Куда ведет меня дорога (ЛП) - МакЛин Джей - Страница 29

Он снова кивнул.

— Я подумала, что ты ушел. — Она села, собрав плед возле живота.

Я стоял у порога ее комнаты, чувствуя неловкость от того, что не знал, куда идти.

— Я бы не уехал, не сказав тебе.

— Который час?

— Начало седьмого.

— Ты уже уезжаешь?

Я замотал головой.

Она подняла покрывало в одной стороны кровати, как бы приглашая меня. Потом подождала, пока я сниму джинсы и заберусь в кровать возле нее.

— Блейк Хантер, ты всегда спасаешь меня.

Я молчал.

Она громко вздохнула.

— Спасибо за записку.

— Ты знала, что это был я?

Она передвинула голову и легла в изгибе моей руки.

— Никто до этого не называл меня красивой. — Я хотел сказать, что это был позор. Что она заслуживала услышать это миллион раз, но она заговорила прежде, чем я смог сказать это. — Ты останешься сегодня со мной?

— Конечно. — И все последующие ночи.

Она передвинулась, закинув на меня руку и ногу. Было тихо, но я знал, что она не спит. Я знал, что она думает.

— Хочешь поговорить о нем — о Клейтоне? Возможно, это бы…

— Что ты хочешь, чтобы я рассказала?

— Все, что захочешь.

Хлоя

Отец Клейтона физически и сексуально надругался над Клейтоном, когда тот был ребенком. Он скрывал это ото всех до десяти лет. Именно тогда его учительница начала замечать в нем определенные вещи: он закрывался ото всех и никогда не пытался подружиться с другими детьми. Он подпрыгивал от громких голосов и забивался в угол, когда становилось слишком шумно. Его одежда была ему мала, полностью изношена. Она настолько плохо пахла и постарела, что иногда учительница давала ему другую одежду. Однажды, она попросила его переодеться в ее присутствии. Он сказал мне, что понимал, зачем она это сделала, но в силу возраста действительно не осознавал все последствия, произошедшие после того, как она увидела синяки и порезы по всему телу. Они позвонили в полицию.

А потом его отец покончил с собой.

Полагаю, что некоторые ублюдки спокойно ходят педофилами и насилуют маленьких мальчиков так долго, что никто даже и знает об этом. Очевидно, смерть его отца наложила вину на Клейтона, которую он нес все подростковые года.

К тому моменту, когда ему исполнилось шестнадцать, он подсел на наркотики. Началось все с травки, но вскоре очень быстро наркотики стали тяжелее. Он держал их подальше от меня, как будто скрывал факт того, что у него была депрессия, и что наркотики помогают ему расслабиться. Дин и Мэри знали об этом и предложили ему свою помощь. Если б он согласился… Странно, что когда он находился возле меня, я ничего не замечала. Но когда я оглянулась назад, я увидела все признаки. Например, как он хмурил брови, когда смотрел на детей, и не разговаривал ни с кем по несколько дней. Или исчезал на все выходные, и никто не знал, где он.

Когда ему исполнилось восемнадцать, он переехал, и все стало только хуже. Мы пытались помочь ему, но он держал всех нас на расстоянии вытянутой руки, не позволяя нам вмешиваться в его проблемы, и держал все в тайне. Он снова и снова попадал в тюрьму, не мог долго задержаться на работе или как-то заработать деньги, едва общался или виделся с семьей. Кроме меня. Клей всегда находил время на меня. Все изменилось года полтора назад, когда он встретил девушку, Лизу. Тогда все начало налаживаться.

Ее родители владели рестораном в городе, но едва сводили концы с концами. Они предложили ему работу на полгода, чтобы посмотреть, сможет ли это помочь. Для него это было что-то вроде второго шанса, к которому нужно серьезно отнестись. Он все время проводил на работе, прерываясь только на поздний завтрак. У Клейтона были проблемы со сном ночью, поэтому для него это было идеально. Как и для них. Довольно скоро родители его девушки приняли его в семью, как Дин и Мэри. Ему это было нужно. Ему нужно было знать, что он любим; по крайней мере, так он сказал мне. И Лиза — она была потрясающей. Не обращала внимания на его заморочки и видела в нем того же человека, что и я. Она была одной из немногих, кто знал о его прошлом, но любила его, несмотря ни на что. Потом она уехала в колледж в Саванну. До нее было хороших четыре с половиной часа езды. Они знали, что это будет тяжело, но пообещали друг другу, что справятся с этим. Это означало большое количество телефонных звонков и приездов домой по возможности. Таким образом, у Клейтона появилось много времени на себя, время, в которое я должна была быть рядом с ним.

Я должна была заметить это. Должна была увидеть появившуюся борьбу. Он всегда знал, как я себя чувствую, до того, как я сама это понимала, но я не смогла сделать того же для него. Держал все в себе, поэтому я бы никогда не смогла почувствовать его боль. Клей всегда ставил меня на первое место. Для него все были на первом месте. Он находил способ позаботиться о Мэри и Дине, обо всех детях, когда сам понятия не имел, что это такое, забота.

Его прошлое, его депрессия, наркотики — ничто из этого не делало его самим собой. Для меня он навсегда останется Клейтоном — тихим мальчиком, который так легко стал моим лучшим другом. Моим героем.

Блейк

— Блейк.

Что-то дергало меня за ногу.

На какой-то момент, я не мог понять, где нахожусь. Потом я вспомнил, где я и что произошло.

— Блейк, — сказала она снова.

Когда я открыл глаза, то ожидал увидеть Хлою, лежащую возле меня в кровати. Но ее там не оказалось. И звала меня вовсе не Хлоя.

Это была Мэри.

— Где Хлоя?

— Она рано уехала. Она попросила, чтобы я поднялась и сказала тебе идти в школу, и чтобы ты не ждал ее.

— Оо. — Все, что я смог сказать.

— Ей просто нужно время, Блейк. Это не значит, что она не оценила то, что ты сделал для нее.

— Я знаю, — пожал я плечами. — Я просто хотел увидеть ее. Вот и все.

Она тепло улыбнулась и вышла из комнаты.

Хлоя

Его руки вокруг меня ощущались очень приятно.

До этого я никогда не чувствовала тепло от чьих-либо объятий.

Нет, правда.

Не до Блейка.

Эти облака похожи на Блейка.

Я поднесла косяк к губам и сделала глубокую затяжку, выпуская колечки и продолжая понемногу вдыхать воздух.

Смертельная дозировка рекреационных и прописанных таблеток — я снова и снова прокручивала слова полицейских в своей голове. Но Клейтон — он был умен. Он, блядь, знал, что делает. Он хотел умереть. (Прим. пер. «рекреационный» — о наркотике, употребляемом время от времени, для развлечения, а не по медицинским показаниям)

— Надеюсь, ты счастлив, сволочь, — громко сказала я, игнорируя то, как трава колола мне спину. Я находилась на заброшенном бейсбольном поле неподалеку от дома. Именно сюда Клейтон и я приходили, чтобы поговорить о своем дерьме. Место, где мы забывались в своих мечтах. Он также был моим первым поцелуем — прямо здесь, на этом небольшом участке травы. Это было странно, но он сказал, что мой первый поцелуй не должен быть со случайным парнем, с которым я познакомилась на вечеринке, и просто потому, что он сказал мне, что я симпатичная. Он сказал, что хотел, чтобы это что-то значило для меня. И это значило. Даже сейчас он оставался единственным парнем, целовавшим меня, который имел для меня значение.

До Блейка.

— Ты видел мою маму? А тетю Тилли? — я прищурила глаза, глядя на небо. Солнце светило так ярко, что заслезились глаза. Но я не смаргивала их. Я хотела ощутить это. Я хотела иметь предлог для бесконечных чертовых слез. — Так что? — я подняла свою тяжелую руку, ну, или она только казалась тяжелой, и приложила ее к уху. — Нет? Ты не видел их? Тогда какого черта все это было нужно, Клейтон? Неужели здесь было настолько плохо?