Время до Теней (СИ) - Кондрашова Искандера - Страница 48

Я невесело усмехнулась – неужели он ещё не понял всей иронии моего приговора? Я была вольна идти на все четыре стороны, в любой мир, лишённый утомительного и вредного для окружающей среды господства Человека Разумного с Истинной Земли, то есть, в любое Пространство, где этого самого Homo Sapiens’а как поймают, так умнут с каким-нибудь местным соусом за милую душу. Конечно, я слегка утрирую, да и не стоит грузить мальчика своими проблемами:

– Я ведь не совсем человек. К тому же, стрелять умею, ксенофобией не страдаю, – заявила я, нарочито беззаботно зевая и потягиваясь.

Мы помолчали. Что ж – сейчас или никогда.

– Ну, наверное, я должна официально сказать, что нам необходимо расстаться?

Неожиданно обострившимся чутьём на сканирование эмоций я поняла, что просто предвосхитила его реплику. Орвил младше меня на полтора года, и, при наличии некоторой доли удачи, его ждёт далеко не бедное будущее и достойное место в нашем обществе. Звезда моей карьеры в Старой Москве скоропостижно угасла, зато его – ещё даже не вошла в зенит. Наши пути должны разойтись. Я предложила такой выход только потому, что ему не доставало смелости произнести эти слова.

Сгорбившись, я уселась на кровати, скрестив ноги, и невидящим взглядом уставилась в стену напротив. Что-то всё равно шло не так. Я поморщилась, как вдруг Орвил приподнялся на локте, и спросил:

– Ты нашла себе кого-то? Там, на эпсилоне?

– Ч-что? Нет. С чего ты взял? – пробормотала я, запинаясь.

Я резко отвернулась. Орвил закурил, погрузившись в угрюмое молчание.

– Ты любила меня когда-нибудь?

Я передёрнула плечами, слегка раздражённо недоумевая, какое это сейчас имеет значение. Чтобы потянуть время перед оглашением ответа, становящегося всё более очевидным с каждым тиком очередной секунды, я потянулась за браслетом наручных часов, защелкнула его на левом запястье, машинально отметив, что в никуда ушла почти четверть суток, и водрузила на переносицу очки, стёкла которых уже приняли привычную дымчатую окраску. Соскочив с кровати, я занялась сбором своих разбросанных по комнате вещей. Уже затягивая ремень мундира, я заставила себя оглянуться на Орвила и задумчиво произнесла:

– Не знаю… мне нравилось, как ты любил меня.

Он хмыкнул.

– Я думал, ты останешься на ночь.

Я помотала головой:

– Сам понимаешь, времени нет. Мне ведь ещё чемоданы собирать, – я выдавила сомнительного качества улыбку.

Ага. Живёшь себе спокойно, а потом твою нормальную жизнь ломает какой-то нелюдь, и приходится паковать чемоданы с барахлом.

– Кто он? Он тебя любит?

В горле стоял предательский комок:

– Нет, – прошептала я.

Как оказалось позже, это было одним из немногих трезвых суждений, которые я тогда сделала.

Временами я начинаю понимать индивидов нашего общества, заменяющих органические части своего тела на более надёжные полимерные протезы. Тогда, по своей относительной молодости и относительной везучести, я ещё не успела сбыть и обменять на искусственные какие-либо из своих органов, но уже слегка завидовала приобщившимся мудрости киберхирургии. Недолговечная органика живого тела мало того, что весьма хрупка, так ещё и постоянно чего-то требует. Сна, например. И еды. И секса. Хотя еды всё-таки больше.

Отперев дверь своим ключом, я скинула в тёмной прихожей сапоги и мундир и первым делом прокралась на кухню. Хозяйственность Итаэ’Элара (да-да, я докатилась до того, что доверяю всяким ксеносам ключи от собственного дома!), позаботившегося о пополнении нутра холодильника, сначала приятно удивила, а потом заставила разочарованно удовольствоваться печешками. Проклятый нелюдь, как всегда, подумал только о себе, накупив кучу полуфабрикатов. Из морепродуктов, естественно. Ненавижу креветки. И этих маленьких пупыристых осьминожков ненавижу. Моя светлая идея перевести Илара на питание чем-нибудь более характерным для человеческого рациона (печенье, бутерброды с майонезом и булочки с вареньем) потерпела крах.

Что ж, выход есть всегда – я сурово кивнула и сотворила радующий своими размерами бутерброд с колбасой (нелюдь уступил моим вкусовым пристрастиям только в покупке батона «докторской»). Сухомятка, запитая чаем, придала мне смелости. Пока глаза привыкали к царящему в комнате полумраку, я застыла в дверном проёме. Постепенно мне удалось идентифицировать цвиэски, свесившуюся с плафона люстры и завернувшуюся в крылья – ящерицу в состоянии сна вполне можно было принять за летучую мышь. Илар был на балконе, похоже, вполне себе увлечённый открывающейся оттуда панорамой ночного города. Мою персону он, видимо, твёрдо решил игнорировать. Стараясь двигаться как можно тише (хотя это было бессмысленным действием, учитывая исключительный слух нелюдя, исключительный даже при условии, что Илар явно пребывал в состоянии смертельной обиды), я босиком встала на ледяной бетонный пол прямо за спиной Итаэ’Элара и смиренно, аки агнец, приведённый на заклание, сказала:

– Илар, мне нужно с тобой поговорить.

Он обернулся через плечо и внимательно взглянул на меня:

– Моя функция будет состоять в том, чтобы терпеливо внимать потоку информации и время от времени поддакивать? – серьёзно спросил он.

Я хмуро уставилась на него в ответ. Нет, сказанное было вполне в духе саркастичного нелюдя и, похоже, брякал он подобное не со зла, а потому… в общем, Бездна знает, почему… Да, я всё это знала, но к горлу всё равно подкатил предательский комок. Видимо, лимит разочарований на один день был нехило превышен.

– Я просто уточнил, – выдержав паузу, добавил Илар.

Я зачем-то кивнула и подняла на него взгляд. Радужки глаз нелюдя слабо светилась отражённым светом уличного освещения.

– Тебе холодно, – заметил он.

– Да нет, совсем нет, – пробормотала я.

Замёрзшие ноги придерживались иного мнения, но слушать своё физическое тело, как известно, последнее дело.

– Это утверждение, а не вопрос, – отрезал Илар. – Пойдём в комнату.

Я уселась на кровати, поджав босые ступни под себя и низко наклонив голову, чтобы пряди отросших за последний месяц волос свешивались на лицо. Итаэ’Элар расположился напротив меня, на некотором дипломатическом расстоянии.

– Илар, меня ведь, наверное, нельзя простить за то, что я рассказала, – скороговоркой пробормотала я. – Просто… просто мне крышу снесло от страха – я думала только о том, как спасти себя. Любой ценой.

– Это единственная достойная цель в любом предприятии, – согласился нелюдь без тени иронии.

Я внимательно зыркнула на него, чтобы удостовериться, что ирония действительно не имела места быть. Итаэ’Элар встретил мой взгляд спокойно, лишь криво усмехнулся и блеснул фосфорно-зеленоватыми зрачками. Его пепельно-русые волосы, кажется, светились в полумраке, да и вообще, выглядел он жутковато (то есть, ещё более жутковато, чем обычно), хотя я отметила это как-то машинально.

– Просто, понимаешь, мне жалко уходить…

– Тебе нечего жалеть, Мор, это Пространство – рухлядь, руины, – сказал он.

– Но это – мой дом. Здесь всегда были моя семья, друзья, работа… – возразила я и мысленно повторила: «были». – Мне нравятся руины Старого мира. Нравится верить, что мы сумеем восстановить всё, что было раньше. До Третьей Мировой, до Второго Потопа, до того, как из первых открывшихся контуров полезла всякая нечисть, – прошептала я.

– Это невозможно, – заявил Илар, наклонился ко мне так, чтобы наши лица оказались на одном уровне, и добавил, понизив голос: – Даже вы должны чувствовать, что разрушили этот мир, что это Пространство медленно умирает.

Я замолчала, пытаясь внять смыслу услышанного. Истинная Земля, мой дом… умирает. Я вдруг задумалась о том, что на «Олдвэйтрэвэл компани» и подобные ей транснациональные корпорации возложена куда как более важная миссия, чем организация межпланового туризма. Подготовка миров, которые должны стать новыми Ковчегами. Человечество медленно, но верно готовилось к тому, чтобы навсегда покинуть тонущий корабль, именуемый Пространством класса «альфа». Всё, что произошло когда-то, необратимо. Невосстановимо. Меня бросило в жар, и я быстро закрыла глаза, чтобы не дать горячим слезинкам повиснуть на ресницах, усмехнулась через силу и спросила: