Зеркало и чаша - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 59

• Предыдущая
• 59/110
• Следующая

Вошедший держал наготове меч и щит, на голове его поблескивал железный шлем. Это был высокий худощавый мужчина, судя по движениям, быстрым и порывистым, еще довольно молодой. Руки и ноги у него были длинными, плечи широкими, а из-под шлема на Зимобора остро и враждебно глянули близко посаженные глаза — точь-в-точь такие же, как у Лютавы.

Но это был очень странный человек. Вместе с ним в овин вошла могучая невидимая сила. Зимобор вдруг почувствовал, что не дышит и не может шевельнуться. Жилята застыл у двери с раскрытым ртом, и заметно было, что он тоже не дышит — как вдохнул, так и замер. Замер пленник, вжавшись в угол и открыв рот для крика, но крик замер в горле. Застыл пламенный отблеск, замер язычок огня на горящей ветке. Остановился сам воздух, остановилось время.

Двигался только тот, худощавый, с мечом в руке. Среди застывшего мира он казался чем-то посторонним, как тень среди живых, настоящих людей и предметов. Но это была очень деятельная и опасная тень.

«Колдун! — мелькнуло в мыслях. — Младина!».

Зимобор ни о чем не успел попросить, только вызвал в памяти образ Вещей Вилы — и той огромной силы, которую всегда ощущал в ее присутствии.

В ноздри ударил аромат ландыша. Грудь вдохнула, в мышцах проснулась сила, и Зимобор, как подброшенный, кинулся наперерез вошедшему.

Тот, не ожидая никакого сопротивления, бежал с мечом наготове к пленнику, бессильно вжавшемуся в угол. Заметив рядом с собой движение, колдун быстро повернулся и успел отбить удар. Зимобор увидел на лице противника безграничное изумление, и это придало ему сил. Тот, как видно, полагался на чары и не был готов к равной борьбе.

Среди застывшей тишины звон двух мечей раздавался особенно ясно и отчетливо. Зимобору удалось переместиться, чтобы закрыть собой пленника и не пускать к нему чародея. Когда первое изумление прошло, тот оказался опасным противником — сильным, быстрым и опытным. Они дрались вдвоем посреди овина, и Зимобор отчетливо осознавал, что на помощь никто не придет, — время для всех застыло, остановленное чарами. Сейчас в мире всего два живых существа — он и его противник.

Шаг за шагом Зимобор теснил колдуна к двери овина. Им пришлось переступить через лежащую девушку — она тоже не шевелилась, на ее лице с широко раскрытыми глазами застыло то выражение, которое было в миг появления колдуна, — боль, страх и радость.

Щит в руке вятича треснул, несколько верхних досок отлетело под сильным ударом, во все стороны посыпалась мелкая щепа. В тот же миг он вдруг бросил свой почти бесполезный щит в Зимобора, закрыл ему обзор и, пока Зимобор ничего не видел, сильно ударил мечом в грудь.

Зимобор ощутил мощный толчок, будто его толкнули концом бревна со всего размаху, и от этого удара он отлетел в другой конец овина. Но боли и крови не было, как будто его ударили не мечом, а простой палкой.

Посередине темного пространства — ветка уже догорела и погасла — вдруг вспыхнул жемчужно-белый свет. Столб света шел от самой земли, и Зимобор сразу увидел ландышевый венок, лежащий на земляном полу. Как, когда уронил? Или тот сам выскочил?

А в столбе света появилась стройная женская фигура. Как ни был Зимобор измучен и удивлен, даже сейчас по коже пробежала дрожь восторга и наслаждения от этого зрелища: от стройного стана вилы, от водопада ее волос, в которых сверкали алмазными искрами росинки, от чарующей красоты ее лица.

Вещая Вила плавно подняла руки, как лебедь поднимает крылья, готовый взлететь. Потом она протянула руки-крылья вперед.

Чародей так и застыл у стены овина, недалеко от раскрытой двери. Он тоже видел вилу, и на лице его отражались ужас и восторг. При этом зрелище он забыл все — и пленника, и битву, и противника.

Вила протянула к нему руки, сделала легкое движение, будто что-то выворачивала наизнанку...

Меч упал наземь, рядом брякнул шлем. К земляному полу припал волк — крупный самец с густым пушистым загривком, снежно-белый, только с черным волосом вдоль хребта. Жемчужный свет Вещей Вилы бросал в его глаза два ярких изумрудно-зеленых отблеска.

Вила сделала еще один легкий знак. Белый волк вскочил, метнулся к двери и исчез, только хвост мелькнул кусочком метели.

И все вокруг ожило. Воздух оттаял, потянуло ветром, со двора стали доноситься крики и звуки отдаленной битвы.

— Ты видел? Видел, да? Видел сам! А я что говорю! Они оборотни, оборотни! Твари проклятые! — кричал кто-то рядом с ним, и Зимобор не сразу сообразил, что это кричит пленный князь Сечеслав.

— Княже! Где ты? — надрывался Жилята, ничего не видя в темноте. — Огня дайте, лешие, князя не вижу! Ты живой? Отзовись!

В овине появился народ, принесли несколько факелов.

— Вот она! Вот! Держите ее! Голову ей рубите, рубите! Скорее! — истошно кричал князь Сечеслав, показывая на распростертую на полу девушку.

Кмети, держа мечи и топоры наготове, тревожно и недоуменно глядели то на вятича, то на Зимобора. Откуда тут взялась женщина, кто ее ранил? А Зимобор, немного опомнившись, подошел к девушке, наклонился и отнял ее руки от лица.

Да, это была Лютава. Такую, как она, не забудешь, если увидишь хоть один раз. Только теперь на ней не было десятка серебряных височных колец, не было венчика и ожерелий. Коса растрепалась, темно-русые пряди падали на лицо, а одета она была в простую серую рубаху и серый волчий полушубок мехом наружу. Увидев этот мех, Зимобор даже подумал, что волчица ему померещилась и он принял женщину, одетую в волчий полушубок, за зверя.

Лютава смотрела на него с таким неподдельным ужасом, как будто оборотнем был он сам и собирался съесть ее живьем. И сквозь этот ужас на ее выразительном лице проступало нечто настолько дикое, настолько лесное, что Зимобор ясно вспомнил волчью пасть с белыми зубами и понял: волчица ему не померещилась.

— Вставай! — Он попытался поднять ее, но девушка застонала и снова упала.

Зимобор глянул вниз и увидел на подоле ее рубахи большое пятно крови. Кровь капала на земляной пол и блестела там черной маслянистой лужицей. Зимобор приподнял край ее подола — толстый вязаный чулок был разрублен, кровь текла из резаной раны. Значит, он действительно задел мечом лапу волчицы и это ее кровь сохнет у него на лбу.

• Предыдущая
• 59/110
• Следующая