Поверженная: роман с плохим парнем (ЛП) - Кейд Таган - Страница 33

Могу сказать, что она делает все возможное, чтобы оставаться тихой, но все равно издает слабые стоны. Её тело полностью в моей власти.

- Нейт, - я почти ничего не слышу, но мне не послышалось. Это крик о помощи, о пощаде.

Я набираю ритм, выпускаю одну ногу и убираю ее немного в сторону, раскрывая ее передо мной. Мой палец погружается в ее глубины, пока я барабаню по ее клитору своим языком, её влага покрывает мой подбородок и мои губы, ее физическое возбуждение неконтролируемо.

Ее начинает трясти, и я продолжаю свои движения, мой палец входит глубже и сгибается в ее волокнистой пещерке, притягивая ее к себе и приближая неминуемое завершение.

Она дергается и дрожит, мышцы становятся жестче и плотнее затягивают внутрь, ее тело уже на грани, ее клитор пульсирует в ответ на движения моего языка.

Я хочу, чтобы ее накрыло волной оргазма, безумной волной. Я хочу этого даже больше, чем она сама, ни капли эгоизма, хочу снова почувствовать знакомые движения, когда все будет сжиматься, всю душераздирающую интенсивность ее наслаждения.

Внезапно она сжимает мою голову и вжимается в меня, оживляясь от движений моего языка, ее бедра сжимают мои уши.

- Не ... не ...

  Но я и не собираюсь останавливаться. Я продолжать давить на нее, пока не наступает оргазм, накрывая волнами все ее тело, сдавливая нас обоих. Мой язык еще там, мой рот все еще будто приклеен к ее горячей киске. Я отстраняюсь, когда она расслабляется, и ее тело становится вялым и мягким.

Я позволяю ее трусикам вернуться на место и выскальзываю из-под одеяла. От особенно громкого храпа, вырвавшегося у Эмбер, у меня по коже прошла дрожь, но она возвращается к своему привычному ритму.

Я снова присаживаюсь рядом с Люси, и она целует меня, смакуя вкус собственного возбуждения. Бл*дь, самая сексуальная вещь на свете. Я ужасно хочу отбросить одеяло и утонуть глубоко в ней, но не сегодня. Я буду терпеливым.

Я смотрю в ее глаза, они кажутся стеклянными, как будто она под кайфом. Затем целую ее в лоб и убегаю. Я практически выплываю из Гамма Фи прежде, чем скрыться в ночи, я чувствую, как ее влага охлаждает мое лицо.

Я преодолеваю двор, единственным признаком жизни которого являются фонари, освещающие путь.

Я улыбаюсь сам себе, руки в карманах. Холодно, но мне наплевать, потому что все возвращается на круги своя. У меня есть Люси. У меня есть надежда. Раньше бывало и похуже. Колледж - будто освежающий бриз. По крайней мере, здесь никто не пытается меня убить.

Я иду по дорожке, ведущей за зданием факультета математики.

- Эй, Король Комптон.

Оборачиваюсь на звук, но реагирую недостаточно быстро, чтобы избежать падения чего-то твердого и тяжелого на мою руку. Слышен хруст, как будто что-то сломалось, горячий очаг боли распространяется вниз по всей моей спине.

Я падаю на землю в агонии, откатываясь в сторону, нападающий обрушивает еще один удар на ту же руку, от боли у меня из глаз посыпались искры.

Я слышу свист, когда он снова что-то поднимает, слишком темно, чтобы рассмотреть, я собираюсь пнуть его по ногам прежде, чем у него появится шанс кинуть это в меня.

Это «что-то» с глухим грохотом отлетает прочь, катясь по дорожке, нападающий встает на ноги и бегом скрывается в кустах.

Я стою, стиснув зубы от боли, но он уже ушел, а все, что я могу видеть, это темнота и яркий белый свет.

Я ковыляю вниз по дорожке, чтобы посмотреть на ту штуковину, это 30-сантиметровый металлический фонарик. Я оборачиваюсь, и боль снова пронзает руку.

Вряд ли я смогу добраться до квартиры.

Глава 17.

Люси

Нейт глотает еще две таблетки обезболивающего, даже не запив водой. Он аккуратно придерживает свою левую руку, морщась каждый раз от боли, когда приходится ее вытягивать.

Я закрываю свой учебник.

- Ты уверен, что не хочешь сообщить об этом? В студенческом городке небезопасно, если этот маньяк все еще бродит там.

- Я знаю. Я разберусь с этим.

- Как будто то, что ты немного задел его помогло решить проблему.

- Я же сказал, что разберусь.

Он уже почти готов уступить. Сообщу отцу позже, чтобы он отправил кого-то, кто нашел бы этого отморозка и вышвырнул отсюда.

- Могу я просто взглянуть?

Он снова убирает руку в сторону.

- Все нормально. Боже мой.

- Не нужно на мне срываться, Нейт.

- Прости. Мне просто нужно отдохнуть, немного прийти в себя до вечера.

Не могу поверить, что он действительно собирается куда-то идти с такой рукой. Она определенно сильно болит.

- Ты ведь не собираешься играть сегодня?

Он отводит взгляд в сторону.

- Я должен. Мы не можем проиграть снова.

- Плевать, проиграете или выиграете. Ты можешь серьезно повредить руку, если пойдешь туда. Даже сломать ее.

- Не знал, что у тебя еще и степень доктора медицинских наук.

Вот оно что! Нейт так хочет играть, что собирается быть высокомерным умником, который отталкивает от себя людей.

- Не делай этого.

- Все нормально.

- В этом нет ничего нормального, Нейт. Ты не идешь к врачу. Не хочешь поговорить с тренером. Ты не можешь просто закрыться от всего мира, когда что-то не так, и надеяться на чудо. Хоть раз в жизни, попроси о помощи, положись на кого-то еще.

- Если я пойду к врачу, он запретит мне играть.

- То есть ты сам знаешь, что лучше? Не помню, чтобы у тебя была медицинская степень.

Устала. У меня еще два экзамена на следующей неделе, и я совершенно точно не нуждалась в еще одной драме сейчас. Собираю свои книги и встаю.

- С меня хватит. Ты хочешь играть, так значит играй, но не приходи ко мне со слезами на глазах, когда что-то треснет.

- Не приду.

Я выхожу из библиотеки почти в слезах. И все из-за чего? До Нейта Комптона я была вполне счастлива. Не теряла самообладание, не богохульствовала и не рыдала. Не убегала от полиции и не была такой сексуально развязной. У меня было все прекрасно.

Тебе было скучно и ты это знаешь.

Я говорю своему глупому, эмоциональному Я заткнуться и идти дальше. Необходимо не допускать того, чтобы Нейт так влиял на меня. Он большой мальчик. Может принимать свои собственные решения. Если ему хочется пойти своим собственным древнейшем путем саморазрушения, то пусть так и будет. Я не буду удерживать его. Не хочу, чтобы он деморализовал меня.