I wanna see you be brave (СИ) - "nastiel" - Страница 6

— Мы верим, что подготовка искореняет трусость, которую мы определяем как неспособность действовать вопреки страху, — продолжает Четыре. — Таким образом, ступени инициации предназначены для разносторонней подготовки. Первая ступень в основном физическая, вторая в основном эмоциональная, третья в основном интеллектуальная.

— Но что … — естественно, это один из правдолюбов — Питер. Он делает паузу, зевая, — что общего между стрельбой из пистолета и … отвагой?

Я вижу, как Четыре с лёгкостью прокручивает пистолет в ладони, прижимает дуло ко лбу Питера и взводит курок. Я бы солгала самой себе, если бы сказала, что это не приносит мне удовольствия. Я смотрю на других неофитов — они напуганы. Похоже, они действительно внимают каждому слову Четыре. А ещё, возможно, теперь они будут думать, что он сумасшедший.

— Проснись! — рявкает Четыре, и даже у меня внутри что-то сжимается в тугой узел. — У тебя в руках заряженный пистолет, идиот. Веди себя соответственно.

Я не могу убрать с лица улыбку, когда подхожу к Четыре и кладу ладонь ему на плечо.

— Дай ему время, и он сам отстрелит себе что-нибудь своими хиленькими ручонками, Четыре, — произношу я. Юноша опускает пистолет. Питер поджимает губы в тонкую линию, и из-за этого его лицо кажется ещё более плоским. Его глаза холодные, словно секунду назад он не выглядел так, будто сейчас расплачется. — Если ты научишься защищаться, пусть и с помощью оружия, то меньше шансов, что когда ты столкнёшься с реальной опасностью, то не наложишь в штаны и не примешься звать мамочку.

Четыре стряхивает мою руку со своего плеча и поворачивается лицом к мишеням. Встаёт в привычную для новичков позу с опорой на обе ноги, чтобы не сильно отбросило при выстреле, вытягивает руки вперёд перед собой, обхватывая ствол двумя руками, и нажимает на курок несколько раз подряд. Неофиты заинтересованно вытягивают шеи, чтобы посмотреть, куда попали пули. Я знаю, что они прошли точно сквозь самый центр, одна за одной.

— Позёр, — шепчу я, подходя к Четыре. Вижу, как дёргаются его губы. Он очень скуп на эмоции, когда находится на людях. Или когда трезв. То есть, практически, всё время.

Выпрямляюсь, заношу руку с пистолетом на уровень, параллельный полу, и стреляю два раза. Обе пули проходят сквозь отверстие, уже ранее сделанное Четыре.

— Так стрелять не стоит. По крайней мере, до тех пор, пока вы не привыкнете к его отдаче.

Я отхожу в сторону, позволяя ребятам подойти ближе в мишеням. Останавливаю свой взгляд на Стайлзе. Он уверенно зажимает пистолет своими тонкими пальцами и прищуривается. Нажимает на курок. Мимо. Ещё раз — и снова намного левее цели. Четыре шагает вдоль выстроившихся неофитов, задерживаясь у каждого за спиной буквально на мгновение. Когда он уходит достаточно далеко от меня, я подлетаю к Стайлзу. По правилам мне можно лишь следить за процессом обучения, не вмешиваясь, но я не могу просто стоять и смотреть на то, как брат безуспешно мучает пистолет.

Касаюсь его предплечья, слегка сжимая, а затем обхватываю его ладонь, держащую пистолет.

— Крепче тут, — шепчу я, затем опускаю обе ладони ему на плечи, — свободней тут, — слегка пинаю его ребром ступни по ноге, — и жёстче тут.

Стайлз благодарно смотрит на меня, и я подмигиваю ему.

— Эй, — кто-то хлопает меня по спине, и я оборачиваюсь — это симпатичный парень со змеиными глазами. Вчера он сидел рядом с Питером, это я хорошо запомнила. — Как насчёт помочь и всем остальным, а не только своим любимчикам?

Я приподнимаю брови. Такой наглости я уж точно не ожидала.

— Проблемы? — Четыре встаёт боком между мной и переходником. Они буравят друг друга взглядами, и я до конца не понимаю, что именно меня пугает сильнее — излишняя самоуверенность и довольно крепкое телосложение бывшего правдолюба или желваки на скулах Четыре, что появляются у него, когда парень начинает злиться.

В отличие от Питера, этот юноша не краснеет и не опускает взгляд. Он лишь крепко держит пистолет в руке, поглаживая указательным пальцем край барабана. Кажется, что юноша просто пышет самоуверенностью.

— Вероятно, нет, — произносит парень.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я, выходя из-за спины Четыре.

Нужно остановить то, что бы тут не собралось начинаться.

— Джексон, — парень переводит взгляд на меня.

Я замечаю, что он не просто симпатичен, он действительно красив. Я бы даже сказала, идеален. Я никогда раньше не видела таких черт лица. Он даже и на человека толком не похож, скорее, скульптура, или произведение искусства. Подхожу к нему и встаю за его спиной, так же, как и стояла рядом со Стайлзом. Джексон выше меня на две головы. Я хватаю его за плечи и слегка надавливаю пальцами на мышцы. Они оказываются крупнее, чем я думала. Довольно странно, учитывая тот факт, что он бывший правдолюб.

— Расслабь плечи и спину, Джексон, но ноги удерживай в жёсткой позиции, а иначе тебя отбросит после выстрела, — произношу я как можно твёрже. — И сделай милость, больше никогда не трогай меня, а иначе я тебе пальцы на руках отстрелю, каждый по очереди.

Прохожу дальше мимо Трис и Кристины. Поправляю позу последней, осторожно толкая её коленом в голень, чтобы та пододвинула ногу ближе ко второй.

Неофиты, один за другим, тратят все патроны в барабанах и опускают оружие. Четыре говорит им положить пистолеты обратно на стол. Я вижу, как их руки дрожат от напряжения и возбуждения, когда они подходят к друг другу, чтобы обменяться впечатлениями. Улыбаюсь. Стайлз закатывает рукава своей новой чёрной водолазки и хлопает Скотта по плечу.

Юноши смеются.

В обеденном зале мы с Четыре снова занимаем свой любимый стол с самого края комнаты. В этот раз Скотт, Трис, Кристина и Уилл сидят за отдельным столом. Я вижу, как Стайлз подсаживается к Лидии, которая расположилась особняком, и спустя некоторое время они вместе присоединяются к другим ребятам.

Четыре ковыряется вилкой в своём пюре, обваливая в нём кусок курицы.

— Спускайся уже оттуда, где ты застрял, парень, — я толкаю его в бок локтем.

Четыре вздрагивает и переводит взгляд на меня. Я отчётливо могу различить в нём волнение.

— В чём дело? — спрашиваю я.

— В Максе и Эрике, вероятно, — отвечает мне другой голос.

Кто-то ставит передо мной тарелку с большим куском шоколадного торта, который я так люблю. Я поднимаю голову и вижу знакомое лицо с вечной густой щетиной и до странности одновременно грустными и серьёзными каре-зелёными мутными глазами.

Дерек Хейл, ещё один лидер Лихости. Он тренировал неофитов-лихачей в то время, когда нас, неофитов-переходников, тренировал Амар. Я улыбаюсь ему, и он улыбается мне в ответ.

— В смысле? — спрашиваю я уже тогда, когда он садится напротив нас и начинает поедать куриные крылышки.

— Ты же знаешь, что лидеров Лихости пять именно потому, что мы принимаем решения голосованием, — Дерек тяжело вздыхает и отодвигает тарелку от себя. Вытирает пальцы от джинсы, игнорируя салфетки и все санитарные нормы, как он обычно это делает. — По крайней мере, раньше решали. Сейчас что-то происходит … И я не знаю, что именно. Никто, вообще-то, не знает. Макс и Эрик, они изменили уже семьдесят процентов правил инициации, и это, как мы с Четыре и Амаром думаем, только начало.

Вилка с кусочком торта на ней замирает на полпути ко рту. Я вспоминаю собственную инициацию — в первый день мы изучали основы рукопашного боя на грушах. Никто и не думал давать нам в руки оружие, тем более револьверы. Первый раз я нажала на курок спустя две недели после того, как спрыгнула в Яму.

— Именно поэтому я и отказался работать с ними, — произносит Четыре, и я перевожу на него взгляд. — Макс звал меня стать пятым лидером.

— Что? Почему ты мне не сказал? И что значит пятым? Разве их уже не пять?

— Ему было запрещено говорить, — отвечает Дерек. Он наклоняется вперёд, и я делаю то же самое. — Потому что сейчас нас только четверо — Макс, Эрик, я и Амар. Тимоти мёртв.