Ледовый барьер - Престон Дуглас - Страница 75

• Предыдущая
• 75/105
• Следующая

Он чувствовал движение эсминца в зловещей зыби, то самое движение штопором, которое так ему не нравилось. Якорь к не нанесённому на карту шельфу держал — лучшая якорная стоянка, единственная стоянка в проливе Франклина.

Так что же происходит?

Нет, он не будет ждать полудня, чтобы получить ответ насчёт Тиммера. При первых же лучах солнца он выпалит четырёхдюймовыми снарядами высоко по их борту — конечно, ничего такого, что может потопить корабль, но вполне достаточно, чтобы вывести его из строя и привлечь их внимание. Затем он поставит ультиматум: выдать Тиммера — или умереть.

Что-то вспыхнуло и погасло сквозь расходящиеся простыни тумана. Он пристально вгляделся туда, лицо почти касалось стекла. Вот, снова: огни, никаких сомнений. Он продолжал всматриваться в темноту. Туман и мокрый снег снова проносились мимо, но он сумел рассмотреть огни снова, мимолётно — и затем ещё раз. Теперь в поднимающемся мраке возникли очертания крупного танкера. Он поднял бинокль — корабль исчез. С проклятьем он осматривал темноту. И затем снова увидел огни: точнее, сейчас лишь один огонёк, очень слабый.

Ублюдки выключили на корабле свет.

Что они пытаются спрятать?

Он шагнул назад и бросил взгляд на экран инфракрасного радара, пытаясь нащупать хоть какой-то ключ к разгадке в нечётком зелёном мазке. Валленар чувствовал, что нечто должно произойти. Быть может, нужно действовать прямо сейчас.

Он повернулся к помощнику боцмана.

— Сигнал общего сбора, — произнёс он.

Помощник склонился к микрофону:

— Общий сбор, общий сбор, все — по боевым постам!

Раздался сигнал горна. Почти моментально на мостике показался и отдал честь jefe de la guardia en la mar, офицер тактических действий.

Валленар открыл рундук и вытащил оттуда громоздкий прибор ночного видения советского производства. Закрепив его на голове, он сделал шаг к окнам и, в который раз, всмотрелся в ночь. Приборы русских не так хороши, как высокотехнологичные аппараты американцев, но опять же — даже близко не стоят по цене. Команданте бросил взгляд на танкер.

В бинокуляр прибора всё было видно намного лучше. Люди сновали по палубе, очевидно, завершая последние приготовления к отплытию. Но что озадачило его намного больше — то, что самая кипучая деятельность, казалось, проистекает вокруг большого открытого люка посредине палубы. Что-то торчало из люка; но что именно, Валленар не мог ясно разобрать.

Пока он продолжал смотреть, произошла серия мелких взрывов прямо над открытым люком. Прибор ночного видения не был оборудован светофильтрами, и команданте ослеп. Валленар отшатнулся назад, вцепился в окуляры, оторвал их от лица и с проклятием протёр глаза.

— Наводите орудия на цель, — отдал он распоряжение офицеру по тактике. — Не открывайте огонь из четырёхдюймовых орудий, пока я не отдам приказ.

Эта команда была встречена с некоторым замешательством.

Хотя перед глазами по-прежнему мелькали пятна, Валленар резко повернулся к боевому офицеру.

— Слушаюсь, сэр, — ответил тот. — Поймали в прицел. Данные передаются на орудийные системы.

Валленар повернулся к рулевому.

— Готовность поднять якорь.

— Так точно, готовность к снятию с якоря.

— Что с топливом?

— Пятьдесят пять процентов, сэр.

Валленар закрыл глаза, пытаясь утихомирить болезненную вспышку. Вытянул из кармана сигару и потратил целых три минуты на то, чтобы её раскурить. Затем вновь повернулся к окну.

— Американский корабль отходит, — сказал рулевой, склонившись над радаром.

Валленар медленно выпустил клуб дыма. Пора. Быть может, они, наконец-то, решили перейти в безопасную зону, под прикрытие от ветра дальше по проливу. Там они смогут переждать шторм.

— Корабль отходит от скалы.

Валленар выжидал.

— Поворачивает… Сейчас их курс — ноль-восемь-пять.

Неправильный курс, если они хотят достигнуть укрытия дальше по проливу. Валленар по-прежнему выжидал, а его сердце содрогнулось от внезапного, холодного страха. Прошли ещё пять минут.

— Курс по-прежнему ноль-восемь-пять, ускоряется до четырёх узлов.

— Продолжайте отслеживать, — пробормотал он.

Его охватил ещё больший ужас.

— Цель поворачивает, скорость пять узлов, курс один-один-пять, один-два-ноль, один-два-пять…

«Довольно быстро для танкера», — подумал он. Но не имеет ни малейшего значения, какие двигатели у массивного судна: убежать от эсминца невозможно физически.

Он отвернулся от окон.

— Прицел — на переднюю часть судна, выше ватерлинии. Я хочу его подбить, но не потопить.

— Цель движется на пяти узлах, курс выровнялся на один-три-пять.

«Направляется в открытое море», — подумал Валленар. Так вот оно что: Тиммер мёртв.

Заговорил Кассео, тактический офицер:

— Продолжаем отслеживать цель, сэр.

Валленар пытался успокоиться, чтобы сделаться сильнее, чтобы никто из команды не увидел, каково ему приходится. Теперь ему больше чем когда-либо нужна ясная голова.

Команданте опустил сигару, облизнул сухие губы.

— Приготовьтесь открыть огонь, — сказал он.

Глинн медленно, неторопливо набирал в грудь воздух, чувствуя, как ровным напором наполняются лёгкие. Как всегда перед активными действиями, он ощущал сверхъестественное спокойствие. Корабль был готов к выходу в море, мощные двигатели гудели глубоко под ногами. Эсминец низко сидел в воде, яркая точка во тьме, примерно в двадцати градусах слева, за кормой.

Всё решится в течение пяти минут. Но выбор правильного момента сейчас — всё.

Он бросил взгляд в угол мостика. Паппап со сложенными руками, выжидая, стоял в тени. Как только Глинн кивнул, он вышел вперёд.

— Да?

— Надо, чтобы ты был рядом и мог помочь рулевому. Должно быть, нам придётся резко менять курс, твой опыт с течениями и подводной топографией очень пригодится.

— С подводной… чем?

— Ты знаешь, где рифы, где мели, а где достаточно глубоко, чтобы спокойно проплыть.

Казалось, Паппап не имеет ничего против. Затем он бросил на Глинна взгляд своих ярких глаз.

— Дядя?

— Слушаю.

— У моего каноэ осадка — шесть дюймов. Я никогда не волновался насчёт большей глубины.

— Я это знаю. А ещё знаю, что здесь приливы в тридцать футов, а сейчас как раз высокий прилив. Ты знаешь, где можно потерпеть крушение, где подводные рифы. Так что готовься.

— А, дядя, ну ладно.

Глинн смотрел, как маленький старик скользнул обратно в тень. Затем его взгляд упёрся в Бриттон, стоящей на командном пункте с Ховеллом и дежурным по кораблю. Она и в самом деле оказалась прекрасной женщиной, хорошим капитаном — всем, чем, как он знал, она и окажется. А то, как она отреагировала на временное лишение полномочий, глубоко его потрясло, превыше всего. В её осанке оставалось потрясающее чувство собственного достоинства и самоконтроля, даже в тот миг, когда она лишилась власти. Он спросил себя, было ли оно врождённым, или появилось в результате былого позора.

Поддавшись порыву, он как-то взял из судовой библиотеки книжку со стихами В.Г. Аудена. Глинн не любил поэзию — это занятие он всегда считал непродуктивным. Он выбрал поэму под «Во славу известняка», название которой имело некое, пусть и туманное, отношение к инженерии. Книга обернулась потрясающим открытием. Он понятия не имел о мощи поэзии, о том, сколько чувств, мыслей и даже мудрости можно выразить настолько компактным языком. Ему пришло в голову, что это можно как-нибудь обсудить с Бриттон. В конце концов, именно её цитата из Аудена и привела его к мысли взять книгу.

Все эти мысли пробежали в голове Глинна меньше чем за секунду. Они исчезли при низком сигнале тревоги.

Бриттон заговорила, её голос был отчётлив, но спокоен:

— Военный корабль поймал нас мощным огневым радаром, — она повернулась к Ховеллу. — Тревога.

Ховелл повторил её команду. Раздался звук другой сирены, намного громче.

Глинн слегка придвинулся к своему оператору за компьютером.

• Предыдущая
• 75/105
• Следующая