не встал. Я поднялся с кровати и вышел из притихшей комнаты. Прошел полпути до «Кадиллака», когда следом за мной вышел Виллануэва. Он двигался медленно и скованно, как и полагалось в его возрасте.

– Возьми меня с собой, – сказал пожилой агент. – Если что, я хочу быть с тобой.

Я промолчал.

– Я смогу тебе помочь.

– Ты мне уже помог.

– Этого мало. Я должен сделать что-то еще. Ради девочки.

– Ради Даффи?

Он покачал головой.

– Нет, ради Терезы.

– Кем она тебе приходится?

– Я за нее отвечаю.

– Почему?

– Я был ее наставником. И теперь я за нее в ответе. Ты понимаешь, что это значит?

Я кивнул. Я прекрасно понимал, что имел в виду Виллануэва.

– Тереза долго работала у меня, – продолжал он. – Можно сказать, я научил ее всему, что она знала. Затем ее перевели. Но десять недель назад она пришла ко мне и спросила, стоит ли ей соглашаться на это задание. У нее были сомнения.

– Но ты сказал, чтобы она соглашалась.

Виллануэва кивнул.

– Я поступил как полный идиот.

– А ты мог ее отговорить?

Он снова кивнул.

– Думаю, мог. Если бы я объяснил, почему ей не следует соглашаться, Тереза меня послушалась бы. Окончательное решение принимала она, но она прислушалась бы к моему совету.

– Я тебя понимаю.

И я действительно его понимал, тут не могло быть никаких вопросов.

Я сел в машину и выехал на шоссе, а Виллануэва остался стоять на стоянке, провожая меня взглядом.

По магистрали номер один я проехал через Биддефорд, Сако и Олд-Орчард-Бич, а затем свернул на восток на длинную пустынную дорогу к дому. Подъезжая к нему, я взглянул на часы и понял, что отсутствовал целых два часа, из которых оправданными были только сорок минут. Двадцать минут до склада, двадцать минут обратно. Но я не думал, что мне придется объясняться перед кем бы то ни было. Бек не узнает о том, что я не поехал прямо домой, а остальные не догадываются о том, что я должен был так поступить. По моим расчетам, наступил эндшпиль, и я катил навстречу победе.

Однако я ошибался.

Я понял это еще до того, как Поли закончил открывать ворота. Выйдя из своего домика, он подошел к запору, Он был в костюме. Без плаща. Поднял запор движением стиснутого кулака. До сих пор все было как всегда. Я уже с десяток раз видел, как Поли открывает ворота, и пока что он делал все как обычно. Поли обхватил своими огромными лапищами прутья решетки. Начал раскрывать ворота. Но не раскрыл их до конца. Протиснулся между приоткрытыми створками и шагнул мне навстречу. Подошел к моей двери, и когда до машины оставалось шесть футов, остановился и, улыбнувшись, достал из карманов два револьвера. Все это произошло меньше чем за секунду. Два кармана, две руки, два револьвера. Это были мои «Анаконды». В тусклом сером свете сталь казалась матовой. Я увидел, что оба револьвера были заряжены. Из каждого гнезда барабанов мне подмигивали тупоносые пули в ярких латунных оболочках. Можно не сомневаться, «Ремингтон магнум» 44-го калибра. По восемнадцать долларов за коробку с двадцатью патронами. Плюс налоги. Итого девяносто пять центов за патрон. Двенадцать патронов. Высококачественные боеприпасы стоимостью одиннадцать долларов сорок центов, готовые к применению, по пять долларов семьдесят центов в каждой руке. И эти руки застыли совершенно неподвижно. Как скалы. Левая направляла револьвер чуть впереди переднего колеса «кадиллака». Правая целилась прямо мне в голову. Указательные пальцы напряглись на спусковых крючках. Дула не шевелились. Ни на волосок. Поли походил на каменное изваяние.

• Предыдущая
• 70/96
• Следующая