Официальное заявление (ЛП) - Линд К. А. - Страница 46

― Люблю тебя, ― прошептал он.

Она улыбнулась.

― Я тоже тебя люблю.

― Одевайся и мы исправим это проблему, когда вернемся домой.

Его рука скользнула между ее голыми ногами, и она стряхнула их с себя. Брейди вздохнул.

― Хорошо. Дай мне просто написать Челси, что мы опоздаем.

Лиз кивнула и пошла обратно в гардеробную, чтобы переодеться. Она надела платье и начала делать прическу перед зеркалом, когда Брейди вернулся.

― Сними это, ― приказал он.

― Что?

― Снимай. Сейчас.

― А как же ужин?

― Ужин отменяется. Челси попросила перенести, потому что она нехорошо себя чувствует. Она спросила, сможем ли мы пообщаться с ней на Джефферсон-Джексон гала на следующих выходных.

― Уже так скоро? ― спросила она.

― В прошлом году было еще раньше, ― сказал он, пожимая плечами. ― Теперь вернемся к делу. Это платье должно быть на полу.

Спустя три недели, Лиз выходила из лимузина Брейди в платье длиною в пол, с открытыми плечами. В начале этой недели они с Викторией сходили на шопинг ради этого платья, и эта шелковистая ткань сидела на ней как перчатка. Ее волосы были убраны в сложную прическу, прядью заплетенной в косу, которая была уложена в замысловатый пучок. Она зачесала челку в сторону, чтобы придать волосам естественные волны, которые были свободно заправлены за ухо. Она надела длинные серьги и тонкое бриллиантовое ожерелье, которое свисало на ключицах.

Она вспомнила, как два года назад, она была в простом черном платье длиной до колен. Она тогда привлекла внимание Брейди, а теперь она шла с ним под руку. Не в первый и не в последний раз, она чувствовала себя словно во сне.

Брейди вышел за ней в сшитом для него черном смокинге. Сплошные острые линии и идеально угловатые черты лица. Его карие глаза были пронзительными и грозными, но его предвыборная маска быстро вернулась на место. Очарование вернулось с еще большей уверенностью, чем было у большинства людей за всю жизнь. Он предложил ей свою руку, и она опустила свою на сгиб его локтя.

Они галантно продвигались на мероприятие. В последний раз, когда она посещала Джефферсон-Джексон гала, это был первый раз, когда она переспала с Брейди. Между ними появилась раскаленная химия, и всего после одного танца, она даже представить себе не могла, как ему можно было отказать. Конечно, потом она это сделала, и некоторое время они были порознь, но это было в прошлом. Последние пять месяцев были самым прекрасным временем ее жизни, и все, что она видела, глядя на Брейди, это ее будущее.

Войдя, она окинула взглядом помещение. Некоторые до сих пор перешептывались о том, что они снова сошлись вместе, и обговаривая смутные подробности того, что Эрин предоставила прессе, что со временем пошло на спад. Кое-кто смотрел на них с осуждением. Но остальные, похоже, пришли к выводу, что они всегда были вместе. Чем раньше их перестанут воспринимать как спектакль, и они будут больше похожи на пару, тем будет лучше.

― Вот сюда, ― сказал Брейди.

Он повел ее к столу в первом ряду, который уже был полон людей. За каждым столиком сидело по десять человек, а их было по меньшей мере штук пятьдесят, расставленных по всему огромному залу, задекорированному в классический красный, белый, и синий цвета.

Брейди представил ее людям, сидящим за их столиком. Три мужчины, которые работали с Брейди, когда он был сенатором штата, и каждого из них сопровождали жены. Еще одной парой за их столом, была миниатюрная женщина со своим спутником.

― Лиз, позволь мне представить тебя Челси Янг, главный лоббист в «ИМай».

― Приятно познакомиться, ― сказала Лиз, протягивая руку.

Челси была сантиметров на десять ниже Лиз, с карими миндалевидными глазами и осветленными белыми волосами до плеч. На ней было лавандовое ассиметричное платье на тонких бретелях и бледно-розовая помада.

― Мне тоже очень приятно, ― ответила Челси, ― А это мой спутник, Бэн.

Они все пожали руки, после чего заняли свои места, Лиз по правую руку, а Челси по левую руку от Брейди.

В зале стало тихо, когда на сцену вышел отец Брейди. Он также одним из первых выступал два года назад, когда она была здесь.

Отец Брейди взял в руки микрофон и улыбнулся Максвелловской политической улыбкой.

― Приветствую вас на пятьдесят пятом ежегодном гала-вечере Джефферсон-Джексон.

Все зааплодировали, и Джефф подождал, пока стихнут аплодисменты, перед тем как продолжить.

― Мне всегда приятно стоять здесь перед вами на ежегодном двухпартийном мероприятий, которое нас объединяет, как напоминание о взаимных целях, к которым мы стремимся – улучшить эту великую нацию. Два года назад я стоял здесь, открывая вечер, и комитет Джефферсон-Джексон в очередной раз удостоил меня чести выступить перед выходом основного докладчика.

Лиз увидела, как Челси наклонилась к Брейди и прошептала:

― Выступление твоего отца с каждым годом все лучше и лучше.

Брейди улыбнулся и вежливо кивнул.

― Дело в практике.

― У тебя будет возможность поговорить после ужина? ― спросила она.

― Как и обещал, ― согласился он.

― Отлично.

Челси отодвинулась от Брейди и скрестила руки на коленях.

Из-за шума и суматохи за последние три недели перед началом предвыборной кампании, Лиз уже забыла об отмене ужина с Челси. Тогда она почувствовала облегчение из-за того, что у нее была возможность продолжить ее маленький стриптиз, но теперь ей стало любопытно о роли лоббиста в политической сфере агитационной кампании.

Если Брейди взял деньги из ее организации, как он обязался сотрудничать в их интересах? Она знала, что лоббистские организации имели большое влияние. Тем или иным способом они манипулировали политиками, применяя разные тактики: от дорогих обедов до элементарной надоедливости.

Отец Брейди закончил свою речь под звуки аплодисментов, после чего на столы подали ужин. Брейди заказал напитки у проходящего официанта, и вскоре после этого на столике перед Лиз появился бокал красного вина.

― Итак, Брейди, ― произнес мужчина справа от нее. ― Как живется в Конгрессе?

― Необыкновенно. Мы сражаемся в хорошенькой битве.

― А тот законопроект об образовании, над которым вы работали – думаешь, его рассмотрят? ― спросил другой мужчина.

Брейди довольно широко работал над законопроектом в Комитете Образования, который включал целый ряд пунктов, в том числе понижение студенческих процентных ставок по кредитам и отмены платы для малоимущих студентов при поступлении в университет и сдачи стандартных экзаменов. Лиз знала, что Брейди хотел включить что-нибудь, что снизит масштабы мандатов для учителей, которые больше ставят акцент на прохождение экзаменов, чем на практические знания, но он не был уверен, сможет ли донести это до Конгресса.

― Мы как раз работаем над этим, ― неопределенно ответил Брейди.

― Правила Комитета начинают загонять в тупик? ― спросил первый мужчина.

― Просто ожидаем, чтобы назначить дату. Не думаю, что у нас будет слишком много хлопот с этим.

Уверенность Брейди в своих проектах сочилась из каждой поры. Она знала, что когда он оставался наедине, то у него были сомнения, но на это каждый имеет право. Брейди просто не мог допустить, чтобы показать это на публике.

― Ну, я думаю, что образовательная реформа просто необходима, ― сказала жена второго собеседника.

Ей было чуть больше пятидесяти, и она была поразительно красива, со своими короткими каштановыми волосами и длинными серьгами, которые свисали до плеч.

― Вы слышали, что сейчас говорят в новостях? Они сказали, что у нас самые высокие результаты по экзаменам, а средний балл берется для вступительных занятий, и все же процент, окончивших университет, по отношению к поступившим, снижается. Думаю, это начинается с начальных классов, и когда преподаватели университетов сталкиваются с такими студентами, они практически уже не могут ничего сделать.