Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук - Страница 26

«Надо полагать, примерно такой. Что-то в этом роде, в любом случае».

Малуф поднял ладонь еще на полметра: «Или такой?»

Калаш рассмеялся: «Возможно! Но учитывайте, что я не инженер, меня никто не учил оценивать габариты на глаз».

Малуф поднял ладонь до уровня полутора метров над полом: «Такой высоты?»

Калаш нахмурился: «Нет, все-таки меньше».

Капитан сделал пометку на желтом листке: «Скажем, предположительно, метр двадцать пять сантиметров — что подлежит уточнению, конечно. Какой ширины ваши сундуки? Примерно такой?»

В конечном счете Калашу пришлось признать, что каждый из сундуков был примерно полтора метра в длину, метр в ширину и метр с четвертью в высоту.

Малуф делал пометки: «И у вас одиннадцать таких сундуков?»

Калаш сухо кивнул: «Помните! Все они проникнуты духовным озарением!»

Малуф продолжал расчеты: «Сундуки займут четверть грузового трюма. Применяются обычные расценки с учетом массы емкостей и всего их содержимого, включая духовное озарение. В качестве особой скидки мы согласны перевозить духовное озарение без наценки».

Калаш разразился протестующими возгласами, но капитан их игнорировал: «Возникает еще один вопрос. Кирил не предусмотрен в графике нашего полета. Мы высадим вас в Коро-Коро на Флютере. Это пересадочный пункт, откуда вы сможете долететь до Кирила на попутном корабле».

Круглые глаза Калаша увлажнились: «Нас нисколько не устраивает такая перспектива! Нам совершенно необходимо вовремя завершить Пятилетнюю Круговерть! Неужели вы не можете слегка отклониться от курса, чтобы включить Кирил в свой график и доставить нас в Бесовскую Высадку? Ведь для этого не потребуются особые затраты или усилия».

«В каком-то смысле это так. Тем не менее, упомянутое вами «отклонение от курса» потребует поворота под прямым углом, и вам придется заплатить за такое отклонение дополнительно».

«Это было бы очень удобно, — осторожно сказал Калаш, — если вы назовете соответствующую нашим финансовым возможностям цену, предусматривающую наш проезд со всеми удобствами непосредственно в пункт назначения».

«Мне приходится беспокоиться и о моих собственных финансовых возможностях, — парировал Малуф. — Могу, однако, сообщить вам наши расценки».

«Конечно, конечно! — нетерпеливо воскликнул Калаш. — Рассчитайте сумму на чистом листе бумаги, новым пером! Не нажимайте на перо слишком сильно! Само собой, я ожидаю церковного подаяния в полном размере!»

Малуф с улыбкой покачал головой: «Ваши ожидания беспочвенны. Но наши расценки не чрезмерны».

Калаш тревожно дернул себя за бороду: «Рад слышать, рад слышать. Каковы же эти расценки?»

Малуф подвел итог: «Скажем так: по сто сольдо за перевозку каждого пилигрима, вместе с его сундуком, до Коро-Коро, плюс наценка в размере пятисот сольдо за дополнительную перевозку всех пилигримов со всеми сундуками до Кирила».

Калаш в отчаянии воздел руки к потолку: «Но это же просто возмутительно!»

«Если вы так считаете, у вас всегда есть альтернативный вариант», — спокойно сказал капитан.

«Какой именно?»

«Вы можете улететь на другом корабле».

«Но такой возможности нет! Никакое другое судно не летит в сектор Перголы».

«С этим я ничего не могу поделать».

Калаш принялся умолять жалобно напряженным тоном: «Проявите снисхождение к нам и к нашему паломничеству! Подобно древним рыцарям-паладинам, мы посвятили себя славным деяниям! Нередко нам приходится терпеть лишения, порой поистине мученические! И все же, направив стопы свои в пустыни Кирила, мы восславим благодетелей, оказавших нам помощь в пути!»

Малуф усмехнулся: «Мы тоже стремимся к славной, достойной благоговения цели: а именно к извлечению прибыли, которая позволяет нам выжить — дохода, выжатого, к нашей неописуемой радости, из скаредных пассажиров».

«Ваша философия вульгарна!»

«Ни в коем случае! — возразил Малуф. — Разумное отношение к действительности никогда не вульгарно. Такое отношение позволяет предположить, что, будучи способны позволить себе роскошь дорогостоящих религиозных обрядов, таких, как межзвездное паломничество, вы можете позволить себе оплату необходимой для такого паломничества поездки, в том числе оплату перевозки необычно громоздкого багажа».

Калаш колебался, пытаясь подыскать подходящий ответ. Мирон внимательно наблюдал за происходящим. По всей видимости, с каждой минутой перед его глазами открывался новый немаловажный аспект теории и практики межпланетных перевозок.

Калаш все еще не сдавался. Еще десять минут он упрашивал, угрожал, издавал жалобные возгласы, лебезил, приводил всевозможные доводы на основе трансцендентального вероучения, но в конце концов угрюмо пробурчал: «Похоже на то, что мне придется уступить вашим невероятным требованиям и расстаться с астрономической суммой. Я выбираю первый предложенный вами вариант: мы заплатим за проезд до Коро-Коро, а там уже попытаем счастья на последнем этапе пути».

«Как вам будет угодно».

Калаш смело заявил: «Сию минуту я могу выдать вам вексель, подлежащий оплате, в полном размере, в центральном управлении Клантического ордена. Разумеется, мне потребуется квитанция, подписанная вашим помощником в качестве свидетеля».

Малуф снова улыбнулся и покачал головой: «Таково последнее отчаянное упование религиозного фанатика».

«Я вас не понимаю», — напряженно и холодно сказал Калаш.

«Если ваш вексель не стóит ломаного гроша, что я смогу сделать? Искать вас в пустынях Кирила? Заставить вас вернуться в Танджи? Или просто удовольствоваться вашими извинениями за допущенную ошибку?»

Калаш возвел к потолку собачьи карие глаза: «Вы мне нисколько не доверяете?»

«Нисколько».

Путеразведчик пилигримов продолжал ворчать и скулить, но капитан Малуф не проявлял сочувствия. В конце концов Калаш уплатил за проезд паломников наличными и пообещал собрать с попутчиков плату за перевозку сундуков.

Вечером Мирон наблюдал за тем, как сундуки пилигримов загружали в трюм № 3. Действительно, сундуки оказались одинаковыми и по размерам, и по внешнему виду: изготовленные из плотного темно-коричневого дерева, навощенного и отполированного до блеска, они были окованы бронзовыми полосами и закрыты на три замка каждый. В ответ на расспросы Мирону сообщили только то, что сундуки содержали в высшей степени священные и неприкосновенные культовые аксессуары.

Паломники гурьбой взошли по трапу «Гликки» — разномастная компания всевозможных возрастов, в том числе относительно молодой нахальный толстяк Полоскун и не менее наглый и развязный старикашка Бартхольд. Зейтцер отличался более покладистым темпераментом, тогда как Тунх, ворчливый и язвительный, подозревал всех и каждого в самых отвратительных намерениях. Праздного болтуна Лориса и мудреца Кершо разделяла еще бóльшая пропасть, в данном случае интеллектуальная. Перрумптер Калаш, будучи человеком более или менее обыкновенным в том, что касалось манер и поведения, порой прилагал чрезмерные усилия, пытаясь добиться уступок, за которые он не желал платить ни в коем случае. В частности, бросив первый взгляд на свою каюту, Калаш обратился к капитану Малуфу, протестуя в самых сильных выражениях; перрумптер утверждал, что термин «каюта самой комфортабельной категории» был совершенно неприменим в отношении спальных мест, отведенных паломникам.

Малуф только пожал плечами: «Так как мы предлагаем каюты только одной категории, термин «самая комфортабельная» применим к любой из них в равной степени».

Калаш продолжал возражать, но капитан отказался его слушать: «В дальнейшем, пожалуйста, обращайтесь с любыми жалобами к суперкарго — он, по возможности, устранит любые упущения».

Пилигримы тут же пожаловались Мирону на отсутствие надлежащих удобств в столовой: они не желали сидеть на скамьях, установленных с обеих сторон вдоль одного длинного стола. Они желали, чтобы каждого из них обслуживали за отдельным столом, накрытым льняной скатертью. Мирон немедленно согласился и подготовил меню, в котором цены соответствовали тем, каких можно было бы ожидать в роскошном ресторане, с тем примечанием, что с каждого обедающего будет ежедневно взиматься наценка за столовое белье в размере одного сольдо.