Соционика. Умение общаться эффективно - Калинаускас Игорь Николаевич - Страница 27

Дальше – отбор информации. Его производит 3-я функция – самооценка. И поэтому человек не может измениться в бессознательном режиме. Он может адаптироваться к новой системе требований, ожиданий и соответствий, но он не изменится. Человек победил всех, поскольку обладает сумасшедшим ресурсом адаптации.

В этом информационном типе отбор идет по кинетической энергии, то есть: сила, красота, внешность, деньги, вещи. Внешние признаки силы, принятые в конкретном месте. «Гамлет» всю жизнь собирает эту силу, чтобы иметь постоянно защищенный плюс на этой функции, если он находится в активной позиции к своей самооценке. Пассивная защита – это когда ничего не получилось в жизни по тем или иным причинам, это значит, человек ходит неопрятно одетый, специально не лечит зубы, не следит за своей внешностью, все время жалуется, что он слабый, беспомощный, – это крик о помощи, это не позиция.

Выдача информации идет на языке 4-й функции, в данном случае это субъектная интуиция, то есть внутренняя целостность. Тоже своего рода сказка про железного, принципиального человека, у которого внутри ничто ничему не противоречит. Человек, конечно, может к такому состоянию прийти, но это долгий и осознанный путь.

4-я суггестивная функция – уязвимое место у «Гамлета», впрочем, как и у всех типов ИМ. Суггестивная функция – это пища для манипуляторов. Человек заглатывает информацию, никак ее не осмысливая, и сам не вмешивается. А конкретно «Гамлета» можно обманывать, говоря понятно – для него понятно: он понял, но его так обманули.

Уязвимое место – это, естественно, и 2-я функция – все, что обращено вовне. Если никто не спрашивает и не рассказывает «Гамлету» про конфликты, про свой внутренний мир, не интересуется его мнением на этот счет, не интересуется его внутренним миром – значит, я не востребован. Почему люди с таким типом хорошие актеры? Потому что это удовлетворяет их чувство востребованности, они могут рассказывать, объективизировать свой внутренний мир на вполне законных основаниях, как мир своего героя. Если они обладают каким-нибудь творческим талантом, то они в творчество и вкладывают все это. Они очень субъективны и поэтому находят себя в творческих профессиях, которые связаны с передачей субъективности: музыка или актерское творчество, – там они очень интересны, многообразны и выразительны.

И как все без исключения люди, независимо от типа, они уязвимы с точки зрения лести на языке 3-й функции. Даже если понимаешь, что тебе специально так делают, все равно приятно. А в большинстве случаев просто «заглатываешь» и идешь навстречу, думая, что вот он, лучший человек в мире… Я, конечно, несколько сгущаю краски, в жизни это все замаскировано, у нас есть великолепные механизмы психологической защиты, редукции, рационализации, но если мы видим подобную конструкцию, мы можем быть более эффективными в общении. В отношениях с людьми это очень важно.

А теперь посмотрим на так называемый противоположный тип, то есть тип, у которого все наоборот. Это тип «Достоевский» – этико-интуитивный интротим. Мы понимаем, что к миру он обращен объектными элементами, а его внутренний мир определяется элементами субъектными. Для себя он субъект, все остальное – объект.

Вот поэтому интротимы, еще раз повторю, хорошие руководители, управляющие, потому что они не отождествляются с внутренним миром своих работников. Они смотрят, как и положено руководителю, на их функционирование, на соответствие их штатному расписанию и функциональным требованиям к данному рабочему месту. Потому что рабочее место первично по отношению к тому, кто его занимает. И не зря существует такая формулировка: «несоответствие». Другой вопрос, кем был тот, кто назначил этого человека на это место, если они никак не соответствуют друг другу и не в состоянии выполнить те функции, которые в данное рабочее место заложены.

Любое социальное учреждение, любая социальная организация, от самого верха до самого низа социальной пирамиды, – это система мест, иначе бы социум давно погиб. Социальная система не должна зависеть от индивидуальных характеристик людей, которые в ней находятся. Она в идеале стремится к тому, что каждый окажется на том месте, которому соответствует. Поэтому всякая попытка построить неформальные социальные организации кончается, как правило, крахом объявленных целей. В бизнесе это отсутствие прибылей, в идеологической сфере это бесконечное выяснение отношений вместо объединения и борьбы за власть, что мы наблюдаем на примере так называемой несистемной оппозиции, и т. д.

«Достоевский» покажет, как нужно собрать ситуацию, изделие, команду, чтобы она была цельной, непротиворечивой. Причем он это делает с большим запасом прочности, потому что субъектная сенсорика – это прежде всего внутренняя надежность. Если такой человек создает что-либо, там запаса прочности с лихвой. Он специалист по созданию, но не по эксплуатации.

А у «Достоевского» есть еще одна особенность: к миру он обращен не только тем, что он может создавать целое, но он должен для этого иметь порядок. А как можно получить порядок? Создать закон. Жесткий, логичный, однозначный, желательно навсегда, то есть на все время моей жизни один и тот же порядок должен быть в мире. Порядок, который придумал «Достоевский» когда-то или в который он попал, окончательный и бесповоротный. Чтобы сменить на другой порядок, нужно очень качественно «Достоевского» суггестировать… Однако можно, все-таки это 4-я суггестивная функция. Но в хаос, в беспорядочную, с его точки зрения, ситуацию этот человек не пойдет. Потому что самое хорошее место для него – там, где стабильный порядок раз и навсегда, там, где все предсказуемо, надежно.

И «Достоевские», и «Робеспьеры» (у которых такая же 3-я функция субъектная сенсорика) – это экстремалы. Они себя все время проверяют, потому что нужно всегда быть уверенным в своей сенсорной надежности.

Если такой человек ломается, то становится ипохондриком. Бесконечно жалуется на здоровье, все объясняет тем, как что-то тут болело, поэтому не смог. Это пассивная защита: я такой больной, что вы даже представить не можете, какой я больной, только я тщательно это скрываю. Поэтому они себя и проверяют, чтобы находиться в активном состоянии по отношению к своей сенсорной надежности. Не дай бог быть голодным. Что такое 3-я функция? Это самооценка. Если я голодный, я плохой. Если я приболел, я плохой. Если я устал, я плохой. Так ведь? 3-я функция – страшная штука. Вы можете сами в себе ее обнаружить, вспомнить совершенно, казалось бы, не имеющие отношения к психологии вещи, которые у вас вдруг возникают. Почему-то вы о себе начинаете: «Я плохая, наверное», «Я плохой»…

Если же человек «всегда хороший», ему извне нужно знать, что есть люди, которых он любит и будет любить. Он любит, потому что субъектная этика (1-я функция) – это мое отношение к людям, вещам и т. д. То, что я люблю, – это будет всегда, это мир мне должен поставлять, давать. Потому что если я никого не люблю и мне ничего не нравится, то что я тут делаю? Надо бежать отсюда как можно скорее. Но такого человека можно уговорить, что он любит именно вас. «Ты же сам понимаешь: невозможно, чтобы ты меня не любил, согласно логике вещей. Порядок в мире такой, я твоя половинка. Ты сам же чувствуешь, да?..»

В завершение надо сказать, что если «Достоевский» экстравертируется, то есть вынужден активно заниматься внешним миром, то он будет вести себя как зеркальный тип – «Гексли».

Перед нами этико-сенсорный экстратим «Гюго»» и этико-сенсорный интротим «Драйзер». Начнем с «Гюго». 1-я функция, то есть зона уверенности, – объектная этика – отношение ко мне. Если вы хотя бы один раз хорошо отнеслись к человеку с таким типом информационного метаболизма, вы попали в картотеку. В этом «Гюго» такие же, как и «Гамлеты». Все люди, которые к ним хотя бы раз отнеслись хорошо, у них в картотеке. И может пройти сколько угодно лет, вы опять появляетесь в зоне досягаемости, и все начинается с того, что: «Ты же меня любишь!». Вы уже забыли, собственно говоря, о нем или о ней. Но «Гюго» уверен: «Ты же меня любишь, я помню». А сложность состоит в том, что все, кто или что плохо к ним относится, – не только люди, но и неудачный запах, вещь, которая проявила себя как нелюбящая, – все это исчезает из поля внимания, этого нет. Не должно быть, во всяком случае.