Школа гейш - Лисовская Алиса - Страница 31

Она все еще пыталась понять, что упустила, когда в комнату вломились Ичиго и Оки с горящими от возбуждения глазами.

— Слышали?! — воскликнула Ичиго. — Директор Такухати поймал ёкая!

— Что ты мне обещал оторвать, ёкай? — Акио лениво качнул подвешенного за ноги пленника.

— Похотливый отросток, — услужливо напомнил тануки. — Но я еще надеюсь, что он сам у тебя отсохнет. Если в мире действительно существует высшая справедливость и действует закон кармы, а я верю в карму, потому что Будда был умным человеком и не стал бы врать в таком важном деле… Так вот, если все это существует, у тебя непременно что-нибудь отсохнет и отвалится.

Опальный генерал посмотрел на оборотня с веселым изумлением и рассмеялся:

— Ёкай, который рассуждает о законе кармы? Тебя в столице можно за деньги показывать.

— За деньги я и сплясать могу, — оживился тануки. — Чур, мне — восемьдесят процентов. Остальные двадцать, так и быть, уступлю. Пользуйся, пока я щедрый.

Такухати не ответил на очередную завуалированную дерзость. Он, прищурившись, рассматривал пленника и словно прикидывал что-то про себя. Наконец пришел к каким-то выводам и кивнул:

— Я отпущу тебя, если назовешь женщину, к которой ходишь.

— Вот еще! Ты разве не знаешь, что не подобает благородному мужу хвастать своими победами? И вообще, у меня кружится голова. Считай, что я сомлел.

В доказательство своих слов тануки закрыл глаза и печально вытянул морду. Торчавший перпендикулярно полу хвост тоже поник.

— Шут, — беззлобно усмехнулся Такухати. Не терпевший фамильярности или хамства ни от равных, ни от вышестоящих, генерал ощущал труднообъяснимую симпатию к бесстрашному оборотню. Потому не стал применять воздействий из известного ему богатого арсенала палача, а просто толкнул еще раз подвешенное тело, заставив его крутиться вокруг своей оси.

Тануки приоткрыл один глаз.

— Осторожнее, если не хочешь увидеть все, что я вчера ел, — предупредил он. — У меня желудок слабый.

— А у меня нет времени с тобой возиться. Повиси немного.

Оборотень следовал наставлению ровно до той минуты, пока за Такухати не задвинулась бамбуковая перегородка. Стоило директору покинуть комнату, как тануки принялся раскачиваться и дергаться на веревке, всеми силами пытаясь дотянуться зубами до пут на лапах. Тщетно. Такухати умел связывать пленников.

Совсем отчаявшись освободиться, оборотень возопил:

— Воистину прав был Учитель, говоря, что любая привязанность — суть источник страданий. Вот я привязан к этой презренной веревке, так дай же мне Будда сил отвязаться от нее поскорее!

Но эта жаркая молитва пропала втуне.

От болтанки на веревке и долгого пребывания в неестественном положении у Дайхиро зашумело в ушах. Его мутило уже вполне по-настоящему, а хуже всего, что он понятия не имел, сколько времени провел без сознания в подвале и что случилось с Мией, поскольку пришел в себя уже в этой комнате. Свет, который просачивался сквозь заклеенные рисовой бумагой окна, наводил на мысль, что уже давно наступил день, а расспросы Такухати — на неприятные предположения, что девочка все же попала под подозрение.

Нет, болтаться тут, как вывешенная для сушки рыба, и ждать сюрпризов от Такухати у Дайхиро не было ни малейшего желания.

— О пресветлая Аматэрасу и духи гор! — взмолился оборотень. — Клянусь, что буду кушать мясо не чаще одного раза в день и любить не больше одной… то есть двух женщин в неделю, только дайте мне унести отсюда свой хвост!

Мия замерла у двери в кабинет, вслушиваясь в голоса. Такухати был внутри. И, кажется, был там не один.

— …даймё не перенесет переезда.

— Знаю. — Голос Такухати звучал глухо. — Я хочу, чтобы ты вытащил хотя бы Хитоми и Нобу. И чем скорее, тем лучше. В столице вот-вот все рванет, а я сижу здесь, как… — Он использовал слова, значения которых Мия не знала.

— Это будет нелегко. — Послышался шелест разворачиваемого бумажного свитка. — Госпожа Хитоми Такухати назначена фрейлиной двоюродной сестры сёгуна.

— Невесты самханского принца?

— Да. Это большая честь.

Директор выругался — коротко и зло.

— А ваш брат просто гостит во дворце. Сёгун приблизил его и осыпает милостями…

Мия отпрянула, ощущая себя преступницей. Что бы ни происходило в жизни Акио Такухати и его родных, у нее не было права шпионить за ним.

К тому же она всего лишь хотела убедиться, что директор занят, а значит, не помешает ей освободить Дайхиро.

Ступая на цыпочках, она прокралась дальше по коридору, в дальнее крыло школы. Туда, где находились почти не используемые комнаты.

Уже у самой двери она наткнулась на другую майко. Та стояла, оттопырив зад и приникнув глазом к щели в стене, и зачарованно рассматривала что-то внутри.

Мия замерла. Освобождать оборотня на глазах у другой ученицы — безумие. Но и новой возможности вытащить Дайхиро может не представиться. Что же делать?

Она с досадой посмотрела на любопытствующую девушку. Кто она? Со спины не понять. На ней было обычное темно-синее кимоно, которое носили все ученицы. Волосы уложены в традиционную прическу.

Если это Оки, то она непременно нажалуется наставницам. А вот Сизука скорее промолчит.

А может, ей надоест пялиться и она уйдет сама?

Из-за тонкой перегородки донеслось неразборчивое горькое сетование, и Мия рассердилась. Сколько можно трястись за себя, когда рядом нуждается в помощи ее самый лучший и самый верный друг?!

— Ты что здесь делаешь? — намеренно громко спросила она.

Девушка даже подпрыгнула от неожиданности. Испуганно и воровато оглянулась, увидела Мию, и лицо ее разгладилось.

— Уф, это ты… — Кумико смущенно улыбнулась. — А я так перепугалась.

Мия выдохнула с тайным облегчением. Кумико не выдаст.

— Тоже на ёкая пришла посмотреть? — продолжала дочь самурая.

— Почти. — Мия решительно отодвинула дверь, вызвав у подруги придушенный возмущенный вопль: «Ты что делаешь?!»

Дайхиро болтался в центре комнаты, связанный и подвешенный за ноги. Услышав звук открываемой двери, он попытался повернуться мордой к выходу, отчего его тело закрутилось, как веретено.

— Ну вот опять! — возмутился оборотень и сердито замахал хвостом. — Мия-сан, немедленно спусти меня на землю! Только мысль о том, что завтрака не было, а обед будет не скоро, не дает мне расстаться с ужином.

— Сейчас! Конечно! — Мия бросилась развязывать узлы, но те были завязаны на совесть. Оборотень же продолжал болтать:

— Ах, Мия-сан, ну что тебе стоило прийти пятью минутами раньше, до того, как язык мой, враг мой, произнес ужаснейшие слова зарока?

Мия не вслушивалась в его болтовню, полностью сосредоточившись на веревке. Кумико прыгала вокруг нее, опасаясь подходить к Дайхиро слишком близко, делала страшные глаза и громко шептала:

— Мия, опомнись! Это же ёкай!

— Ну и что, что ёкай, — отозвалась Мия, чуть не плача. — Помоги мне! Ну же!

— У меня, между прочим, имя есть. Дайхиро, а для тебя просто Хиро, красавица.

На этом терпение Кумико лопнуло.

— Что вообще происходит?! — спросила она, забыв о необходимости соблюдать тишину. — Почему ты хочешь освободить ёкая?

— Дайхиро, — вставил оборотень.

— Потому что он мой друг. — Поняв, что от объяснений никуда не уйти, Мия на минуту прекратила развязывать узлы. — Пожалуйста, Кумико. Если доверяешь мне — помоги. Честное слово, Дайхиро никому не причинил вреда.

— Но он влез сюда ночью… — Кумико осеклась. — Так ты к нему, что ли, бегаешь?

— Нет! Не спрашивай меня, пожалуйста. Просто помоги.

Кумико поколебалась несколько минут, перевела взгляд на висящего тануки. Очевидно, его нелепый и безобидный вид убедил ее, потому что дочь самурая кивнула.

В четыре руки они развязали туго затянутые узлы. Оборотень шлепнулся на пол и возмущенно взвыл.

— Как ты? — спросила Мия, пытаясь ослабить веревку на его теле.