Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина - Страница 39

— Он на два года младше меня, — заметила Мадлен, шмыгнув носом. — А выглядит ещё младше.

— Это у Пэлемов семейное. Его отец тоже лет до тридцати пяти выглядел юнцом. Но ничего, к сорока годам заматерел. Присмотрись к Нику, Мадлен. Ради нас троих, сделай милость.

Вытянув из девушки обещание подумать, полковник отпустил её, сам же машинально принялся листать принесенные папки в ожидание подчиненных.

На планерку явилось только семь человек — четверо лондонских оперативников, свободных от патрулирования, двое агентов, вызванных с Континента, и срочно вернувшийся из Рима Ник Пэлем.

— Ладно, все свободны, — по окончании совещания объявил полковник, — а Пэлем пусть останется.

Мужчины потянулись к выходу, кто-то даже ободряюще похлопал Ника по плечу. Провинившимся взглядом молодой человек глянул на полковника и, поджимая к животу правую руку, опустил глаза.

— Ну что, боец, — ухмыльнувшись, произнёс полковник, — иди сюда, показывай боевые раны.

Ник нехотя подошёл к рабочему столу и медленно закатал рукав. Повязка закрывала руку от запястья до локтя.

— Ну, рассказывай, — повеселев, предложил альвар, — и как угораздило тебя, оперативника с семилетним стажем службы, попасться на зуб кровопийце? Мне даже интересно, что ты говорил римским врачам в больнице, когда тебя осматривали. Покусала бешеная женщина?

Ник пристыженно выслушал колкости начальника и только потом с грустью произнёс:

— Вы бы только видели, как она жалобно на меня смотрела.

— Надо же. А ты, оказывается, стал альтруистом. Какого чёрта тебя вообще понесло в тот коллектор?

— Да потому что в римских катакомбах скучно, — воскликнул Пэлем и начал спешно рассказывать историю своих злоключений, попутно жестикулируя покусанной рукой. — Я уже исходил там все что мог и не мог. Чуть не получил по шее от тамошних археологов. Им, видите ли, не нравится, когда чужие лучше них разбираются в хитросплетеньях подземелий. Как будто им понравится, когда к ним нагрянут гипогеянцы. А раз я смог, то и они смогут. Я слышал, в Египте уже из рук выхватывают археологические находки.

— Ты что, озаботился сохранностью исторических ценностей?

— Нет. Потому и не хожу больше в катакомбы. А вот Клоака Максима — это да… — мечтательно заключил Ник, — там есть на что посмотреть. Змеи, летучие мыши, всякие многоножки, даже скорпионы. В под-Лондоне такого зоопарка нет.

— Насладился, натуралист?

— Я бы больше насладился, если б она не появилась.

— Ты хоть заметил, откуда?

— Нет, конечно. Там место широкое, переходит в подземный зал, так что рассмотреть, где там есть ходы и сколько их, не успел — она пришла. Даже фонаря не испугалась. Я, конечно, не стал светить ей в лицо, невежливо всё-таки, и глазам будет больно. Она ведь совсем невысокого роста, вроде даже симпатичная. Подошла, сказала, что-то, но не на итальянском, каком-то другом языке, незнакомом. Я, как и положено, сказал кто я и откуда. Видимо она вообще не в курсе, что такое Фортвудс. А вдруг как схватит меня за руку. Я даже не успел подумать, что надо вырываться. И она ласково по руке гладит, так спокойно сразу стало. Я даже не заметил, как она рукав откатала и начала примериваться. А потом как укусила. Вот это боль. Но я даже не обиделся, я ведь понимаю, что там внизу ей живётся не слишком сыто, понял, что сам виноват, раз туда пришёл и своей теплокровностью её соблазняю. Я конечно руку вырвал, какое сопротивление она мне могла оказать? Но когда она кинулась и укусила второй раз, а потом и третий, как-то мне не захотелось её больше жалеть. — И Ник, скривившись, коснулся повязки. — Такое ощущение, что у неё все сорок восемь зубов.

— А что ты хотел? Это суровые реалии жизни, а не фильмы ужасов с Бела Лугоши. Не вырастают у альваров клыки по два дюйма, они впиваются всеми зубами и сразу.

— Да знаю я. Я понимаю, что внизу скучно, голодно и хочется крови. Но зачем кусаться? Могла бы взять нож, как все.

— И прирезать тебя, дурака, чтоб сейчас не мучился. Заражения-то хоть нет?

Ник понуро покачал головой.

— Выводы сделал? — сурово поинтересовался полковник.

— Да я бы и не пошел вниз один, если б был напарник. Но вы же сами сказали, что для подмоги никого поблизости нет.

— Ну, извини, в прошлом году Ватикан распустил Нобиле. Скажи спасибо папе римскому, что остался без поддержки.

— Так у вас был агент в гвардии аристократов? — поразился и вместе с тем восхитился Ник. — Говорят, Нобиле было сборищем великосветских бездельников, потому их и разогнали как монархический пережиток.

— Во-первых, в Ватикане как была абсолютная монархия, так никуда и не делась. А во-вторых, те два офицера Нобиле, что были у меня на примете, умели мастерски лавировать между балами римской знати и спецзаданиями по ночным римским улицам. — Полковник развел руками. — Но раз папа решил экономить на вооруженных силах своего Града, то и у меня больше нет поддержки при Ватикане. Все, кто был в Нобиле, дружно оскорбились отставке, хлопнули дверью и назвали папу коммунистом. Так что теперь при Ватикане у нас остался лишь один отец Матео.

— А он считает папу капиталистом, — как бы невзначай обронил Ник.

— С чего вдруг? — вздернул бровью полковник.

— Мурсиа пересказал мне отчет префектуры экономических дел, сколько акций и каких компаний приобрел Ватикан. Представляете, у них есть всё — и макаронный завод и всякие банки, и римский водопровод с газопроводом, и отели, и звукозаписывающая компания. Пятьдесят миллионов долларов дохода в год, и это только в Италии. Вот зачем папе столько денег?

— Это всё, что тебя интересует о жизни Ватикана? — недовольно глянул на Ника полковник.

Молодой человек наклонился вперед и доверительно спросил:

— А вам разве не завидно? Представьте, что было бы, если б у Фортвудса был дополнительный годовой бюджет в пятьдесят миллионов долларов. Вот бы мы тогда развернулись…

— Этого нам только не хватало, — буркнул полковник, с содроганием вспомнив план сэра Майлза — играть на бирже, чтобы на вырученные деньги купить ракеты с минами. — У нас тут не Ватикан, а частная спецслужба.

— Вот и я о том же. Куда Ватикану девать столько денег?

— Спроси у отца Матео, раз он начал передавать тебе внутриведомственную информацию. Вам разве поговорить больше не о чем?

— Так нет повода. Под Ватиканом все спокойно.

— Совсем?

— Абсолютно.

Полковник встал с места и в задумчивости прошёлся по кабинету взад-вперед.

— Отец рассказал тебе про последнее совещание?

— Про под-Альпийскую конфедерацию? Ага. — Молодой человек тут же оживился, — Что, теперь мне ехать туда?

— Да погоди ты, куда торопишься? Хочешь, чтоб тебе и ногу отгрызли? Нет, я просто хочу, чтобы ты имел в виду, что из под-Рима в под-Альпы всего семь дней пути.

— Да ладно, — не поверил Ник, — как минимум дней двадцать.

— Это тебе двадцать, если ты вообще сможешь дойти пешком. А гипогеянцы имеют привычку идти сутками без отдыха. Там внизу нет понятия времени, смены дня и ночи тоже не видно. Вот они и идут, пока не иссякнут силы, а семь дней более чем достаточный промежуток между одним питием крови и другим. Просто имей в виду, в под-Риме могут быть или бывшие или потенциальные конфедераты.

— Будем их отлавливать?

— Этого ещё не хватало. Я просто предупреждаю тебя заранее, если сэр Майлз не передумает, тебе придётся принять участие в его замысле.

— Понятно. Так, пока никаких конкретных распоряжений не будет?

— Будет. Раз у тебя выдался отпуск по состоянию здоровья, пригласи в эти выходные Мадлен Бетелл на свидание.

Ник заметно опешил от такого предложения:

— А как же… — растерялся молодой человек. — А почему я?

— Это приказ, — твёрдо произнёс полковник. — Я не понял, разве Мадлен тебе не нравится?

— Нет, конечно, нравится, — тут же ответил Ник, — как она может не нравиться? А почему вы об этом просите, то есть приказываете?

— Потому что я твой начальник. Сам знаешь от отца, чего нам только не приказывает сэр Майлз. Считай, что своей придурью я решил отыграться на тебе.