Созидая на краю рая (СИ) - "АlshBetta" - Страница 108

– Я здесь, –не отодвигаюсь, и, протягивая руку, глажу его лицо. Он прикрывает глаза, как обычно наслаждаясь ласковыми прикосновения.Но в данный момент я могу лишь догадываться об этом.

– Где я? – его второй, вполне логичный для подобной ситуации вопрос.

– Дома. Со мной и Энтони.

– Как я здесь оказался? – он обводит глазами ограниченное пространство в пределе своей видимости.

– Ты сказал, что приехал на машине.

Он хмурится и начинает о чём-то размышлять.

– Давай я принесу воды? – припоминая прошлые случаи и руководствуясь собственным опытом (произошло всё ещё в студенческие мои годы), предлагаю я.

– Да, спасибо.

Вздыхаю и встаю с кровати, направляясь на кухню. Достаю с верхней полки поднос, и ставлю на него три наполненных доверху стакана. Несу всё это обратно в спальню.

Эдвард взирает на меня, полулежа на подушках и опираясь на спинку кровати.

– Что-нибудь ещё нужно? – подаю ему первый стакан и аккуратно присаживаюсь на кровать, интересуюсь я.

– Не нужно, – выдыхает он перед тем как разом выпивает всю воду.

– Тебе очень плохо? – протягиваю ему второй стакан, забирая первый, и стараюсь не дать волю слезам хотя бы сейчас. Не думаю, что время в данный момент подходящее, для разборок. И я, и он вымотаны. Нужно подождать.

– Нормально, –выпивая всё содержимое второго стакана, сообщает он. – Бывало и хуже.

– Ещё? – киваю на оставшийся в одиночестве стакан с жидкостью.

– Да, – ответы его односложные, а взгляды, посылаемые в мою сторону, в основном недоверчивые и со скрытой обидой. Я не виню его. Я заслужила.

– Мне нужно отвезти сына в больничный комплекс, –отодвигая поднос с пустыми стаканами, говорю я.

– Конечно, –Эдвард понимающе кивает, но взгляд с меня не спускает. Такой внимательный, но в то же время ожидающий.

А я чего жду?

– Прости меня, – тихо каюсь я, опускаю голову, чтобы он не видел слёз, выступающих на моих глазах. – Мне очень жаль, что вчера так вышло.

–Давай обсудим это позже? – пресным голосом предлагает он. Мне ничего не остаётся, как согласится. Возвращаю в норму дыхание, пока тишина в комнате это позволяет.

– Принести ещё воды? – наконец прерываю я это бесконечное молчание.

Эдвард смотрит куда-то сквозь меня, но, когда я начинаю говорить, его взгляд обретает осмысленность.

– Не нужно.

– Хорошо.

Снова пауза. Снова молчание.

О чём он думает? Какие выводы делает? Что делать мне и как вести себя?

– Может быть, мне уйти? – неловко спрашиваю я, понимая, что, возможно, он хочет именно этого.

– Зачем? – изумрудные глаза впиваются в мои, не отпуская. – Лучше останься здесь.

Быстро киваю и опускаюсь на подушки с противоположной стороны кровати. Ещё пару минут для раздумий у меня ведь есть? А потом можно и Энтони будить.

– Белла? – окликает меня голос Каллена. Поворачиваю голову, мечтая вернуться во вчерашний день, и всё исправить.

– Да, Эдвард?

– Вчера…Я ничего тебе не сделал? – изумруды светятся открытым страхом и надеждой на отрицание с моей стороны. О чём он? О моральной или физической боли?

«Ты не сделал, зато я смогла!» –хочется закричать именно это, но сдерживаюсь.

– Нет, ничего, – уверяю я, поворачиваясь обратно, хотя больше всего мне сейчас хочется смотреть на него, изучая каждую чёрточку и заново находя каждую морщинку.

Помню, как вчера у самых дверей я остановила его и сказала, что люблю. Был ли в этом смысл после сказанных слов? После устроенного инквизиторского допроса? Чем он заслужил от меня такое?

– Мама? – из коридора послышался тихий голосочек Энтони. Поднимаюсь с кровати, понимая, что он проснулся сам. Поворачиваюсь к Каллену, легонько сжимая его руку.

– Мне нужно отъехать.

– Знаю, поезжай.

– Мы быстро вернёмся, –уверяю я.

– Естественно, – он устало соглашается со мной, видимо, надеясь, что я поскорее уйду. Или нет? – Будьте осторожны.

– Непременно,– снова судорожному всхлипу удаётся вырваться из моей груди, что вызывает странное сияние в глазах Эдварда. Это не злорадство, не счастье мести. Скорее, нечто вроде сострадания или самобичевания.

Он-то почему этим страдает?

В клинике всё проходит довольно быстро. Забираю Энтони и, усаживаясь на водительское сиденье той самой «Ауди», убеждаюсь, что с машиной на самом деле всё в порядке. Эдвард действительно не попал ни в какое ДТП. Что же, этому я рада.

– Сегодня мы тоже будем дома? – спрашивает малыш, смотря в окно с заднего сиденья.

– Посмотрим, солнышко, –через зеркало заднего вида бросаю на него любящий взгляд, пока на душе скребут сотни кошек. Я волнуюсь. Безумно.

– Эдвард пришёл домой?

– Да. Но он устал и сейчас спит.

– Ясно.

– Не волнуйся, возможно, вечером он с тобой поиграет.

– Тогда хорошо! – Тони счастливо улыбается и задумчиво разглядывает пейзаж. Наверняка он снова фантазирует. Мой любимый маленький фантазёр.

К дому приезжаем как обычно к половине первого.

– Можно мне посмотреть мультик? – пока я выхожу из машины, спрашивает малыш, оказываясь на улице быстрее меня.

– Конечно. Какой хочешь?

Уже включив сыну желанный мультфильм, кладу ключи от «ауди» на место, и набирая в лёгкие больше воздуха, иду в нашу спальню. Если она ещё наша, в чём я со вчерашнего дня не уверена.

Осторожно стучу в дверь, прежде чем войти внутрь.

– Я тебя разбудила? – виновато интересуюсь, неловко замирая в дверях. Мужчина по-прежнему лежит на кровати, как и утром укрытый покрывалом.

– Это не важно, заходи, – разрешает он жестом. – Как поездка?

– Нормально. Всё идёт как нужно.

Прикрываю дверь, слыша звуки «Улицы Сезам». Прохожу в комнату и усаживаюсь на край кровати напротив Эдварда.

– Не вижу в тебе особой радости, ты ведь этого хотела? – вопрошает Каллен. На секунду думаю, что он о вчерашнем, но потом здравый смысл подсказывает, что о сегодняшнем. О самочувствии Тони и делах, которые идут на лад.

– Да, этого. И я рада, – наверное, в моём голосе действительно маловато счастья. Но, о каком счастье может идти речь, когда я не знаю, что будет через минуту в наших с Эдвардом отношениях? Мне нужно поговорить с ним об этом, иначе покоя я не дождусь.

– Я знаю, ты многое хочешь сказать мне, Белла,– вклиниваясь в мои мысли, вздыхает Каллен. Его бархатный баритон снова вернулся. Хриплость исчезла. Значит, ему легче.

Молча киваю на его утверждения.

– Но для начала я хочу услышать лишь одно, – продолжает мужчина. Терпеливо жду, пока он закончит. – Вчера ты сказала, что я не позволяю тебе узнать себя. Совсем не стараюсь содействовать в этом. Эти утверждения – правда? То есть ты действительно так считаешь?

Теперь моя очередь вздохнуть и подумать. Наверное, стоило бы ответить «нет, не правда!» и с этим криком броситься ему на шею, утопая в слезах, но это, скорее, сюжет глупой мелодрамы, нежели реальная жизнь. И сейчас мне стоит действительно откровенно поговорить с Эдвардом, раскрыть перед ним свои опасения и выслушать его, если он ещё мне верит.

– Не полностью правда, – наконец произношу я. – Отчасти.

– Объясни! – просит он, удобнее устраиваясь на подушках, и прожигает меня взглядом.

– Я вижу, что ты стараешься и пытаешься помочь мне. Вижу, как тебе тяжело, и готова подождать пока ты сам сможешь всё это сказать. Я верю тебе и в тебя, – прерываюсь, чтобы вдохнуть воздуха. – Но, Эдвард, временами я не уверена, что ты сможешь справиться со всем в одиночку. Что ты когда-нибудь самостоятельно дойдёшь до грани, которая заставит тебя раскрыться. Мне больше всего хочется, чтобы ты не мучился. И отчасти – это послужило вчера причиной моего срыва. Прости, мне очень жаль.

– Белла, –недолго помолчав после моих слов, начинает он, – я тоже верю тебе и в тебя. Я привязан к тебе и, несомненно, чувствую что-то, потому что больше всего на свете боюсь потерять именно тебя. И меняюсь я по той же причине: хочу стать лучше для тебя.А с недавних пор ещё и для Тони. Но это оказалось намного сложнее, чем я думал. Мои убеждения были растоптаны реальностью и, возможно, это из-за того, что ты первая, кому я рассказал хоть что-то о себе, –теперь я жду, пока он набирает воздух в лёгкие для продолжения. – Белла, ты не представляешь, как я хочу избавиться от всей той грязи, в которой перепачкан с головы до ног. Вылезти из того дерьма, куда сам себя загнал, но все мои попытки терпят поражения. Скорее всего, виной тому моя слабость или какая-то жалость к себе, я не знаю. Но всё это факт. И все те преображения во мне – твоя заслуга. Я очень хочу рассказать тебе всё, но не могу. Это чересчур сложно. Вся эта история – запутанная и жалкая. От неё, скорее, заболит голова, чем появится какое-то прозрение, да и хорошего в ней мало.