Созидая на краю рая (СИ) - "АlshBetta" - Страница 19

– Ты увлекаешься наркотой? – поднимаю пальцами упаковку с таблетками и слышу смешок мужчины.

– Тебя это волновать не должно, – шепчет он. – Ты здесь не для того, чтобы продвигать благотворительную акцию за здоровый образ жизни. Моя личная жизнь тебя не касается. И эти вопросы тоже. – Ударение на словах «моя» и «не касается» слышу вполне отчетливо и прикусываю губы почти до крови.

– Прости… – извиняюсь, но всё же не отвожу взгляд от пачки… –Эм-м, можно я попробую?

– Что? – от неожиданности он даже отрывается от меня, не веря, смотрит в глаза. Я тоже себе не верю. Понять не могу, зачем это сказала, наверное, просто из интереса.– Нет, – отрезает он, и вырывает упаковку у меня из рук, отшвыривая подальше. – Тебе это ни к чему, лучше делай то, что умеешь!

Рассеянно киваю, снова ощущая его губы на своей шее и груди, и ответно пытаюсь целовать его. Снова чувствую грубость, исходящую от него, и пытаюсь с ней смириться…

Интересно, у меня это когда-нибудь получится?

Что я буду делать дальше? И есть ли у меня выбор моего будущего? Кто творит свои судьбы: мы сами или череда событий?

Кто творит Мою судьбу?

Я?

Или Эдвард Каллен?

========== Глава 10 - Кривая пульса ==========

От автора

Уважаемые читатели. Прода фанфика будет только через 2 недели, т.к. я уезжаю и не смогу иметь доступ к интернету :(

Надеюсь вы дождетесь продолжения фф "Созидая на краю рая".

Спасибо.

– Как он?

– Без изменений, мисс Мейсен, – грустно сообщает уже знакомая мне медсестра – Эленика, которая является сиделкой Тони. – Доктор Маслоу ожидает Вас у себя в половине первого.

– Я буду, – сглатываю комок рыданий, подступающий при виде бледного сына, и смотрю на циферблат часов: у меня ещё десять минут.

Медсестра собирается уйти, но я прошу её остаться, чтобы узнать то, что меня волнует. Перевожу взгляд с Энтони на неё, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал:

– Эленика, сколько в твоей практике было пациентов, выходящих из комы?

– Я работаю здесь всего три года, – пытается увильнуть. Нет, не выйдет, хочу узнать статистику, даже если это мучительно больно. Очень больно.

– Сколько? – нервничая, тереблю пальцами свою блузку, не спуская с девушки глаз.

– Около двадцати, – шепчет она, опуская голову. Хмуро киваю, нагоняя на лицо полубезумную, отчаянную улыбку сумасшедшей:

– А сколько среди них детей?

– Ни одного… – она произносит это быстро, покаянно смотря на свои туфли, но через секунду максимализм, свойственный молодой женщине – ей около двадцати семи– заставляет добавить ещё кое-что, якобы способное меня утешить:– Мисс Мейсен, ситуации у всех разные, и у вашего малыша тоже. Мне говорили, что есть случаи, когда дети поправляются после кардиогенного шока…

– И много таких? – я действительно мазохистка! Сижу здесь, около своего умирающего ребёнка, пытаясь саму себя убедить, что он не выживет. Я схожу с ума…

– Доктор Маслоу ждёт, –напоминает медсестра, указывая на дверь. – Я Вас провожу!

Рассеянно киваю, встаю и поправляю покрывало на тельце сына.

– Я скоро вернусь, малыш, – шепчу ему, пока целую лобик и поглаживаю щёчки. Вздыхая, опускаю руки и выхожу вслед за медсестрой.

Она ведёт меня по коридорам, держась на некотором расстоянии, опасаясь моих дальнейших вопросов. Зря.Всё что хотела, я уже узнала. Остальное спрошу у Джеймса. С его холодностью и бесчувственность это будет проще всего сделать – не нужно будет никому портить настроение.

Подсознательно хочу, чтобы всё это скорее кончилось. Я слишком устала. От того, что уготовано судьбой не убежать…

Ругаю себя за подобные мысли, но они не отпускают. Я просто морально истощена. Каллен сегодня постарался на славу – я расплываюсь, словно медуза, мысли путаются, а от воспоминаний начинает тошнить. Ненавижу его. Ненавижу всем естеством! Ненавижу ему покланяться, ненавижу проводить с ним все ночи напролёт, ненавижу вымаливать у него прощения и деньги! Н.Е.Н.А.В.И.Ж.У.

Сколько смысла можно вложить в одно это простое слово? Какой мудрейший человек создал его?

Можно выразить всю душу, произнося лишь одно – ненавижу!

Кого? Что? Почему? Как? – вопросов миллионы, но суть ответов ясна даже без объяснений.

Подходим к кабинету доктора Джеймса, и Эленика стучит в дверь, прося разрешения зайти. Усталый голос раздаётся из-за двери, давая нам это самое разрешение.

Неловко переступая порог, девушка топчется на месте, в то время как я прямиком прохожу к креслу напротив Джеймса и сажусь в него, со всей подобающей наглостью, лишь кивая на пресное приветствие мужчины. Дань традициям. Сказать «здравствуйте», а в душе послать на все четыре стороны. Как же мне это знакомо…

– Можете идти, Эленика, – Маслоу кивает медсестре, и та, кивнув в ответ, скрывается за дверью, в которую только что вошла.

– Добро пожаловать, Белла,– теперь он обращается непосредственно ко мне, и я безрадостно улыбаюсь ему, отвечая, словно эхом:

–Добрый день, Джеймс.

– Полагаю, сына вы уже видели?

Быстрый кивок, давящий комок рыданий внутри. Такое ощущение, что мне в вены ввели какое-то лекарство, способное отнять чувствительность. Это бесит, но не настолько, чтобы пытаться противостоять. Возможно, временная «заморозка» мне необходима, тем более, что эту ночь я снова проведу с Калленом…

И где та, убитая горем Белла? Где та смущающаяся и отчаянная девушка? Что от неё осталось после сегодняшнего? – разбитая, словно старая посуда и пустая оболочка.

– Я позвал вас, мисс, чтобы рассказать неутешительные новости, – он снова роется в каких-то бумагах на столе, говоря это.

–Эленика уже сказала мне, что шансов почти нет, –хмыкаю я. – Каково ваше мнение на это счёт?

– Нейтральное. В моей практике были случаи, когда дети с проблемой, вроде вашей, были оперативно прооперированы и вернулись к нормальному образу жизни.

– Сколько? – наверное, сегодня это мой любимый вопрос. Моя усталость и безразличие в глазах удивляют даже бесчувственного Джеймса. Он, не веря, смотрит на меня, ища подвох. Напрасно, он его не найдёт. Мне кажется, я умерла сегодня, в час ночи. В руках Каллена. Снова.

– Единицы, – считая, что может пробить меня этим, говорит он. Мужественно киваю, не придавая значения этим словам. Сейчас я будто сплю.Мне кажется, ничего из того, что происходит, не является реальностью. Наверное, скоро я пойму, что это не так и буду биться в истерике, но не сейчас. Сейчас я как льдина – такая же как Каллен. Наверное, это передаётся через половой контакт. Продукт быстрой заморозки – вот кто я такая.

– Белла, очнитесь же! – раздражённо произносит доктор Маслоу, теребя меня за руку. Перевожу на него пустые глаза. – Вы вообще осознаёте, что я говорю?

– Осознаю, – медленно и протяжно отвечаю я, сама не понимая, что именно осознаю – своё бессилие или беспечность медсестёр, которые только и могут, что утешать меня, а не возвращать к жизни моего ребёнка.

– Не осознаёте,–качает головой и хмурится Джеймс. – Жизнь Вашего сына висит на волоске. Завтра к утру его может не стать. Если он очнётся в течение завтрашнего дня – у него будет шанс поправиться, если нет – он умрёт.

В моей голове что-то щёлкает после этих слов. Громко и чётко. Сначала я обескуражено смотрю на доктора, и только потом, воспроизводя в голове весь наш диалог и включённые в него последние слова, понимаю, как мне на самом деле страшно. Словно от ледокола, моя оболочка рушится, и боль вырывается наружу, затемняя сознание. От собственных слов бросает то в холод то в жар, в голове ни одной посторонней мысли, ни чувства. Лишь одно-единственное стремление – спасти сына.

Осознаю теперь, какая я идиотка, что молчаливо выслушивала, что Тони умрёт. Готова рвать на себе волосы от собственного эгоизма и беспечности. Я сумасшедшая.

Эдвард Каллен – тиран, убийца, сволочь. Но он сделал так, чтобы моего ребёнка прооперировали, чтобы Энтони смог получить новое сердце. И теперь, когда я этого добилась, меня словно подменили. Ощущаю себя настолько никчёмной и ужасной матерью, что страх ледяными копьями вонзается во вновь оттаявшее сердце.