Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина - Страница 63

— Почему? Это не обязательно.

— Обязательно, — твёрдо заявила она. — Как я могу дать человеку ручную бомбу, если раньше их не собирала? А если она сработает раньше и метателю оторвёт руку? Это вопрос доверия и для начала мне нужно довериться самой себе. Есть ещё тонкость — куда кидать? А что если не успеешь скрыться после взрыва?

— А может, отложим акцию и дождемся, когда со склада привезут часовые механизмы? — предложила было Дарси, но присутствующие всем видом показали, что отказываются её понимать.

— Значит так, — заявила Алистрина, — вы занимаетесь подбором места и маршрута отступления, а я — сбором трёх бомб…

— Почему трёх?

— Потому что на акцию как испытатель пойду я сама. Если после первого взрыва мне не оторвёт руку и меня не схватят, то после второго я предпочту, чтобы в запасе оставалась хотя бы одна бомба, на случай если придётся прорываться с боем.

— Так может, выберем одну цель?

— Нельзя заставлять противника думать, что мы расслабились или боимся совершить больше одной акции за день. В прошлый раз в Гилфорде было две и сейчас будет две.

На том и порешили. Применив все свои познания в маскировке, и заняв одежду у Брендана, Алистрина пошла к клубу, где собирались отставные военнослужащие. Было поздно, темно и совсем немного прохожих. Плохо, что нельзя будет затеряться в толпе. Хорошо, что незаметно можно поджечь фитиль.

Окно подвала здания было открыто, и Алистрина, не задумываясь, бросила бомбу туда. Через пять спешных шагов за спиной прогремел взрыв и раздался звон битого стекла. Алистрина не останавливалась и быстрым шагом шла вперед — надо было успеть к клубу ВМФ. И она успела — кинула бомбу в открытое окно на первом этаже. Снова грохот, снова бьются стекла за спиной. Кто-то окликнул её:

— Эй, парень, остановись!

Алистрина рванула со всей скоростью, на которую была способна, как когда-то учили её в лагере, выкладываясь на все сто процентов и даже больше. Вдали выли сирены, а она петляла переулками, пока не запнулась и не ударилась о стену. Ощупав лицо, на предмет, не отклеились ли усы и бакенбарды, она, тяжело дыша, прислонилась к стене. Кто-то подошел из-за угла.

— Эй, красавчик, — слащаво проворковала девица, подозрительно похожая своим нарядом на проститутку, — не пригласишь меня к себе в гости?

— Иди-ка отсюда, и поживей, — прохрипела Алистрина, пытаясь усмирить дыхание.

— Да ладно тебе, — проигнорировала её выпад проститутка и потянула ручонки к Алистрине, — я тебе такое могу показать и…

Она осеклась, как только положила ладонь на чужой пах. На лице проститутки отпечаталось непередаваемое изумление, смешанное со страхом, когда она не нащупала то, что искала. Девица тут же отпрянула и рванула прочь. Алистрину пробрал смех, вместе со сбившимся дыханием он получился слишком громким и каким-то нечеловеческим.

Домой Алистрина вернулась поздно. На следующий день в газетах сообщили, что от двух взрывов пострадал один человек — он легко ранен и его жизни ничего не угрожает.

— Господа, — не без гордости заявила Алистрина на собрании, — ручные бомбы работают, главное не мешкать и рассчитать время зажигания и броска и так же не забыть о сопутствующих факторах, а именно о бдительных прохожих, которые могут скрутить вас раньше времени и сдать полиции. А так — в бой.

Потом была акция в ещё одном клубе, оставшемся после этого без столовой. Потом Алистрина наконец-то раздобыла часовой механизм и собрала бомбу с таймером. Заложили её в коттедж на территории кадетской школы специально для главы тамошнего объединенного совета. Чтобы впоследствии не мучала совесть, время выставили на 23:30 и за полчаса сообщили о готовящемся взрыве в Агентство Печати.

А потом случился взрыв в Бирмингеме. Два паба, больше двадцати убитых, все гражданские.

— И кто это сделал? — вопрошал Брендан.

— В Бирмингеме нет нашей бригады, — авторитетно заявил командир. — В штабе сделали официальное заявление, что ВИРА к взрыву не причастна. Это явная кровавая провокация, не наши методы.

— Зато в новостях говорят, что это были наши. Даже нашли каких-то шесть человек и арестовали их.

— Они не из ВИРА, и не и ОфИРА. Никто их не знает. Скорее всего обычные обыватели, которых полиция взяла просто так, лишь бы предъявить общественности злодеев.

— Что-то мне это не нравится, — говорила Алистрина, — Как будто власти что-то замышляют, и нам это выйдет боком.

Так оно и оказалось. Через четыре дня после взрыва неизвестного авторства, министр внутренних дел заявил, что Ирландская республиканская армия должна быть объявлена вне закона.

— Ну, так давайте и британскую армию распустим, — разговаривала с телевизором Алистрина, — хотя бы за одно Кровавое Воскресенье и постоянный террор мирного населения. ВИРА ничего принципиально нового в ответ не делает.

— Командир Туми звонил, — сказал позже командир бригады. — Нужна ответная акция и немедленно. О твердости наших намерений должны знать. У нас есть что-нибудь в запасе?

— Три «малышки» с таймером.

В этот же день на трёх почтовых офисах в течение одного часа взорвались почтовые ящики. Двадцать два человека были ранены.

Через два дня британский министр дал свой ответ — отправил в Вестминстер законопроект о предоставлении полиции полномочий задерживать на 48 часов всех заподозренных в терроризме без предъявления им обвинения.

— И чем это принципиально отличается от интернирования? — обсуждали новость в лондонской бригаде.

— Тем, что интернирование «постепенно» будет прекращено, а взамен введут такие же аресты без обвинения.

Ответ министру был сделан в этот же вечер — ещё две бомбы в почтовых ящиках и двадцать раненых.

Вестминстер отреагировал через два дня, приняв обещанный закон о предотвращении терроризма — теперь каждый заподозренный в оном будет арестован на семь дней без предъявления обвинений.

— Так ведь говорили про 48 часов — возмутился Брендан.

— Верь им больше, — ответила Дарси. — На следующий год придумают что-нибудь ещё, и будет не семь дней, а целый месяц.

— Отчасти это реакция и на наши акции, — заметил он.

И тут вмешалась Алистрина.

— Наши акции это приказ командира Туми, это, во-первых. А во-вторых, британцы очень любят считать раненых гражданских и кричать на всех углах, что ВИРА угрожает невиновным женщинам и детям. Вот только наших женщин и детей погибших от армейских пуль никто из британцев никогда считать не брался. Мы раним, а они убивают. Чувствуешь разницу?

— Ну, чувствую, — нехотя согласился Брендан.

— С новым законом ты почувствуешь её ещё больше, потому что власти будут арестовывать невиновных. Мы уже полгода как начали кампанию в Лондоне. Кого они арестовали? Только Майкла и с десяток явно ничего не смыслящих в бомбах людей.

— Вот именно, что не смыслящих. После Гилфорда ведь арестовали четырёх человек, скоро их отдадут под суд. Но мы-то точно знаем, что в Гилфорде были мы. А мы все здесь, на свободе.

— Только благодаря Майклу. Он настоящий боец, не заговорил, не выдал нас этим собакам. Поэтому они отыгрываются на здешних ирландцах. Они давят на нас, на тебя. Они бессильны сделать что-либо нам, потому что мы профессионалы своего дела. То, что в тюрьмы за наши акции сажают невиновных, отвечаем не мы, а власти, полицейские и судьи — это они отправляют в тюрьмы людей, не мы. Мы боремся за право, чтобы нас слушали и слышали, чтобы нас перестали считать низшей расой, которой только кости со стола кидают, а в остальном требуют заткнуться и не высовываться. Мы боремся за будущее объединенной Ирландии, где каждый её гражданин хоть протестант, хоть католик будет иметь одинаковые права и равные возможности. Если британские власти сейчас унижают и лишают свободы невиновных ирландцев и обещают продолжить делать это в будущем с новой силой, разве мы не правы, что продолжаем борьбу с королевством тюремщиков и извергов?

В комнату вошёл командир:

— У нас новый приказ. Будет очень насыщенный месяц.