Время до Теней (СИ) - Кондрашова Искандера - Страница 43

От сердца у меня отлегло, я прижала к себе непокорное пресмыкающееся, отступив на шаг назад, уперевшись спиной в Илара (исключительно для блага соседки – уж больно плотоядно он на неё поглядывает). Что ж, грядущие неизбежные пикантные сплетни о моей личной жизни – сравнительно ничтожное последствие моего триумфального возвращения в столицу. Соседка, тем временем, уже собралась лишить нас своего общества, как вдруг остановилась на полпути к лестнице, покопалась в кармане халата и извлекла на свет Божий слегка помятый конверт, протянув его мне со словами:

– Вот, чуть не забыла, ящики-то почтовые у нас почти все доломали, я почту и храню. Сегодня утром смотрю – батюшки! – документ серьёзный, печати царские стоят – на ваше имя письмецо пришло, – она как-то странно дёрнула ртом, будто бы в подобии странной улыбочки, и, шлёпая тапочками, стала спускаться вниз.

В гробовом молчании я терпеливо ждала, когда на четвёртом этаже хлопнут входной дверью и загремят архаичными замками с дверными цепочками. Пульс бухал где-то в печёнках, а комок тупой боли и гнетущего предчувствия уютно угнездился в солнечном сплетении. Щурясь при тусклом свете, льющемся из грязных окон лестничной клетки, я внимательно рассмотрела плоский конверт из плотной белой бумаги, машинально смахнув с гербовых печатей хлебные крошки, поселившиеся на них после кратковременного пребывания в халате Ираиды Константиновны.

Необходимый официоз был соблюдён. Курьеры оказались на диво расторопными. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь подавить зачинавшуюся панику, очень спокойно закрыла входную двери и посадила на пол цвиэски, тут же принявшуюся брезгливо чиститься после бесцеремонной хватки соседки. Я поддела ногтем гербовые печати, аккуратно вскрыв конверт. Письма такого разряда никогда не рассылают в электронном виде – Государь может позволить себе шикануть и свести тысячи гектаров лесов Сибирского архипелага на всякого рода пригласительные. Содержание выпавшего из конверта листа плотной бумаги было мне и так приблизительно известно.

"Во избежание непонимания г-же Морруэнэ для выяснения и обсуждения некоторых спорных вопросов явиться не позднее 18:00 18 октября 2281 года."

Что ж, куда явиться, думаю, пояснять не требовалось – печати говорили сами за себя. Пока я читала, нелюдь с интересом заглядывал мне через плечо, но потом всё-таки сдался и совершил почти невозможный для Наставника поступок – добровольно сознался в собственном невежестве.

– Что это? Прочитай.

Я, разумеется, поворчала для порядка, как это они, ликбезы недострелянные, грамоте нашей не обучены, а говорят так складно, но его просьбу послушно выполнила. Больше всего в тот момент мне хотелось, чтобы этого дня не было вовсе. Я уткнулась лбом в холодную стену коридора и судорожно вздохнула.

– Мор, – осторожно произнёс Илар, склонившись ко мне. – Мор, судя по вашей дурацкой временной системе, у нас есть часов восемь времени ещё, а это не так уж мало…

– «У нас»? – я вложила в это уточнение все доступные на данный момент запасы недоверия с презрением пополам. – Мы больше ничего друг другу не должны – ты не дал мне сдохнуть, следуя схеме собственных планов, а я, так сказать, оптом и совершенно непреднамеренно спасла твою шкуру вместе со своей от советников. А вот то, что происходит сейчас – моё личное дело. И мои проблемы, – глухо отчеканила я.

Илар страдальчески поморщился, видимо, силясь подобрать нужные слова для того сумбура, что творился у него в голове, и мужественно продолжал:

– Просто… у вас есть такое нелогичное понятие, «одиночество в толпе». Но у тебя сейчас похожая ситуация. Нет союзников, – безжалостно констатировал он. Я вынуждена была с ним согласиться. Однако, нелюдя несло дальше по волнам косноязычия: – И… и я хотел сказать, что я с тобой, Морру. Просто так.

Илар сделал, было, движение, чтобы похлопать меня по плечу, но потом одумался и досадливо зашипел. Было невооружённым глазом видно – нелюдь уже сам пребывал в тихом ужасе и смиренном раскаянии от только что сказанного. Мне хотелось прижаться к Итаэ’Элару, ощутить, как его сердце гонит по жилам слишком горячую для человека (тридцать восемь целых и четыре десятых градуса по Цельсию) кровь, просто поверить ему по-настоящему, в первый раз, но я… я не посмела. Не посмела ещё больше осложнять ситуацию. (Какая я тогда была молодец. Жаль, что недолго). Я растянула губы в скептической усмешке и заявила:

– Это ж надо – «одиночество в толпе»! Спорю на все сто, Итаэ’Элар, что была у тебя когда-то глуповатая человеческая подружка, моложе тебя, наверняка, раза, эдак, в два-три, которая в перерывах между сексом и прочими увеселениями заливала тебе про чёрствость и жестокость человеческого мира и про то, что только ты один, сволочь зубастая, её понимаешь, – меня несло. Я выжидательно воззрилась на нелюдя и добавила: – Я права?

Илар улыбнулся во все сорок четыре зуба (как-то раз я не удержалась и всё-таки спросила точное их количество):

– Отчасти права. Так ты со мной?

– А что мне остаётся делать? – сварливо сказала я, всё ещё инстинктивно стараясь замаскировать недавний порыв размягчённой души. – К тому же, снова это «просто так». У тебя готов очередной сомнительный план?

– Обстоятельства просто могут сложиться удачно снова, – туманно отозвался нелюдь. А потом вдруг сказал то, что оставило меня в ещё большем замешательстве: – Знаешь, мне не нравится совсем, когда ты несчастная.

Драндулет мой так и остался припаркованным на подземной стоянке компании, поэтому идти до офиса «Олдвэя» пришлось пешком (в целях экономии средств, вестимо). Хотя, мотоцикл был только одной из причин похода к столичному офису «Олдвэйтрэвэл компани». Второй причиной была возможность наконец-то нормально перекусить в одной из кафешек, находившихся в офисном здании (тоже, разумеется, в целях сохранения бюджета), а третьей… я хотела видеть Элоиз. Хотела посмотреть в глаза своей мамаше. Наверное, я настолько усердно распаляла в себе святой гнев в предвкушении предстоящего разговора, что нелюдь на физическом уровне ощущал идущий от меня негатив и потому разговаривать со мной не желал. Ну, я и не настаивала.

Погоды, надо сказать, стояли премерзкие, моросил мелкий дождик, небо было обложено плотным серым покрывалом туч, над рекой и каналами клубился молочно-белый туман. В такой промозглой дымке все звуки окружающего мира – гул автострады, человеческие шаги и голоса, тонули и приглушались. Прохожих было немного – день был будний, а утренний час пик уже схлынул, да и те, что встречались на нашем пути, особого внимания персоне Итаэ’Элара не уделяли. Эпсилонца легче спутать с человеком, чем, допустим, арджемес или аэлва, но, как по мне, чтобы совершить такого рода ошибку, надо либо быть довольно рассеянным, либо отвратительно близоруким, либо и то, и другое сразу.

Внешнее сходство людей и представителей Каинова племени – явление конвергентное, вызванное, как предполагается, схожими условиями, в которых эволюционировали оба вида. Но, если человек складывался как животное стайное и дневное, то Наставники – как одиночки, ночные хищники. Собственно, отсюда и все проблемы в дипломатических отношениях с эпсилоном. Да, они пообтесались маленько за миллионы лет эволюции – пообвыкли находиться при дневном свете, отучились плотоядно коситься на послов мира, да и вообще, надо признать, создали цивилизацию, обладающую уникальными технологиями. Да вот только их сути всё вышеперечисленное не изменило.

Я украдкой наблюдала за шедшим рядом со мной нелюдем, всё больше понимая, что Каиново племя действительно красиво. Красиво быстротой движений, отточенной опасной плавной грацией, которая заставляет замирать перед этими тварями, как полёвка перед гремучей змеёй. В общем, я слишком увлеклась, потому что пропустила момент, когда Илар засёк моё ментальное присутствие, состроил кислую физиономию и спросил:

– Ну, что опять, человек? – и одной фразой сумел разрушить мою очарованность видом, к которому принадлежал.