Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода - Храмцовский Николай Иванович - Страница 9

Андрей по умеренности своей, а может быть, и по расчету, предоставив право на престол владимирский Димитрию-Фоме, не помогал ему в борьбе с Москвой оружием и продолжал мирно и тихо княжить в своих владениях, украшая и укрепляя свою столицу, в которой в 1359 году построил каменную церковь Архистратига Михаила «близь двора своего»[36], кажется, в память избавления своего от опасности, которой подвергался в тот год в Орде. Андрей вполне, как и Константин, если не более, умел поддержать блеск нижегородского престола: ему, как и князю московскому, служили князья безудельные; все владетели, притесняемые Москвой, искали убежища в его столице, в том числе и князья Димитрий Галицкий и Иван Стародубский, выгнанные из своих уделов Димитрием Иоанновичем или его руководителями. Андрей, имея таких сподручников, хотел еще более усилить блеск своей столицы; для этого он перевел епископа Алексия из Суздаля в Нижний Новгород[37].

Так, почти во всем равняясь князьям владимирско-московским, Андрей только не подражал им в соединении уделов, быть может, потому, что не имел детей. Княжение его продолжалось десять лет и могло бы почесться самым счастливым для княжества Нижегородского, если бы в конце не омрачилось карой небес — моровым поветрием, занесенным в Нижний Новгород купцами и путешественниками из Бездежа[38]. Больные харкали кровью или страдали железами и умирали в один и не далее как в три дня по начале болезни. Язва так была сильна, что в Нижнем Новгороде умирало от 20 до 100 человек в день, тогда как все-то народонаселение его состояло едва ли из 9000 жителей обоего пола. Не один Нижний пострадал от этого бича Господня: Рязань, Коломна, Переяславль, Москва, Тверь, Владимир, Можайск, Суздаль, Дмитров и Волок Ламский также сделались его жертвами. К этому несчастью присоединилось другое, не менее ужасное: сделалась засуха, леса и болота воспламенялись сами собой, воздух заразился гарью, маленькие речки пересыхали, в больших снула рыба. «Бысть знамения на небеси, облака кровавы и черные являхуся, и мгла стояла три месяца, тогда людям бысть тягостно и скорбно»[39]. Все думали о смерти, и в это тяжкое время набожный Андрей, «честный и благородный, кроткий и тихий и смиренный, многодобродетелъный»[40], скорбя о бедствиях своих подданных, заболел, принял иноческий чин и скончался 5 июня 1365 года. Он погребен подле отца своего в Спасо-Преображенском соборе.

По старшинству следовало бы занять престол нижегородский Димитрию-Фоме, в это время находившемуся в Суздале, но его предупредил Борис: явясь в Нижний Новгород, он занял престол нижегородский. Димитрий-Фома, не желая уступить ему своих прав, послал сыновей своих, Василия Кирдяпу и Симеона, для переговоров с ним и в Орду для получения ярлыка.

Борис не пустил племянников в стены нижегородские, и тогда Василий отправился к хану, а Симеон воротился к отцу. Вскоре за тем Димитрий с матерью своей Еленой и епископом Алексием явился под Нижним Новгородом, но Борис пустил в захваченную столицу только епископа и, как ни увещал его Алексий, он был непреклонен: не уступал престола нижегородского и не хотел видеть ни Димитрия, ни матери своей.

Скоро посол ханский привез ярлык и торжественно возвел Бориса на престол нижегородский. Но так как в Орде ханы сменялись быстро один за другим, то Василий Кирдяпа успел выпросить у преемника Амурата Озиза, или Азиза, ярлык для отца не только на княжество Нижегородское, но даже и на престол владимирский.

Димитрий Константинович не думал уже спорить о Владимире с Москвой: он знал по опыту ее силу, знал и бессилие Орды, которая, кроме ярлыка, ничем более не могла поддержать даваемого ею права на престолы. Поблагодарив хана, Димитрий решился прибегнуть к великодушию юного Димитрия Московского: отослал к нему ярлыки и просил у него защиты против несправедливости Бориса.

Князь московский, приняв сторону бывшего своего соперника, послал сказать Борису, чтоб он отдал Нижний Новгород старшему брату; но не таков был властолюбивый зять Ольгерда, чтоб повиноваться приказаниям князя, которого считал себе равным. Неизвестно, что бы произошло, если бы князья суздальский и городецкий стали собственными силами оспаривать друг у друга права на Нижний Новгород: едва ли бы настойчивый Борис не успел удержать за собой престол нижегородский; но у Димитрия-Фомы в Москве находился, может быть, без его ведома, сильный покровитель, св. Алексий Митрополит.

Этот святой иерарх, глава Российской Церкви, преданный Дому Калиты, жаждущий славы и величия Москве, муж государственный, глубокий политик, был ревностный поборник единодержавия, в котором видел он единственное средство к избавлению Руси от постыдного иноплеменного ига, и потому, следуя политике Калиты, он изыскивал все средства, чтоб ослаблять силу князей, которые были почему-либо опасны Москве.

Бывая в Нижнем Новгороде во время проездов своих в Орду и из Орды, св. Алексий имел случай изучить характеры сыновей Константина, Димитрия-Фомы и Бориса. У последнего он даже крестил сына Иоанна, известного впоследствии под прозванием Тугой Лук, и видел, что Димитрий, уступивший два раза силе Москвы, имел менее самостоятельности в характере и менее честолюбия, чем предприимчивый и властолюбивый Борис, связанный родством и дружескими отношениями с Литвой, неприязненной Москве.

Вследствие этого св. Алексий начал действовать в пользу князя суздальского. Первым делом его было удалить от Бориса суздальского епископа Алексия, который, кажется, более держался стороны Бориса, чем Димитрия, а потом св. Алексий послал в Нижний Новгород, разумеется, с согласия Димитрия Иоанновича, св. Сергия, знаменитого игумена Радонежского, дав ему два повеления: явное — склонить Бориса к уступке престола брату и тайное — запретить богослужение в Нижнем, если Борис будет упорствовать.

Осенью 1365 года явился св. Сергий во дворце князя нижегородского, но кроткий голос его был «гласом вопиющаго в пустыне». Борис не внимал увещаниям святого старца, не хотел выпустить Нижнего из рук своих. Св. Сергий стал звать его на суд князя московского.

«Князей судит Бог, а не князь московский», — надменно ответил ему Борис, и тем ясно выказал весь свой характер и свои будущие отношения к Москве.

Тогда св. Сергий именем митрополита приказал затворить храмы нижегородские, что было уже легко исполнить, потому что епископ Алексий, лишенный епархии, оставил Нижний. Иначе он мог бы, если не совсем, то на время, остановить распоряжение игумена.

Борис и при этой духовной каре, столь страшной в XIV столетии, остался непреклонен. Святой Сергий удалился обратно в свою обитель и на пути основал во владениях нижегородских пустынь близ Гороховца, на берегу Клязьмы.

Когда посольства, светское и духовное, не удались, тогда митрополит благословил Димитрия Константиновича идти на Нижний Новгород войной.

Димитрий Иоаннович дал войска Димитрию Константиновичу, который, присоединив к тому и свою суздальскую рать, пошел на Нижний. Борис, не ожидавший этого, и видя теперь, что не имеет средств бороться с Димитрием, располагавшим такими огромными силами, упал духом и с повинной головой пошел навстречу брату. В Бережце, на устье Клязьмы, встретил он со своими боярами Димитрия; покорный и униженный, просил он мира и забвения прошлого, да удела своего, Городца. Димитрий примирился с ним и оставил ему Городец, а Суздаль отдал сыну своему Василию[41].

Так достиг Димитрий в конце 1365 года последней цели своих желаний — престола одного из значительнейших княжеств того времени; но достиг не собственной своей силой, не силой ханской воли, не искусными переговорами послов светских, наконец, не кроткими увещаниями отцов церкви и грозной анафемой их, а прямо силой Москвы, — ей только одной уступил Борис.