Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук - Страница 61

Дьюри произнес несколько утешительных слов: «Все мы в одной лодке — волны удачи то поднимаются, то опускаются, но настоящая радость — в азарте игры как таковой!»

Шватцендейл молча кивнул. Он купил у Лоллинга фишки и вернулся к своему месту за столом. Квантик игриво спросил: «Так что же, Шватцендейл? Все возвращается на круги своя?»

«Боюсь, что так, — признал Шватцендейл. — Моя прежняя тактика оказалась неплодотворной, но я не сдаюсь! Теперь буду строить по-другому — вы моргнуть не успеете, как я закончу шестой этаж! Ярус за ярусом поднимется мой монумент, на удивление всем зодчим-конкурентам!» Эту короткую хвастливую речь, Шватцендейл сопровождал широкими выразительными взмахами левой руки, привлекавшими внимание других игроков. В то же время правой рукой он выжимал из тюбика тонкую полоску прозрачного желеобразного клея, протянувшуюся по краю стола за стопками его фишек: «Теперь я не стану торопиться с возведением этажей — невозможно ожидать, чтобы другие искренне сочувствовали моим целям. В этой жизни можно полагаться только на себя! Таков, в сущности, принцип нашей игры, не так ли?»

«Вот именно!» — «Совершенно верно!» — «Сам себе не поможешь — никто тебе не поможет!» — одобрительно отозвались пилигримы.

Шватцендейл взглянул на Лоллинга: «Надо полагать, за время моего отсутствия в правила не вносились какие-либо изменения или поправки?»

«Ни в коем случае! Правила неизменны!»

«В таком случае, начнем!»

Каждый из строителей тут же пригнулся к столу и занялся сооружением карточного домика, в то же время внимательно поглядывая по сторонам. Шватцендейл строил так же методично, как раньше, но на этот раз он незаметно прикасался к полоске клея теми краями каждой карточки, которыми она прилегала к другим — таким образом каждый элемент его сооружения становился частью жестко соединенной конструкции. Он работал неторопливо, но, так как на самом деле теперь ему не нужно было следить за «снарядами», этаж вырастал за этажом — второй, третий, четвертый. Лоллинг начинал проявлять интерес к успехам Шватцендейла. Взглянув на других паломников и встретившись с ними глазами, он тихонько приложил к груди вытянутый указательный палец. Тут же на домик Шватцендейла обрушился одновременный залп из шести летящих карточек. Две ударились в домик Шватцендейла, но не причинили никакого ущерба. Четыре карточки Шватцендейл успел поймать и прибавить к своему запасу. Паломники с удивлением переглянулись.

Игра продолжалась. Лоллинг показал сообщникам два пальца. С потолка на грудь Шватцендейла стремительно спустилось трепещущее крыльями мохнатое насекомое длиной с локоть. Механик в ужасе отпрянул — при этом послышался сдавленный смешок Полоскуна. В тот же момент ураган «снарядов» обрушился на карточный домик Шватцендейла — сооружение задрожало, но не рассыпалось.

Насекомое оказалось изделием из проволоки, бумаги и волос с уродливой глазастой головой, вылепленной из теста. Нить, направлявшая полет этого пугала, легла поперек стола, а ее конец исчезал в тенях за штабелями ящиков. Полоскун невинно ошивался поблизости. Шватцендейл смахнул самодельное чудище на пол, прибавил упавшие «снаряды» к своему запасу фишек и громко сказал Полоскуну: «Зачем вы швырнули в меня это насекомое? Из-за вас я мог бы потерять множество карточек!»

Полоскун не смутился: «Это всего лишь игрушка. Я хотел, чтобы она пролетела под потолком, но она сорвалась и упала. На что вы обижаетесь? Уже и пошутить нельзя?»

Лоллинг сказал: «Не судите беднягу Полоскуна слишком строго. Он хотел проверить летные качества своей поделки, вот и все. В любом случае, вы не потерпели никакого ущерба!»

«Что само по себе удивительно! — пробормотал Тунх. — Карточный домик Шватцендейла незыблем, как сварная решетчатая ферма из нержавеющей стали! Ничего не понимаю!»

«Домик как домик — он отличается от вашего только высотой и качеством постройки, — возразил механик. — Не забивайте себе голову мелочными подозрениями! Игра продолжается!»

Шватцендейл начал приклеивать карточки шестого яруса.

Лоллинг раздраженно застонал и положил на стол три пальца. Шватцендейл тут же закричал, обращаясь к Полоскуну, стоявшему у стены: «Убери руку с выключателя! Не смей гасить свет, или я запру тебя в туалете на неделю за нарушение правил пользования судовыми осветительными приборами!»

Полоскун неохотно отошел от выключателя. Шватцендейл завершил постройку шестого этажа. «Дело сделано! — объявил он. — Я выиграл!»

Паломники опустили плечи, некоторые закрыли лица руками. Шватцендейл сокрушил их карточные домики и собрал все фишки — двести штук с лишком — соорудив из них перед собой ряд высоких стопок. Оставалась нерешенной только одна проблема: как разобрать склеенный домик так, чтобы не возбудить никаких подозрений? Переводя взгляд с одного унылого лица на другое, Шватцендейл спросил: «Вам, как я вижу, не терпится начать новый раунд? Я готов ко всему, только скажите!»

«Нет уж, увольте! — прорычал Тунх. — Ваши непостижимые фокусы всех нас оставили без гроша!»

Лоллинг долго не мог ничего сказать, но в конце концов выдавил: «С меня на сегодня хватит!» Поднявшись на ноги, он вышел из отсека.

«Я немного задержусь, — сообщил оставшимся Шватцендейл. — Хочу подсчитать фишки. И, может быть, попрактикуюсь немного — на тот случай, если мы с вами снова сыграем».

«Практикуйтесь, сколько влезет! — отрезал Тунх. — Сомневаюсь, что это вам пригодится, потому что я, например, ни во что с вами больше играть не буду». Старик раздраженно прошествовал прочь.

«Я тоже больше не буду с вами играть, — прибавил Киммель. — Ваша манера притворяться, что вы поначалу проигрываете, а потом обчищать всех до нитки, вызывает отвращение». Киммель вышел из отсека, за ним последовали другие пилигримы,

Шватцендейл разобрал свой домик, очистил карточки от клея, собрал выигрыш в охапку и вернулся к себе в каюту.

~

Из «Путеводителя» Мирон узнал, что планета Мария занимала шестую орбиту вокруг белой звезды Пфитц. В примечании справочника пояснялось, что разведчик-заявитель Абель Мерклинт назвал эту звезду «Лаура Арделия Пфитц» в честь своей первой любви, но со временем общеупотребительным стало сокращенное наименование «Пфитц».

Мирон узнал также, что, будучи немного крупнее Земли, Мария отличалась несколько меньшей силой притяжения, что объяснялось ее меньшей средней плотностью.

Подобно многим другим представителям его профессии, Абель Мерклинт был романтическим философом и не чуждался литературных амбиций. Он описывал Марию как изменчивый и многообразный мир, наделенный бесчисленными красотами и в то же время угрожающий наводящими ужас опасностями. В разделе «Общие замечания», в приложении к его первоначальному отчету, Мерклинт прибегает к следующим выражениям:

«У Марии сотни обликов, тысячи масок и десятки тысяч настроений. Четыре континента почти равномерно распределены вдоль экватора. Из космоса они выглядят как четыре изящные девицы, танцующие хороводом, но по ближайшем рассмотрении это впечатление исчезает, и каждый из континентов раскрывает особый характер.

Альфа — суровый, изрезанный ущельями континент с четырьмя скалистыми хребтами, перемежающимися высокогорными и низинными пустынями и полупустынями; он обращен к океану безрадостными утесами, обрывами и узкими, вечно стонущими в прибое галечными пляжами.

Второй континент, Бета, подвергался множеству тектонических сдвигов и отличается чудесным разнообразием геологических формаций. В развалах и осыпях холмов Беты часто заметны обнажения залежей ценных минералов. В прослойках пегматита я видел идеальные кристаллы турмалина больше тридцати сантиметров длиной, а в метаморфических амфиболах встречается синий нефрит с ноздреватой маслянистой текстурой поверхности.

На краю Великого Шинарского леса и, возможно, еще в одном или двух районах рельеф позволяет предположить наличие руин — здесь попадаются артефакты невероятной древности. По всей видимости, примерно пятьсот тысяч лет тому назад в этих местах обосновалась раса давно вымерших существ. Следы их жизнедеятельности, однако, уже настолько малоразличимы, что любые предположения о том, как выглядели и чем занимались эти аборигены или колонисты, в лучшем случае останутся спорными.