Капеллан (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 8

   - Откуда знаешь? - удивился король.

   - Спрашивал, - усмехнулся шут. - Ни Слай, ни его воины не обратили на это внимания. А стоило.

   - Ты думаешь?..

   - Личина! - подтвердил шут. - Это и наши могут. Гро выдавал себя за старика.

   - Зачем?

   - Первое, что думаешь, для солидности. Пожилому лекарю верят больше. Но в Ремсе не было других магов. Значит, скрывается.

   - Знать бы от кого! - сказал король.

   - Он не местный. Язык Мерсии ему чужой. Но он не из Рении - выговор другой.

   - Из Хайрии? - задумался король и ответил себе сам: - Вряд ли. Хороших магов там нет. Когда заболеют, едут к нам. Тиррана? Далеко. Даже морем плыть более луны.

   - Жить захочешь - поплывешь, - сказал шут. - Не о том говорим. Как наградишь Гро, если вернется?

   - Дам тысячу золотых!

   - Всего?

   - Патент мага.

   - И только? Человеку, который обратил вспять армию врагов? Ты скуп, братец!

   Этон нахмурился:

  - Что предлагаешь?

   - Личный лен в наследственное владение. Звание придворного мага. Должность главы Корпорации с правом пересмотреть выданные патенты и отобрать их у шарлатанов.

   - Его сожрут!

   - Мы защитим.

   - Как?

  - Женим на дочери могущественного человека.

   - Чьей?

   - Твоей.

   - У меня нет дочери!

   - Разве? - сощурился шут.

   - Ну... - смутился король. - Она внебрачная. Я не видел ее много лет и даже не знаю, жива ли.

   - Жива! - успокоил шут. - Хотя могла и умереть. Девочке пришлось не сладко. Ее растила бабушка, поскольку муж матери не взлюбил падчерицу. Хорошо, что у девочки есть дядя, который помнил о ней и помогал деньгами.

   - Брат!

   - Не надо благодарить! - сказал шут. - Сам знаю, что я хороший.

   - Она красива?

   - Похожа на отца.

   - Бедная девочка! - покачал головой король.

   Шут засмеялся.

   - От тебя у нее только одна черта. Правда, приметная. Опознаешь сходу. Мы договорились?

   - Я подумаю, - сказал Этон. - Она все же моя дочь.

   - Ты неисправим! - покачал головой шут.

   - Надо сначала взглянуть на дочку, - смутился король.

   - Тогда пошлю в Муг гонца, - сказал шут. - Пусть едут с матерью.

   - Это обязательно? - сморщился король.

   - Боишься? - сощурился шут.

   - Королева ревнива, - вздохнул король. - Сам знаешь.

   - Остановятся у меня. Места хватит.

   - Ах, брат! - сказал Этон. - Не тому боги дали корону. Хотел бы я поменяться с тобой местами!

   - Не получится! - хмыкнул шут. - Во-первых, я бастард. Во-вторых, - вот! - он повернулся к брату спиной. - Горб королю не к лицу. В-третьих, я не хочу править. Поэтому ты и держишь меня возле себя. Я не прав?

   - Прав, как всегда! - кивнул Этон. - Но я бы на твоем месте подумал...

   4.

   Ноэль поет. Ее голос, звонкий, сильный, рассыпается серебряными колокольчиками, и эти колокольчики бренькают в моей голове, толкаясь в виски болью. Вот ведь, зараза! Никакого уважения к почтенной старости.

   - Угомонись!

   Голос стихает, чтобы тут же смениться обиженным:

   - Тебе не нравится, как поет Ноэль?

   - У меня болит голова.

   - А вот не надо было пить столько оука!

   Не надо было, конечно, только что теперь? Ноэль сдержала слово. Когда мы долетели до этого заброшенного оазиса посреди степи, она первым делом стряхнула с какого-то дерева с десяток плодов. Плоды походили на кокосы, а само дерево - на пальму, но Ноэль сказала, что это 'оук'. Она вскрыла плоды кинжалом и слила болтавшуюся внутри молочную жидкость в казан. Выставленный на солнце, сок почти сразу забродил, и к вечеру стал прозрачным. Вкус у него оказался кисловатый, но приятный. Оук щипал язык и шибал в голову. К ночи я впал в нирвану. Кто же знал, что у этой штуки такой откат?

   Я охнул и открыл глаза. Блин! На Ноэль было невозможно смотреть. Пока оук бродил, она потребовала заняться ее носом, что я и сделал. Нос покраснел и распух. Это при сращивании переломов опухоль опадает. Организм сам пытается залечить повреждение, и влитый импет только мобилизует этот процесс. Трансформация - дело другое. Тело привыкло к своему органу, а тут его заставляют менять форму и рассосать лишнее. Организм бунтует. Поэтому процесс занимает не один день, и протекает бурно. Ноэль, разглядев в озерце свой распухший нос, немедленно замотала лицо. Спрашивается, зачем? Кому на нее смотреть? Здесь нет никого, кроме нас двоих и летающего крокодила.

   Повязка и сейчас укрывало лицо Ноэль. А вот другой одежды на ней не наблюдалось. Совсем. И она стояла надо мной, уткнув кулаки бока, так что я мог беспрепятственно разглядеть все ее прелести. Начиная от стройных ног, треугольного островка лобка, поросшего черным волосом, до тяжелых полушарий грудей с дулами-сосками. Они смотрели мне в лицо. Кровь прилила мне в голову - и не только в нее. Капелланов учат смирять плоть. Есть духовные и физические практики. Жизненная необходимость. За священниками на целибате присматривают строго. Попадешься на блуде раз - поедешь на покаяние в монастырь сроком на год. Можешь и на два - это как митрополиту на сердце ляжет. Рецидив влечет извержение из сана. А это жопа. Нет, выпускник академии - человек образованный и может хорошо устроиться. Теоретически. Только государственная служба для расстриг закрыта, а о выборной должности можешь и не мечтать - ни одна партия возьмет под крыло за изгнанного за блуд священника. Учителем не мечтай - кому нужен растлитель учениц? Так что иди в бизнес, если есть к этому способности. А если нет? Значит, дорога в грузчики или санитары - туда всех берут...

  Однако сейчас мои духовные и физические практики не работали. Трудно их применить, когда над тобой нависают такие прелести.

   - Ты почему голая?

   - Одежду постирала, - Ноэль указала на шаровары и рубаху, развешенные на кустах.

   - У тебя есть другая.

   - Она кожаная. В ней жарко.

   Это действительно так. Солнце здесь начинает немилосердно палить чуть ли не с рассветом. Хорошо, что в оазисе есть деревья и маленькое озерцо, образованное бьющим из-под песков ключом.

   - У вас принято ходить голой перед мужчиной?

   - Ты - лекарь! - тоненький пальчик обличающее указал на меня. - А лекарю доверяют больше, чем мужу. К тому же ты старый, - она хихикнула.

   Тут боль, собравшись с силами, пошла в атаку. Голову расперло изнутри. Я застонал и на пределе сил послал импет. Мгновение он и боль возились в голове, борясь за первенство, но импет победил. Боль съежилась и отступала. Я блаженно вздохнул и посмотрел на Ноэль. Глаза у нее были большими. Внезапно ренийка взвизгнула и метнулась в кусты. По пути она сдернула с кустов подсыхающую одежду. Я сел. Все ясно: личина слетела. Блин!

   - Мэтр, это вы? - среди ветвей показалась замотанная повязкой голова.

   - Кто ж еще? - буркнул я.

  - Я могу подойти?

   - Попробуй!

   Она осторожно выбралась из-за кустов. Мокрая одежда, облепив ее тело, делала его невероятно соблазнительным. И почему я влез с замечанием? Лучше б ходила голой. Ноэль приблизилась и замерла.

   - Вы какой настоящий, мэтр: старый или как сейчас?

   - Как сейчас.

   Она заулыбалась, подошла и опустилась на колени. Осторожно протянула руку.

   - Можно?

   Я кивнул. Робкие пальчики осторожно коснулись моей щеки, затем - лба, потрогали нос и пощекотали бороду.

   - Настоящий! - восхищенно сказала Ноэль. - Такой молоденький! Зачем вы притворялись стариком?

   - Чтобы завлекать девушек. Они подумают: 'Старик! Чего его опасаться?', а я заманю их в дом и надругаюсь.

   Ноэль отдернула пальчики и засмеялась.

   - Шутите, мэтр! Для того чтобы заманить девушку, вам не нужно притворяться стариком. Как раз наоборот. Вы такой красивый!

   - Скажешь! - хмыкнул я.