Заточенная в Золотой Клетке (СИ) - "АlshBetta" - Страница 114

Растроганная признанием Хейла Белла быстро сморгнула слезы, благодарно смотря на него. Столько чувств теплилось в ней – облегчение от слов Хейла, горький осадок от краткой биографии Каллена и его мучениях, новое ощущение любви к Каллену, только к нему…все это невозможно описать словами, потому что все это находится в сердце. Не глаза, нет, лишь оно зорко. Только сердце, любящее сердце!

- Я сказал тебе все это, что бы ты мне кое-что пообещала, Белла! – продолжил Хейл, внимательно оглядывая девушку – Я хочу, что бы ты поклялась мне, что никогда не позволишь Эдварду снова потонуть в той чертовой бездне боли, откуда ты его спасла. Не позволишь ему сгореть в аду страданий, тобою причиненных…Я не знаю, могу ли верить тебе, но буду стараться, и не буду мешать. Так каков же твой ответ?

- Обещаю! – выдохнула девушка, вытирая слезы теперь уже тыльной стороной ладони, - Обещаю!

- Вот и славно, - хмыкнул Джаспер, а потом опасливо взглянул на девушку, что бы задать ещё один сложный вопрос, требовавший ответа и связанный с ним самим:

- Я, наверное, прошу многого, и если все сказанное мной меня не оправдывает, я потерплю, подожду, но хотелось бы, что бы ты честно ответила мне. Ты меня простишь хоть когда-нибудь?

- Я долго сомневалась в тебе, и не верила. Придя сюда, в этот дом, я была самой настоящей испуганной девчонкой. Меня заставляли выживать с помощью причинения боли, и я свято верила этим урокам. Ты, Эдвард, Элис – всем я делала больно, и горько раскаялась. Я сама вынуждена просить у вас всех прощения за свой чертов характер и поведение, и, конечно же, я должна понять и простить вас…

- Ну, мне на тебя незачем обижаться, все, что я делал, основано только на недоверии к тебе – хмыкнул Джаспер, наливая в бокал вино, и залпом осушая его.

- Значит, я тебя прощаю, – уверенно отозвалась девушка, а потом, будто боясь, что кто-то услышит, наклонилась поближе к Джасперу, облокачиваясь на стол:

- Я сберегу Эдварда, я не позволю ему страдать, и никому не позволю причинять ему эти страдания! – прошептала Белла, улыбаясь.

- Ну что же, я верю тебе, Белла, - хмыкнул Джаспер, осушая очередной бокал – Только не подведи меня!

- Не подведу! – игриво отозвалась Белла, и состроила милую гримаску.

- Война окончена, друзья? – ухмыляясь, решился спросить Джаспер

- Война окончена. Друзья, - согласила девушка, и они вместе с Хейлом весело рассмеялись, радуясь, что все конфликтные ситуации разрешились мирно и благополучно. Раз и навсегда.

Этот разговор много для них значил, и много прояснили. Будем надеяться, они не забудут о своих обещаниях и дружеских намеках,…увидим!

========== Глава 49. День 3. Часть 1 ==========

Эдвард нерешительно приоткрыл белую дверь, ведущую в самое пекло его личного ада. Его руки задрожали ещё тогда, когда он потянул на себя дверную ручку, а уж теперь…

Он отлично помнил, где он, и что делает. Не было того тумана в голове, который описывается как полное забытье. Сегодня эта комната ещё здесь. Комната его Белль. Завтра её уже не будет. Он сотрет это помещение с лица земли, уничтожив. Он не может больше, не в силах терпеть это пламя, сжигающее его. Каждый день. Каждый час.

Сейчас Беллы нет с ним рядом, но он чувствует её присутствие в этом доме. Чувствует, как начинает забывать с ней, и прекращает вспоминать про тот ужасный день. Но как бы все ни было просто, дабы окончательно избавиться от страданий и отогнать постоянный, неизменный в течении семи лет вопрос «А что бы я мог сделать?» ему нужно заново осмотреться в этой комнате, побыть в ней, и вспомнить все до мелочей. Вспомнить и отпустить в забытье. Комната исчезнет, и боль исчезнет. Лишь приятные, добрые воспоминание о его ангелочке будут жить в его сердце. Никакой боли и отягощенности – его Изабелла хотела бы, что бы он был счастливым. И он станет. Обязательно станет, но для этого нужно сейчас собрать все силы, которые когда-либо находились в его теле. Он специально не взял с собой Беллу – зная, как может быть больно, и как он ведет себя в приступах кратковременного безумия, он решил попытаться справиться со всем в одиночку, попытаться спасти себя словно Барон Мюнхгаузен – самостоятельно вытянув за волосы из болота.…А справится ли он?

Хотя нет, что же это! Нет! Не он спас себя, а Белла спасла его. Она спасла его из этой мучительной бездны самобичевания и убийственного равнодушия при адском горении внутри. Она такая храбрая, смелая, но она всего лишь девочка! Маленькая, испуганная, слишком много изведавшая девочка, и ей его утешение было просто необходимо – она бы сошла с ума, если бы не нашла человека, понимающего её, и желающего ей только самого лучшего, любящего её!

Решив, что хватит оттягивать решающий момент, Каллен переступил через порог комнаты, стараясь не забывать делать вдох-выдох. Его взгляд тут же привлекли десятки фотографий, развешанные на розоватых стенах комнаты. В ней убирается только Мари. Никто кроме неё не знает, что это помещение вообще существует – тем лучше, когда оно исчезнет, никому и не понадобится о нем узнавать!

Первая фотография, на которую он натыкается – дурачующаяся Белль в полтора года, через месяц после того, как он нашел её рядом с порогом своего дома. На ней милое желтоватое платьице, а короткие бронзовые волосики собраны в крошечные хвостики, заботливо причесанные Элис. От умиления у Эдварда защемило сердце, и он едва не забыл про то, что должен дышать. Он помнил каждый момент из детства Белль – как учил её ходить, как играл с ней, как лежал вместе на лугу, залитом солнечным светом, и смотрел на голубое небо, где медленно плыли облака, похожие на разных людей и животных. До трех лет он неотрывно присутствовал в жизни девочки, буквально не оставляя её на секунду. Но время шло, она росла, а предприятия так и стояли. Решив, что он может ненадолго оставлять её одну, Каллен вернулся к работе. День, два, три – она радовалась его приходу, бежав на встречу по огромным мраморным коридорам старого особняка. Об этом свидетельствует следующее фото, висящее на стене – его малышка в бежевом сарафанчике улыбается белозубой улыбкой, и отросшие к трем годам локоны пружинят при каждом движении. Ему всегда казалось, что она мираж, ненастоящая. Что она исчезнет, потому что она была слишком красивой, словно фарфоровая статуэтка. Но Белль вовсе не была хрупкой, не была нерешительной. Она любила всех и каждого, и подрастая, замечала проблемы окружающих её людей…Однажды, когда ей только исполнилось пять лет, Элис рассталась со своим парнем, которого встретила за два года до Джейкоба Блэка. Конечно, девушка была расстроена, и проливала слезы в подушку. Узнав причину, по которой плачет её любимая подружка, Белль взобралась на кровать, садясь рядом, и принимаясь утешать её. Она вроде бы рассказывала ей сказку – тогда Эдварду со своего места посреди дверного прохода было не очень хорошо видно – и смешила её. Она была сострадательной, успевала и хотела помогать!

Сколько раз с самим Эдвардом она проделывала свои чудотворные превращения, умудряясь самый хмурый из его дней превратить в радостный. Сколько счастья доставляла ему её простая улыбка, и раскинутые объятья, просящие подхватить на руки. Она любила сидеть на руках. Чувствовала себя в его руках, так же как и Белла – защищенной. Ей нравилось, что она выше большинства, и лучше видит все что происходит вокруг. Они с Калленом часто посещали кинотеатры, театры и цирк. В цирке ей нравилось больше всего – она обожала животных! Каждый день, приходя оттуда с Эдвардом, она уговаривала Элис подарить ей на день рождение бегемотика или слоненка…!

…От милых мыслей Эдвард улыбнулся, но улыбка получилась грустной. После смерти Белль он закрылся в себе. Перестал выходить из дома без лишней надобности – все вокруг, все в тех местах, где он был с дочкой, напоминали ему о ней. Он слышал её голос, видел её растворяющуюся в ветвях деревьев фигурку…Ни с чем не сравнимая боль, ни с чем не сравнимая потеря. Он пережил это. Пережил назло и себе и судьбе, хотя столько раз думал, что не протянет больше ни дня. Его жизнь – словно сплошная лотерея. Заключая контракты, он не видел дома, не видел города, не видел Белль. Он не то что бы забывал о ней, но как-то меньше вспоминал. Это помогало ему тогда, когда он был опасно близок к очередному срыву…