Школа гейш - Лисовская Алиса - Страница 14

Мия вздохнула и поежилась. В отличие от других девочек, она не ощущала ни малейшего воодушевления при мысли, что Акио Такухати примет участие в уроке. Напротив, ее даже слегка колотило от страха и смешанного с ним стыда.

Она вспомнила давешний сон и спрятала лицо в ладонях. Неужели ее вправду привлекает этот жестокий и самодовольный человек? Нет, должно быть, этот сон — просто искаженное воспоминание о поцелуе…

Первый настоящий поцелуй Мии.

Такухати вошел стремительно, за мгновение до того, как прозвенел гонг, возвещая начало урока. Опустился на татами, с усмешкой оглядел воспитанниц, задерживая взгляд на каждом лице. Майко краснели и опускали глаза.

Госпожа Оикава положила в курильницу травы, и по комнате поплыл густой тревожный запах. Само собой вспыхнуло пламя внутри большого фонаря в центре зала, закружилась подставка с вырезанными силуэтами бумажных кукол, тени поползли по стенам — все быстрее, быстрее. Шевелились, подкрадывались, кривлялись…

И комната зарябила. Пошла волнами, как взбаламученная озерная гладь.

Мия моргнула. Она и другие ученицы находились на берегу моря. В воздухе пахло солью, солнце светило по-весеннему, ласкало, но не жгло, и легкий бриз чуть теребил рукава кимоно. Где-то вдалеке перекрикивались чайки.

Иллюзия была полной. Абсолютной. Звуки. Запахи. Сыпучий песок под ладонями и нежное прикосновение ветра.

Вот что значит высокорожденный.

— Господин Такухати, — наставница нахмурилась и за неимением рядом директора укоризненно посмотрела в голубые небеса, — я прошу вас вернуть нас в зал для медитаций. Здесь обстановка не располагает к обучению. И предоставьте нам учебное пособие, будьте так добры.

Над головой раздался смешок, и весеннее море сменилось знакомыми стенами. Только теперь рядом с госпожой Оикавой был расстелен футон, на котором лежал обнаженный фантом — привлекательный и безликий.

Впервые в жизни Мия задумалась, насколько ощущает, видит и контролирует маг создаваемые им иллюзии. Ведь если Акио Такухати сейчас незримо присутствует на уроке, значит…

От этой мысли стало жарко настолько, что она мгновенно взмокла.

А госпожа Оикава прямо-таки разливалась. Наставница была в ударе, глаза блестели особенно ярко, и говорила она о любимом деле с неподдельным наслаждением.

— …сливаясь, мужчина и женщина обмениваются энергиями инь и ян, обретая жизненную энергию ци. Мужчина берет, обладает, женщина отдается…

Все это уже рассказывали столько раз, что Мия давно выучила слова наизусть и могла бы повторить урок вместо наставницы. К сожалению, теория мало походила на практику, которая следовала за ней.

— …но бывает, что в женщине преобладает энергия ян, а мужчина устал. Тогда возможен обмен ролями. Женщина ведет, а мужчина следует, подчиняется. Женщина сверху, а мужчина снизу.

Про это уже говорили в прошлый раз, но сегодня наставница не ограничилась теорией и картинками. Госпожа Оикава ловко оседлала лежащий рядом фантом и показала несколько основных поз, громко обозначая название каждой. Мия почти не слушала. Ей казалось, она кожей ощущает чужой насмешливый взгляд.

Ей никогда не казалось, что в уроках «искусства тайных покоев» есть что-то постыдное. Все относились к этому просто, как к части обучения. Подготовка гейши включала в себя знания, как ублажить мужчину, так же как переход из майко в гейши лежал через аукцион, на котором знатный мужчина выкупал девушку, чтобы лишить ее невинности. Это было… естественно. Часть жизни Мии.

Ей показалось, что над ухом раздался тихий смех, и она еле сдержалась, чтобы не вскочить и не закричать: «Прекратите!»

— Все понятно? — Ученицы согласно закивали. — Тогда тренируйтесь.

И Мия осталась в зале одна.

Исчезли не только другие майко и наставница, но и фантом. Мия повертела головой, неуверенно поднялась. Что это значит? Практикой ученицы всегда занимались в одиночестве, но как она будет тренироваться без… без этой штуки?

Называть хотя бы в мыслях фантомов «мужчинами» у нее не получалось. В них было что-то одновременно пугающее и безопасное. Бездумный взгляд, равнодушная покорность, свойственная скорее чему-то неживому. Стесняться подобных существ было глупо. Все равно что стесняться стола или картины на стене.

— Что-то ищешь, лучшая ученица? — раздался насмешливый голос из-за спины.

Мия медленно повернулась.

Он стоял полуобнаженным, в брюках-хакама. Совсем как тогда, когда она подглядывала за его тренировкой. Только темные волосы распущены и лежат по плечам. Она взглянула на себя и обнаружила, что на ней снова только влажный кусок ткани.

«Это все ненастоящее, — напомнила себе она. — Все иллюзия!»

Полотно липло к телу, реальное до невозможности. И Акио Такухати тоже был реальным до невозможности — настойчивый, опасный.

— Что вы здесь делаете? И где мой…

Какой глупый, неуместный вопрос. Неужели не ясно, что он делает здесь? Но мысли путаются, дыхание сбивается, где-то в животе крутит от жутковатого и захватывающего предчувствия, и ей уже не до умных вопросов. Лишь бы хоть что-то сказать.

— Я за него. — Он в два шага оказался рядом. — Скажи еще, что ты недовольна, лучшая ученица.

— Я не хочу, так нельзя, — обреченно прошептала Мия. Что сейчас ни скажи, его не остановишь.

— Тсс… Со мной тебе точно будет лучше, чем с этими куклами.

Она могла вырваться. Хотя бы попробовать избежать прикосновений. Но отчего-то не стала этого делать.

В этот раз он целовал ее не так жадно. Неторопливо, медленно, зная, что впереди достаточно времени. И так же медленно стянул с нее кусок ткани и заставил опуститься рядом с собой на футон.

— Это подло. Вы обещали!

Он ласково провел пальцем по ее щеке.

— И что здесь подлого, лучшая ученица? Маг все равно присутствует в тех иллюзиях, которые создает.

Ее глаза расширились:

— Нет!

— Да. Не знала?

Она зажмурилась и покачала головой. С закрытыми глазами было не так стыдно.

Странный вкус иллюзорного поцелуя — похожий и не похожий на настоящий. Страх и возбуждение бурлили в крови. Не спорить? Отдаться ему? Все это иллюзия, почти фантазия. В фантазии возможно и не такое…

Руки опустились на ее грудь, захватывая, сминая. Мия попыталась расслабиться, покоряясь грубоватой ласке.

Прикосновения были реальны… почти реальны. Он чуть сжал пальцами горошинку соска, перекатывая ее между пальцами, жадный рот накрыл второй сосок. Мия всхлипнула от короткой судороги удовольствия, пронзившей ее тело.

Совсем не похоже на обычные занятия. Там Мия сама решала, что и как нужно делать. Не была безвольной игрушкой в мужских руках.

— Не надо, — простонала она.

— Почему не надо? Тебе же нравится, я вижу.

Пальцы второй руки спустились на низ живота, чуть надавили, погладили. Мия запищала и начала вырываться.

Все это было слишком, слишком настоящим. Настоящим и… приятным.

— У нас урок! — выкрикнула она звенящим от слез голосом.

Такухати остановился.

— Вот я тебя и учу.

Мия снова дернулась, выскользнула из объятий. Вскочила и отпрыгнула.

— Я должна сама. А это… это как насилие.

По его красивому лицу пробежала тень раздражения, а потом он кивнул:

— Хорошо. Сама так сама. Иди сюда, лучшая ученица.

Она подкралась, как дикий зверек, готовый в любую минуту сорваться, но Такухати не сделал в этот раз попытки схватить ее. Он все так же сидел, привалившись к стене, полуприкрыв веки.

Мия опустилась рядом на колени, протянула руки к завязкам хакама, ощущая себя пугливой ланью у водопоя. Такухати напоминал ей сидящего в засаде хищника. Притворился, что дремлет, а сам выжидает…

Когда она распустила завязки, он ухмыльнулся:

— Видишь, я не вмешиваюсь.

Она снова зажмурилась от стыда и опустилась сверху к нему на бедра, ощущая рядом горячее мужское тело, литые мышцы, чувствуя прикосновение возбужденной плоти к своему самому чувствительному местечку. По телу прошла дрожь, на мгновение она почти пожалела, что он послушался ее и прекратил свои домогательства. Насколько проще, когда ничего не решаешь сама.