You raped my heart (СИ) - "salander." - Страница 39

— Нет, — мотает головой в ответ девушка. — А ты с каких пор куришь?

— Да так, — ярко-карминовый огонек разрезает черную, густую темноту. Стемнело столь внезапно, что Кристина это даже не сразу осознала. Ночь резко накрыла все Чикаго, а здесь, у штаба афракционеров, не горит и слабого фонаря. Силуэты домов высятся пугающе-страшными, причудливыми очертаниями диковинных зверей и чудовищ из детских сказок. Кристина знает, что все это игра воображения, но сосущее под ложечкой чувство становится вдруг таким ощутимым. — Хреново это все, правда? — Интересуется Тори, топча носком черного ботинка окурок и тянясь за еще одной сигаретой.

— Что? — Тупо спрашивает Кристина, следя за тем, как длинные пальцы Ву выуживают пачку, вставляют сигарету в рот и щелкают зажигалкой. Все это кажется таким до боли знакомым. И тут девушка понимает. Тори курит сигареты Эрика. Кристина нервно сглатывает и переводит взгляд на небо. Дура.

— Наша фракция, эта дыра. Я ведь считала Бесстрашие домом. Настоящим. — Глухая горечь звучит в голосе Ву. — Но теперь его нет. Мы — изгои, Кристина. И я не верю, что грядущее восстание сможет пошатнуть устои нашего общества. Но ведь можно попытаться, ты согласна?

— Восстание? — Девушка во все глаза смотрит на свою собеседницу.

— Ты не знаешь? — Удивляется Ву, снова затягиваясь сигаретой Эрика. — Как думаешь, что подразумевается под словами «мы будем помогать афракционерам»? Думаешь, это будут мелкие набеги на территорию врага? Вылазки? Поначалу так и будет, да. Но что потом? — Огонек сигареты так зловеще тлеет в темноте ночи, что Кристина ведет плечами. Не от ветра, от ощущений внутри себя. — Все это приведет к тому, что сотни, а то и тысячи людей возьмут в руки оружие и пойдут войной на ту диктатуру, что латентно давно проникла в каждую фракцию. Джанин постаралась. Сучка. — И такая злость в голосе Тори. Кристина думает о том, что у Ву с Мэттьюс какие-то личные счеты. — Мы на пороге войны, Кристина. И это факт. — Но внезапно женщина улыбается. — Расслабься. Я просто накручиваю. Но воевать придется. Это неизбежно. Чем раньше ты с этим смиришься, тем лучше.

— Откуда ты все это знаешь?

— Эрик рассказал.

Тори так вцепляется в глаза Кристины своим взглядом, что брюнетка спешно и нервно облизывает свои губы. Мудак. Она думает о мужчине зло и скверно. Он владеет гораздо более полной информацией, чем снабдил ее, обрисовал лишь в общих чертах. Видимо, она не заслуживает правды, видимо, она не Тори. Обида, горячая и злая, окончательно захлестывает Кристину. Рядом с ней теснится еще неизведанное и малознакомое чувство — ревность. И до рези в глазах. Но Кристина не будет плакать. Хватит слез. Просто хватит. Эрик их не достоин.

— Я пойду, — шевелятся губы девушки в спешке, потому что хочется спросить совсем другое, задать вопросы Тори о них с Эриком, узнать и понять. Выражение лица Ву странное. Словно усмехается, а может и печалится — Кристина не может понять и уже не хочет. Она просто разворачивается на пятках и тянет массивную дверь на себя, чтобы скрыться в темноте одного из нескольких входов в штаб афракционеров.

Девушка призывает себя мыслить здраво, рационально, отбросить эмоции. Эрик ей ничем не обязан. Совсем. Как и не обязаны остальные. Просто так выходит, просто она сама запнулась где-то, споткнулась. Наверное, действительно сама виновата. В жизни ведь так и бывает — люди сами причины своих бед. И Кристине отчаянно хочется понять, где же она так оступилась, что все это привело к тем ужасающим последствиям, что она имеет. Рухнувшая фракция — это внешнее, от нее не зависящее, все остальное – ее. Но… Мысли вразнобой. Кристина устала думать.

Она доходит до общей спальни, двигаясь как-то медленно и постоянно теребя в руках медальон. Словно железо даст ей те силы, что так не хватает. Толкает дверь и первое, что видит — абсолютная темнота. Еще темнее, чем на улице. Но девушка отлично помнит о том, что электрические лампочки в общей спальне светят хорошо. Тогда в чем дело? Кристина делает шаг вперед и внезапно ее ослепляет яркий свет. Девушка жмурится, первую пару секунд не замечая ничего, кроме белизны перед глазами. Она так жжет, практически до боли, а потом прорезаются очертания, силуэты, чьи-то счастливые лица, до ушей доносятся звуки воплей и громогласных слов. Кристина продолжается жмуриться, но в мозг просачивается осознание, что ее поздравляют.

— С Днем рождения! — На нее налетает сияющая Трис. Улыбка у подруги на все лицо, волосы растрепаны, длинные и гладкие. Она так стискивает Кристину в объятиях, что та морщится — Приор теребит раны. Но брюнетке сейчас кажется это пустяком — ее накрывает радость. Такая настоящая, истая и неподдельная.

— Спасибо, — шепчет она смущенно и так улыбается, что в этот момент ей верится, что все наладится, что все будет хорошо, несмотря на обыденную затертость этой фразы. Потому что эти сияющие лица и громкие выкрики — не морок, потому что объятия Трис горячи, потому что Четыре за спиной подруги улыбается слегка покровительственно и тоже хочет поздравить. Кристина даже замечает Тори. Та делает взмах рукой, и кончики ее губ дергаются вверх. И тогда девушка понимает — Ву ее отвлекала, притянула ее внимание на себя, а потом каким-то образом оказалась здесь раньше самой Кристины. Девушка вдруг всхлипывает. Это так глупо.

— Эй, ты чего? — Шепчет Трис.

— Я просто решила, что вы забыли. Я такая дура. — Она утыкается лбом в плечо подруги и шмыгает носом.

Наверное, это просто слишком. Эту фразу Кристина повторяет так часто, что уже привыкла к ней. Она отстраняется от Трис, моргает, смахивая влагу с ресниц, и снова улыбается. После Трис ее заключает в объятия Четыре — они у него крепкие, потом Зик — брат Юрая хлопает Кристину по плечу, шутит в стиле своего младшего брата. Потом Марлен и Шона, потом Тори, даже какие-то незнакомые люди. Скорее всего, афракционеры. Кристина лишь смущенно шепчет «спасибо» и счастливо улыбается. Она устала быть разбитой. Даже начинает хохотать и чувствует где-то внутри отголоски прежней себя, а затем встречается глазами с Юраем.

Он делает глоток из какой-то жестяной банки. Смотрит на нее теплым, ласкающим взглядом. Кристина смотрит на него в ответ и понять не может, что именно с Юраем не так. Вот он ставит банку на стол и направляется к ней. Когда молодой человек ровняется с Кристиной, то девушке приходится задрать голову, чтобы встретиться с его глазами.

— С Днем рождения, — улыбается он.

— И все? — К ней возвращаются привычные кокетство, флирт, даже азарт, все те чувства, эмоции и ощущения, что всегда полнили ее до тех страшных событий.

Юрай усмехается. Он бросает взгляд на галдящих вокруг людей — на друзей и тех, кто им пока еще не знаком, а потом делает то, чего Кристина совсем не ожидает. Он берет ее лицо в свои ладони, склоняется и прижимается своим ртом к ее губам. Девушке кажется, что уши ее вмиг закупоривает пробками, что весь шум обычного, привычного мира остается где-то за гранью. Сердце пропускает один удар — от неожиданности, от предвкушения — и рот Кристины едва приоткрывается. Юраю хватает этих чуть разомкнутых губ — его язык проходится по нижней губе, скользит туда, вглубь, в горячую и влажную полость, касается острых зубов, едва щекочет небо. Его широкие ладони спускаются на ее плечи, обхватывают талию и притягивают Кристину ближе. Когда ее тело чувствует его тело, то девушка осознает, насколько он горячий, как бешено кровь циркулирует в его артериях. Он целует ее долго и жадно. И еще так сладко, что в душе все мешается. Кристина уже хочет запротестовать, но Юрай сам отрывается от ее губ. Его большой и указательный пальцы задерживаются на ее подбородке, ноготь чуть оттягивает ее нижнюю губу, и Кристина сглатывает, боясь поднять на молодого человека глаза. Но все же делает это. Взгляд его ласкает, обволакивает, и становится так тепло.

— С Днем рождения, — шепчет Юрай Педрад, и тогда в мир Кристины врываются посторонние звуки. Такие громкие, оглушающие, что девушка даже отшатывается на мгновение. В ее голове все звенит, и Кристине кажется, что на пару секунд она просто глохнет.