Одна отвергнутая ночь (ЛП) - Малпас Джоди Эллен - Страница 3

Прохожу мимо дверей: одна за другой, все они стеклянные, и я бросаю взгляд на каждую. Сквозь одну я вижу десятки упругих спин людей, крутящих педали так, словно от этого зависят их жизни, за другой женщины принимают всевозможные приводящие в ужас позы, а за третьей мужчины бегают назад и вперед, беспорядочно падая на маты, качая пресс и отжимаясь. Это должно быть занятия, о которых мне говорил инструктор. Мне, возможно, стоит попробовать одно или два. Или я могла бы попробовать их все.

Проходя мимо последней двери перед женской раздевалкой, я останавливаюсь, когда взгляд цепляется за что-то, и возвращаюсь, пока не оказываюсь перед стеклянной дверью и не смотрю на грушу, похожу на ту, что только что сама колотила. Она раскачивается на крюке под потолком, но я не вижу никого, кто мог заставить ее двигаться. Хмурюсь и подхожу ближе к двери, пристально следя за движения груши то влево, то вправо. А потом выдыхаю и отскакиваю, когда в поле зрения появляется кто-то с голым торсом и босыми ногами. Мое и без того колотящееся сердце виртуозно разрывается под обрушившейся на меня волной шока. Стакан с водой и полотенце падают на пол. Застываю.

На нем те самые шорты, которые он надевал, когда пытался заставить меня чувствовать себя комфортно. Меня всю трясет, но шоковое состояние не останавливает меня, и я смотрю сквозь стекло, только чтобы удостовериться, что это не галлюцинации. Нет. Его бешеные движения завораживают. Он кажется неистовым, атакуя эту грушу, как будто в ней угроза для его жизни, наказывая ее сильными ударами кулаков и еще более сильными ударами ног. Движения спортивных ног сменяются движением мускулистых рук. Он передвигается бесшумно, раскачивая грушу и уклоняясь от нее, когда она обратно на него налетает. Он кажется профессионалом. Бойцом.

Я замираю на месте, наблюдая за Миллером, с легкостью перемещающимся вокруг груши, его руки забинтованы, он превосходно контролирует движения рук и ног, снова и снова рассекая ударами воздух. Звук его хриплых рыков и ударов посылает по спине незнакомую дрожь. Кого он видит перед собой?

Голова идет кругом, вопросов становится все больше, а я стою и молча наблюдаю за тем, как утонченный, с хорошими манерами, временами джентльмен превращается в одержимого мужчину, теперь тот нрав, о котором он меня предупреждал, ясно и четко виден. А потом я отступаю на шаг, когда он вдруг хватает обеими руками грушу и прижимается лбом к коже, телом повторяя теперь слабые покачивания груши. Его спина влажная и грузная, и я вижу, как вдруг резко поднимаются его плечи. А потом он начинает разворачиваться к двери. Все происходит, как в замедленной съемке. Я приросла к месту, когда его покрытая капельками пота грудь оказывается в поле зрения, и мой взгляд медленно ползет вверх по его торсу, пока я не вижу его профиль. Он знает, что за ним наблюдают. Сдерживаемый воздух вырывается из моих легких, и я быстро прихожу в движение, проносясь по коридору и залетая в раздевалку, мое измученное сердце умоляет дать передышку.

— Ты в порядке?

Смотрю на душевые и вижу женщину, завернутую в полотенце и с тюрбаном на голове, в который завернуты мокрые волосы, она смотрит на меня немного выпученными глазами.

— Конечно, — выдыхаю, осознавая, что спиной прижимаюсь к двери. Не могу вспыхнуть, потому что лицо и так уже ярко-красного цвета и невероятно горит.

Она улыбается, но брови все еще немного нахмурены, и продолжает заниматься собой, оставляя меня искать свой шкафчик и доставать оттуда сумку с душевыми принадлежностями. Вода более чем горячая. Мне нужен лед. Спустя пять минут поисков нужной температуры я оказываюсь просто не способна охладить ее. Так что обхожусь тем, что есть, и принимаюсь мыть запутавшуюся и потную себя, намыливаю липкое тело. Расслабленное состояние головы и тела были стерты его видом, теперь в голове снова всплывают образы. В Лондоне сотни фитнес-центров, почему я выбрала именно этот?

У меня нет времени на пустые размышления и выражение благодарности действию горячей воды, которая теперь массирует перегруженные мышцы, не обжигая и без того пылающую кожу. Мне нужно идти на работу. Десять минут уходит на то, чтобы высушить тело и волосы и одеться. А потом я выбираюсь из тренажерного зала с опущенной головой и ссутуленными плечами, храбрясь услышать этот голос, зовущий меня, или поувствовать эти прикосновения, разжигающие пламя внутри. Но я сбегаю незамеченной и спешу к метро. Глаза благодарны за напоминание о совершенстве Миллера Харта, только разум нет.

По мере того как время ланча в бистро, где я работаю, стремительно близится к концу, Сильвия набрасывается на меня, словно волчица.

— Рассказывай, — говорит она, падая на софу рядом со мной.

— Нечего рассказывать.

— Да хватит уже, Ливи! Ты все утро ходила с кислой миной.

Бросаю в сторону хмурый взгляд и вижу, как моя напарница нетерпеливо поджимает ярко-розовые губы.

— Что?

— У тебя все лицо перекосило от раздражения.

— Он мне написал, — бормочу я. Не рассказываю ей об остальном. — Он написал, чтобы спросить, как я.

Она посмеивается, забирает мою колу и громко отхлебывает.

— Высокомерный придурок.

Тут же набрасываюсь на нее, не подумав:

— Он не придурок! — я кричу, защищая его, но тут же захлопываю рот и вжимаюсь в диван, уловив понимающий взгляд Сильвии. — Он не придурок и не высокомерный, — говорю спокойно. Он был любящим, внимательным и задумчивым… когда не был высокомерным придурком… или самым скандально известным мужским эскортом Лондона. Вздохнув, опускаю голову. Попасться на крючок один раз — неудача. Два? Ну, это просто необъяснимая шутка свыше.

Она наклоняется и сжимает мое колено:

— Надеюсь, ты не удостоила его ответом.

— Не могла, даже если бы захотела. А я не хочу, — говорю, поднимаясь.

— Почему?

— Телефон разбился, — оставляю Сильвию одну на диване с нахмуренными бровями и без дальнейших объяснений.

О своем разрыве с Миллером ей я лишь сказала то, что была другая женщина. Так легче. Правда отвратительна.

Когда я захожу на кухню, Дэл и Пол смеются, как гиены. У каждого по ужасному ножу в одной руке и по огурцу в другой.

— Что такого смешного? — спрашиваю, отчего их радостное хихиканье прекращается. Оценив мой безвольный силуэт и психическое состояние, они напустили на лица тень жалости. Стою тихо и позволяю им прийти к единственно возможному заключению. По-прежнему выгляжу изможденной.

Первым отмирает Дэл, указывая на меня своим ножом, явно заставляя себя улыбаться:

— Ливи сможет рассудить. Она будет беспристрастной.

— Рассудить что? — спрашиваю, отступая от направленного на меня лезвия.

Пол, цыкнув, с силой опускает руку Дэла и улыбается мне:

— У нас состязание по нарезке огурцов. Твой глупый босс думает, что сможет меня уделать.

Я не собиралась, но смеюсь. В результате Пол с Дэлом вздрагивают, шокированные. Я видела, как Пол нарезает огурцы, ну или пыталась увидеть. Его рука едва заметна в движении несколько секунд, после которых овощ порезан аккуратно, каждая долька идеальна.

— Удачи!

Дэл улыбается мне широко:

— Ливи, милая, мне не нужна удача, — он ставит ноги на ширину плеч и кладет огурец на разделочную доску. — Скажи, когда.

Пол закатывает глаза, глядя на меня, и отступает — разумный шаг, учитывая то, как Дэл вцепился в нож.

— Готова засекать? — спрашивает, протягивая мне секундомер.

— Это вообще нормально? — я беру его и настраиваю экран.

— Ага, — отвечает Дэл, сконцентрировавшись на огурце. — Он сделал меня с перцем, луком и салатом латук, но огурец за мной.

— Время! — кричит Пол, и я тут же включаю таймер, а Дэл действует, снова и снова зверски впиваясь ножом в бедный огурец.

— Готово! — кричит он на выдохе и смотрит на меня. Он покрылся испариной. — Сколько у меня?