Убедительный довод - Чайлд Ли - Страница 95

• Предыдущая
• 95/96
• Следующая

Через полсекунды я вынырнул на поверхность. Прикосновение воздуха к моим щекам оказалось нежнее ласк возлюбленной. Я открыл рот, моя грудь судорожно сжалась, извергая фонтан воды, и я жадно глотнул воздух. После чего я забарахтался как сумасшедший, пытаясь подставить лицо сладкому холодному кислороду. Я просто работал руками и ногами и дышал, всасывая воздух и выдыхая его, кашляя и отфыркиваясь.

Я развел руки в сторону, поднял ноги на поверхность и откинул голову назад, широко раскрыв рот. Моя грудь поднималась и опускалась, поднималась и опускалась, наполнялась и опустошалась. Она двигалась невероятно быстро. Я чувствовал себя безмерно уставшим. И умиротворенным. Мое сознание было затуманенным. В мозгу не осталось кислорода. Целую минуту я пролежал в воде, только дыша. Мое зрение прояснилось. Я увидел над собой облака. Сознание тоже начало проясняться. Я продолжал дышать. Вдох, выдох, вдох, выдох, стиснув губы, шумно сопя словно паровоз. У меня начала болеть голова. Перевернувшись на живот, я огляделся по сторонам, ища горизонт. Ничего не увидел. Я поднимался и опускался на высоких волнах. Вверх и вниз, вверх и вниз, футов на десять-пятнадцать. Я заработал ногами, подгадывая так, чтобы следующая волна подняла меня на гребень. Посмотрел вперед. Ничего не увидел и снова провалился во впадину.

Я не имел понятия, где нахожусь. Развернувшись на девяносто градусов, я поднялся на гребень следующей волны и посмотрел вправо. Быть может, где-то рядом есть лодка. Лодок не было. Не было вообще ничего. Я был один посреди Атлантики. Меня куда-то несло. «Назад никто не возвращался».

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я поднялся на гребень и посмотрел влево. Ничего. Провалившись вниз, я дождался следующей волны, поднялся вверх и посмотрел назад.

Я находился в ста ярдах от берега.

Я смог разглядеть особняк. Освещенные окна. Стену. Ослепительное сияние прожекторов. Я натянул рубашку на плечи. Промокшая насквозь, она была тяжелой. Набрав полную грудь воздуха, я перевернулся на живот и поплыл.

Сто ярдов. Любой приличный спортсмен-олимпиец проплывет сто ярдов за сорок пять секунд. Любой приличный пловец из университетской команды уложится на такой дистанции в минуту. Мне потребовалось почти пятнадцать минут. Начался отлив. Меня все время тащило назад. Мне казалось, я по-прежнему тону. И все же наконец я нащупал ногами дно, обхватил руками гладкий камень, покрытый холодным илом, и крепко уцепился за него. Волнение не утихало. Огромные волны обрушивались на меня, швыряя лицом на гранит, размеренные, словно маятник. Мне было все равно. Я упивался ударами волн. Всеми до одного. Я успел влюбиться в камень.

Целую минуту я отдыхал, держась за него, затем побрел вдоль стены гаража, низко пригнувшись, по пояс в воде. Потом пополз на четвереньках. Перекатился на спину. Уставился в небо. «Вот наконец один вернулся, Харли».

Набегавшие волны доходили мне до пояса. Я отполз на спине так, чтобы они доходили только до колен. Перевернулся на живот. Вытянулся, прижимаясь лицом к камню. Мне казалось, меня раздуло. Я замерз. До мозга костей. Мой плащ остался в море. Пиджак остался в море. «Убедительные доводы» остались в море, «беретта» осталась в море.

Я встал. Вода стекала с меня струями. Шатаясь, я сделал пару шагов. Мысленно услышал слова Леона Гарбера: «То, что тебя не убило, лишь сделало тебя сильнее». Гарбер считал, что это изречение принадлежало Джону Кеннеди. На самом деле оно принадлежало Фридриху Ницше, но только он вместо слова «убило» употребил «уничтожило». «То, что нас не уничтожило, делает нас сильнее». Сделав еще два шага, я прислонился к стене внутреннего дворика, после чего исторгнул из себя около галлона соленой воды. Тогда мне немного полегчало. Я помахал руками и поочередно подрыгал ногами, восстанавливая кровообращение. Затем пригладил мокрые волосы и сделал несколько медленных вдохов и выдохов. Меня очень беспокоил кашель. Мое горло болело и горело от холода и соли.

Я прошел вдоль стены и завернул за угол. Отыскал свой тайник и последний раз наведался в него. Куинн, я иду за тобой.

Мои часы еще шли. Они показали, что мой час уже давно истек. Даффи должна была позвонить в БАТО еще двадцать минут назад. Однако Бюро откликнется не сразу. Вряд ли в портлендском отделении есть оперативная служба. Вероятно, ближайшим местом будет Бостон, откуда была прислана горничная. Так что времени у меня было достаточно.

Фургон исчез. Судя по всему, ужин был отменен. Но остальные машины стояли на месте. «Кадиллак», «линкольн», два джипа. В доме восемь врагов. Плюс Элизабет и кухарка. Я не знал, к какой категории отнести Ричарда.

Я шел, прижимаясь к стене особняка, и заглядывал в каждое окно. Кухарка находилась на кухне. Мыла посуду. Кист и Мейден оставили все продукты. Нырнув под окном, я пошел дальше. В обеденном зале царил разгром. Ворвавшийся в разбитое окно сквозняк смел со стола скатерть, расшвыряв посуду и приборы. В углах ветер намел дюны из штукатурки. В потолке зияли две дыры. Вероятно, такие же были в потолке комнаты над залом, а может быть и в потолке комнаты третьего этажа. Возможно, «Бреннеке» пробили крышу и устремились к луне.

В комнате, в которой я играл в «русскую рулетку», находились трое ливийцев и трое людей Куинна. Они сидели за дубовым столом и ничего не делали. У них на лицах еще были видны отголоски шока. Но все уже начинали понемногу успокаиваться. Никто не собирался никуда уезжать. Нырнув под окном, я пошел дальше. Добрался до комнаты Элизабет Бек. Она была там. Вместе с Ричардом. Труп убрали. Элизабет сидела на диване и что-то быстро говорила. Я не мог разобрать слов, но Ричард слушал мать внимательно. Я пошел дальше.

Бек и Куинн находились в комнате Бека. Куинн сидел в красном кресле, а Бек стоял перед шкафчиком с пистолетами-пулеметами. Бек был бледен как полотно, угрюм и зол. Куинн казался полностью довольным собой. В руке он держал толстую незажженную сигару. Покрутив ее большим и указательным пальцами, Куинн поднес кончик к ножику.

Описав полный круг, я вернулся к кухне. Вошел в дом. Без звука. Металлодетектор молчал. Кухарка не услышала моих шагов. Я набросился на нее сзади. Зажал рукой рот и подтащил к столу. После того, что сделал Ричард, я больше не хотел рисковать. Достав из ящика льняное полотенце, я сделал из него кляп. Другим связал кухарке руки. Еще одним щиколотки. Оставил кухарку сидящей в неуютной позе у мойки. Взяв четвертое полотенце, я положил его в карман. Затем вышел в коридор.

В доме было тихо. Едва слышно доносился голос Элизабет Бек. Дверь в ее комнату была открыта. Больше я ничего не услышал. Я быстро прошел к двери в логово Бека. Открыл ее. Шагнул внутрь. Закрыл дверь за собой.

Меня встретило сизое марево табачного дыма. Куинн только что раскурил сигару. Мне показалось, он над чем-то смеялся. Увидев меня, Куинн потрясенно застыл. Бек тоже был в шоке. Бледные и испуганные, они не отрывали от меня глаз.

– Я вернулся, – сказал я.

Бек уронил нижнюю челюсть. Я нанес ему «сигаретный тычок». Захлопнув рот, Бек дернул головой, закатил глаза и повалился на настеленные в три слоя ковры. Удар получился приличным, и все же это был не лучший мой удар. В конце концов, его сын спас ему жизнь. Если бы я не обессилел так от плавания в ледяной воде, я смог бы убить Бека одним ударом.

Вскочив из кресла, Куинн метнулся ко мне. Бросив сигару. Протягивая руку в карман. Я ударил его в солнечное сплетение. Судорожно ахнув, он согнулся пополам и упал на колени. Ударив по голове, я швырнул его на пол животом вниз. Поставил колено между лопатками.

– Нет, – задыхаясь, выдавил Куинн. – Пожалуйста!

Я положил левую ладонь ему на затылок. Достал из ботинка долото и, приставив к уху, воткнул в голову, медленно, дюйм за дюймом. Куинн умер еще до того, как долото вошло наполовину, но я давил до тех пор, пока оно не погрузилось по самую рукоятку. Я оставил его торчащим из уха. Достал из кармана полотенце, вытер им рукоятку и накрыл лицо. После чего устало поднялся на ноги.

• Предыдущая
• 95/96
• Следующая