Русология (СИ) - Оболенский Игорь Викторович - Страница 29

(Как: 'отцовская', мол, 'любовь', - вёл первенец у ракиты?). Я побрёл к 'ниве'. Сын мой позёвывал.

- Где мы, пап?

Мы в Московии, где леса громоздятся с жёлтыми в мочевине сугробами вдоль шумливой 'М-2'.

Выл стартер, двигатель кашлял... Я отвалил капот. Пахло. Бензонасос, оказалось, сочил вовсю, так как рыск индикатора я заметил давно, у Квасовки. Я заткнул дыру. Бак пустой, близок вечер. Нужно шесть литров, и денег не было. Мчали, брызгая таяньем, что текло с 'М-2', агнцы Божии. Только я стоял, тварь запретного плода, ведавший зло с добром. Я боялся их. Я, преемник греха в раю, был заблудшая немощь, вроде червя в воде и беззубой гиены. Выдать не знающим, в чём 'добро', а в чём 'зло', опасно, так как пропасть могу. Слышал я, что в развалинах дома, что подорвали, раненных грабили отречённые от познания зла-добра и невинные агнцы Божии...

Не желаю в участники райских игрищ. Боже, спаси мя!

Пачкало стёкла и завихреньями сотрясало, мазало грязью левый бок 'нивы'. Транспорт летел к Москве. Я прищурился солнцу, ползшему книзу, чтоб, крытый мокрядью, оглушаемый рёвом, с вздетой рукою, стыть долговязостью, устремив взор в блистание, что стекало с заснеженной полосы меж курсов к югу и к северу.

Задержался 'жигуль'.

- Пожалуйста, литров шесть. Нет денег.

- Чё ты стоишь тада?

Он уехал.

Солнце склонялось. Я чуть подвинулся, чтоб по-прежнему ослеплять себя блеском вод от асфальта. Сделавшись грязным, я жевал губы, сплёвывал мокрядью. Тормознув, 'ЗИЛ' дождался, чтоб я приблизился.

- Литров шесть. Но нет денег, есть инструмент взамен.

Он захлопнул дверь.

Я влез в 'ниву', чтобы согреться, но тепла не было. Я отчаялся.

- Папа? - Сын меня обнял.

Кто он, мой отпрыск? Будущий нуль, как я? маргинал? Или станет князь мира? Путь присуждён давно; тщетно бьётся любовь моя уберечь его от опасностей. Я бессилен, слеп, немощен, не умею жить.

- Ты замёрз, сынок? - Я смотрел на приборы. - Ты мне поможешь? Нету бензина, нету и денег. Нужно добыть их. Я и надумал... Выход есть. Поиграй-ка на флейте. Мы б заработали.

- Я боюсь туда... Нет! Стоять? И там грязь... И не слышно, пап, флейты. Я не хочу, пап!

- В Квасовке ты помог мне. Выручи снова. Мы не уедем, нам нужны деньги.

Он с флейтой вылез. Я, повернув руль, вытолкнул 'ниву', - так, чтобы, выставив, отводить от обочины (от него то есть) трафик. И запасное я откатил в тыл с тою же целью. Сел потом, но с раскрытою дверцей, ноги наружу. Сын стоял между мной и откаченным диском. А исполнял он - то, что я сам, да и едущий, не расслышал бы. Вихрь трепал полы заячьей шубки... Я ему чужд стал, выгнавший в ужас с яростным шумом, с промельком множеств, с хлёсткою влагой, с сумрачным холодом. Он играл, боясь глянуть в транспортный хаос, медленно пятясь. Это страшней, чем когда он брёл в Квасовку, ведь сейчас он не ведал путь, проходимый сквозь страхи, - как и не ведал, кто человек вблизи, обрекающий страхам. Он играл долго; дали десятку; и я вернул его в 'ниву', думая: 'Сходно ты, Бог, Адама!..' Тряского обмотав его курткой, я начал сам дрожать.

'Форд' вдруг взял меня на буксир без просьбы. Я нечувствительно поводил рулём и следил за натянутым тросом. Час спустя, оплатив мне бак на ближайшей заправке, 'форд' испарился. Мне не догнать его, и едва ли мы встретимся; вдруг это ангел? Я обнял сына.

- Пап, не бросай меня, - я услышал.

Я обнимал его - и погибшего первого, кто надеялся, что отец всемогущ.

Как жить? Почему Бог дал глупость лишь размножаться, мудростью же любить - обнёс? Как сделано, что сей мир есть страдания, где отец и мать обряжают плод в саван? Что, за Адама месть? Первородный-де грех? Бог правит нас? Но Он может взмахнуть перстом - и в момент беды сгинут. Или Он бросил нас, вникших в 'зло' с 'добром'? Чаша полнится... Бог, пребудь со мной! Или, всё-таки, не до всех Тебе дело? Может, Ты не рассчитывал на нас всех, Бог избранных, говорят иудеи? И наши беды вдруг - к счастью избранным?

Мысли комкались. Я полез к рулю.

Спорт, ты жизнь...

Погрузили русь в немощь, продали доллару...

День за днём в шоу Сирия, Украина, США и Европа... а про РФ когда, бабаяны толстовские, также оркины и иной блаблаж? Что за жизнь пошла?

Авиация контролирует перевалы с дорогами...

Мы, бывает, проснёмся и не в ту степь пошло. Будет, нет? Успокойтесь. Хоть у нас вечно вдруг, но вот здесь мы, товарищи, не свернём, нет... Спите спокойно, чтобы нельзя нас...

Жесть!

На волнах нашей станции хит великой, очаровательной даны блямс: без тебя нет меня, беспокоэшься зряа, потеряйся в снах, улэбнись в ответ, я с тобой я твояа...

Жизнь в розовом цвете? Ксюша Сочокс покрасилась, и её стали лайкать...

Φεύγωμεν δή φίλην είς πατρίδα...

Прыгая с места я отрываюсь метр шестьдесят в футболе...

Вы, друг, в бордель с утра чтоб отделаться?

Мы о спорте макс тарабаров... Все фаны спорта с нищей зарплатой и патриоты, вот мечта власти.

Снятся богини, сочные груди, крепкие бёдра; всё это радостно, усладительно, щедро...

Текел и фарес... #раковых и сердечно-сосудистых... алкоголь и убийства... дом в волгодонске тоже был взорван... раненных с жертвы... акции... расчленил садист... медицинских и... #господа берестовский нескольким... быть должны арестованы... быдломода... он уже торкнул... и миллиард из них на других счетах... дар славянской тоски... футбол... без воды, как насос сгорел, а куда ж пять старух с рождественки? все кто слышит нас!.. #юбиляр поздравления... весь культурный мир... фонд составил... маг-друид в экстремальных депрессии и инсультах, счастье на бизнес и управление... интернешнл!.. Спорт ты жизнь!.. Выйти замуж - для образованных, но пока не нашедших свой... А кредит и коллекторы... #К вам игил идёт... на спортивном... пятый у форбса... маленький птычка, я его шпарил и в хвост и в грив, вах, он мнэ лайк в личку, я - вах! - красыв... Мексиканского, что с кавказским акцентом... тысяча первую сериала брат... был до старости... ты зачем ни с чем... тарабаров... центр орды перетёк в москву... некасаемый кирдяков&висульева... бала-бала! мне очень мала, [email protected].. лера вульвина и пиздон беллетристов... всякие книги, кроме книг гениев, - стопроцентно из общих мест, потому всем понятны. 'Как интересно!' - так мыслят массы, слушая, видя копии своих вкусов, правил, масштабов, и наплевать на факт, что расхожее гнусно, гнусно смердит, вонь низкого пристаёт к нему... бала-бала, ба! я приду без стука, не спасёт засов, я приду в час духов и мохнатых сов... не хожу боровик здесь розов... всякие... в душном скурвенном городе не в москве гламур... #в голове лишь два слова первое а второе я руссоистка но почему тогда!.. сикль и бакс... сикль как шекель... да, деньги главное... из себя хайер клёвый чтобы тащились все ты не нуль если ты ещё глюки с разные крейзи, я еду чатить будет террор один... а курс доллара... и коррупция... а ещё и нацгвардия, чтоб прокручивать деньги... Φεύγωμεν δή φίλην είς πατρίδα... Следуем в дорогое отечество... мене, текел... #яхты рублёвка, сиськи, газгольдеры, рэп особенно... М. Царапова. М. Царапова... Все валькирии тенниса, также Ксюша Сочокс, дом два это русский тип двести лет спустя...

Я стремился сквозь хохоты, сексуальные выкрики и трепню о стяжании - и мне чудилось, что я нужен, что я с какой-то важною целью в падшем отечестве, что я в нём пригожусь...

Приехали... Вновь Кадольск, вновь стоянка, где оставляю дряхлую 'ниву'... дверь в подъезд... тьма пролётов, точно шагаю вверх до того, как унижен реформами, до того, как издал свои дискурсы о герульском/гепидском. И до того ещё, как в ином дому, давнем, я нёсся к Нике, чтобы обнять её... (Или, может быть, вслед за тем, как умер, чтоб не шагать по лестнице до и после, ибо всё кончилось?).

Нас встречали.

- Ы! Телевизор! - требовал Родик, сорокалетний и сумасшедший, сходно увечный, мой брат, с коляски. Он был в слезах и красен.

- Павел, потом поймёшь, - объявила мать, гладя внука, бурно вещавшего: 'Праздник, Вербное! Это ива! Взяли у Лохны! Баба, а где халва?'