Прекрасная сторона зла - Белоусова Вероника Юрьевна - Страница 51

– Как думаешь, с чем были связаны такие перемены в поведении бабушки?

– Не знаю… Она словно пыталась загладить свою вину передо мной. У меня сложилось такое впечатление. А когда на пороге обняла и поцеловала меня, то я всю дорогу до школы плакала… Такого никогда не было.

– Возможно, она знала о своей смерти и хотела, чтобы ты ее запомнила хорошей, любящей, – выдвигаю предположение я, хотя в голове у меня крутится совсем другая мысль. Что если не дождавшись моего ответа, и решив, что я не приеду, она нашла другого исполнителя для своего драматичного плана?

– Сложно сказать, – вздыхает Айлин, подносит чашку к губам, делает пару глотков и ставит ее на столик.

– Расскажи, как ты нашла ее. Что тебе бросилось в глаза? Или послышались какие-то звуки? – продолжаю закидывать ее вопросами я.

– Позвонила в дверь, раз, два, три… Подумала, что бабушка ушла к соседке и не успела вернуться, ведь я пришла раньше. Шел дождь, одежда промокла, хотелось скорее в тепло. Достала ключи, открыла дверь, а она лежит в прихожей, в луже крови… – Айлин с трудом дается каждое слово, она изо всех сил старается не заплакать. Сажусь рядом с ней, обнимаю ее за плечи. Ее напряжение немного спадает.

– У меня было чувство, словно меня выключили, – тяжело дыша, продолжает она. – Не могла ни кричать, ни звать на помощь. Хватило сил выйти, закрыть за собой дверь и пойти к соседке. Мне кажется, что я шла целую вечность. Смогла сказать ей только, что бабушка умерла, и провалилась в темноту. А потом приехала полиция…

– Ее вызвала соседка?

– Нет, они приехали до того, как она успела понять, что произошло. Не знаю, кто им сообщил.

– После смерти бабушки из дома ничего не пропало?

– Полицейские меня тоже об этом спрашивали… Я сперва сказала, что ничего, а потом поняла, что исчез ее мобильник. Хотя, может быть, она сама его потеряла… Последнее время ее рассеянность переходила все границы... – задумчиво говорит Айлин. – Думаешь, это имеет значение?

– Возможно. Насколько ты пришла раньше?

– На два урока. На физкультуре мне стало плохо, пошла кровь из носа, поднялась температура, и я сбежала.

– Каким должен был быть следующий предмет?

– Труд. Два урока труда. Не самые важные, согласись, – словно оправдываясь, говорит Айлин.

– Пожалуй.

– Знаешь, что меня удивило? Когда я уходила, то точно помнила, что закрывала дверь, а они утверждают, что она была открыта, – отстраняясь от меня, говорит Айлин, – а это значит, что тот, кто убил бабулю, был еще там… О, Господи.

– Обещаю, что найду того, кто это сделал.

– Пожалуйста, сделай это. Убийца должен быть наказан! – поднимаясь на ноги, просит Айлин. Бросает взгляд на часы. – Мне пора собираться в школу. Пока.

Медленно поднимается по лестнице, провожаю ее взглядом. Возможно, это мое последнее расследование в этой жизни. Я должен его закончить. От Арсена приходит сообщение, что он благополучно добрался до Москвы. Ну, вот и первая хорошая новость в это утро.

Во время душа у меня открывается кровотечение. Кровь льет из носа, красными слезами течет по щекам из глаз, тонкими струйками стекает по мочкам ушей, капает на плечи. Голова кружится, словно я человек и катаюсь на американских горках.

– Чори, Чори… – звенит в каждой клетке моего тела. Звук нарастает, словно желает поглотить меня. Виски сжимает тисками. Кажется, башка вот-вот взорвётся. Обхватываю ее руками, опускаясь на колени.

– Чори, Чори… – продолжает вибрировать во мне. Что за бред? Мне хочется разодрать кожу под волосами, сломать кость, добраться до мозга, только бы это прекратилось. Неужели я, как и Тео, схожу с ума? Америго ничего не говорил о подобных последствиях. Хотя с чего бы ему предупреждать меня?

Приступ длится час. Он делает меня слабым, но потом дарит эйфорию облегчения. С трудом встаю на ноги. Мне срочно нужно восполнить потери и найти жертву. Только справлюсь ли я с ней сейчас? Умываюсь холодной водой. Смываю с кожи красные подтеки. Шрамы, после пыток на складе, поблекли и стали почти незаметными. Насухо вытираю волосы, обматываюсь полотенцем. Иду к себе в комнату, чтобы переодеться. Взгляд падает на раскрытую дорожную сумку. Там, на дне, лежит та самая книга Чори, что я нашел в доме Конрада. Запускаю туда руку и достаю увесистое сочинение. Открываю на случайной странице, пялюсь на древний текст, в надежде на спонтанное озарение. Но оно не приходит. Что ж, вот видимо, и пришел момент нанести визит к профессору Рогожкину. Поговорить о загадочной книжке и узнать, что за сволочь травит Айлин. Ищу список, который дал мне Саид, но поиски не дают результата. Быстро одеваюсь, кладу книгу в сумку, спускаюсь вниз. Там, примеряя смешную шапочку с кошачьими ушками, стоит Айлин. Выглядит она в ней забавно, но в то же время трогательно.

– Тебе нравится? – заметив, что я смотрю на нее, спрашивает она.

– Ничего так, – откликаюсь я. – Ты в школу сейчас?

– Да, но если у тебя есть другие варианты, предлагай быстрее, – с надеждой глядя мне в глаза, торопливо говорит она.

– Вариант только один – мы можем пойти вместе, – подходя к двери, говорю я.

– Нет! – ответ Айлин звучит резко и испуганно. – Зачем тебе туда идти?

– Дела, – уклончиво поясняю я. – Почему ты нервничаешь?

– Ты ведь попадешь в мой мир. Вдруг тебе там не понравится? – отвечает она, стаскивая с себя шапку.

– То есть мне готовиться к худшему?

– Может, тебе просто туда не ходить? – робко предлагает она.

– Назови мне три причины, почему мне лучше этого не делать.

Айлин молчит, долго хмурится, потом наконец произносит.

– Ты можешь узнать кое-что обо мне. А я бы этого не хотела.

– Ты ешь людей?

– Нет. Но я все равно не хочу, чтобы ты знал, – упрямо говорит она.

– Теперь я непременно должен об этом узнать, – говорю я, выходя на крыльцо.

Айлин рассержено топает ногой, ее руки упираются в бока. Улыбаюсь. Меня забавляет ее сердитость.

Оказавшись в школе, не могу справиться с искушением, заглядываю в класс, где преподает Ада. Она сидит за столом, склонившись над журналом. Лицо уставшее, озабоченное. Золотистый локон выбился из прически, и мягко касается ее шеи. Она замечет мой взгляд, оборачивается, робкая улыбка трогает ее губы, но подошедший ученик тут же отвлекает ее. Не хочу лишний раз смущать ее, иду дальше по коридору.

Кабинет, где сидит Рогожкин, открыт настежь. В распахнутые окна врывается холодный воздух и нещадно треплет невзрачные занавески бежевого цвета с выцветшим от солнца рисунком. Сам профессор сидит за столом, перед ним стоит огромная чашка с чаем. Он одет в синий костюм, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Седые волосы гладко зачесаны назад. Заметив меня, он поворачивает голову в мою сторону. Несколько секунд уделяет изучению моей персоны, потом поднимается из-за стола.

– Доброе утро, – спохватившись, здороваюсь я.

– Доброе, бесспорно, – голос у него глубокий, ровный. Он обволакивает мое сознание, словно гипнотизирует, вводит в транс. Мощь, которая исходит от него, заставляет меня испытывать трепет. – Вы, видимо, родственник кого-то из моих учеников?

Рогожкину на вид около шестидесяти лет. У него большая голова, добрые голубые глаза, даже чересчур голубые для его возраста. Он в меру упитан, но в его манерах есть что-то медвежье.

– Я опекун Айлин Савро.

– А, у этой бедной девочки наконец появился защитник? – искреннее оживляется Рогожкин. – Надеюсь, теперь ее жизнь изменится. Вы, правда, очень молоды, но иногда юность бывает мудрее зрелости.

– Она рассказала, что вы спасли ей жизнь. Благодарю вас за это.

– Любой человек на моем месте поступил бы так же! – Рогожкин взволнован. – Жаль, что не удалось найти того, кто это сделал. Эта атмосфера ненависти, которая царит вокруг нее, ужасна. Если у вас есть возможность, увезите ее из города. Вижу, что вы можете дать ей новую жизнь. Так не медлите.