Другие - Тихтнер Шерон - Страница 9

Машина еще не успела отъехать, и тут, зазвонил телефон. Я подняла трубку и услышала взволнованный папин голос.

— Вира! — испуганно закричал отец.

— Все в порядке, папа, — вздохнула я. — ты же должен знать. И пожалуйста, не звони маме!

— Я уже выехал из Бергена. Скоро буду. Ты в больнице?

— Нет, пап. Я еду домой. Травм у меня нет, только пара ссадин, да одежда порвана. А вот мотоцикл жалко до безумия, — тихо жаловалась я.

— Что нет травм — это хорошо. А твой этот мотоцикл… даже слов нет! Так ему и надо! Я скоро буду дома! — Сказал папа и повесил трубку.

Машина тронулась с места. Всю дорогу мы с Клер молчали. За что я ей была безумно благодарна. Я, пожалуй, сейчас вообще не способна что–либо объяснить.

Буквально через 30 минут в дом влетел взволнованный отец. Он долго меня ощупывал, осматривал и наконец, успокоился.

— Скажи мне, наконец, что случилось! — мягко, но требовательно сказал отец. Пришлось все же срочно собирать мысли в кучу.

— У фургона отказали тормоза, и он в меня врезался на повороте. Он выскочил из не откуда. Больше я пока не могу сказать, пап.

— Ну, хорошо. Иди, отдыхай. Придешь в себя и все расскажешь. Да и маме надо будет все же сказать! Она же мама и имеет право знать, что случилось!

Я поднялась к себе и как ни странно уснула. Когда я проснулась, отец рассказал, что звонили из полиции и все ему объяснили. Оказывается, там у всех брали показания, даже у Габриеля. И он сказал, что я сама от сильного удара вылетела с мотоцикла до того как в меня успела въехать Хонда. Я ему покивала, соглашаясь, что так оно и было. Маме пришлось позвонить и рассказать, конечно, опуская некоторые моменты. Мама, как и папа, была очень рада, что мотоцикл мой теперь в нерабочем состоянии и долго увещевала, что больше я на него не сяду. Я мирно согласилась, раздумывая, сколько денег мне потребуется на его ремонт, и успею ли я до весны!

Естественно на следующий день меня встречали всей школой и непрерывно расспрашивали о вчерашнем. Я как–то смогла вырваться из этой толпы и подошла к Габриелю еще до начала занятий.

— Привет! Огромное спасибо за спасение! — вполне искренне сказала я и добавила со сделанным равнодушием и жгучим любопытством. — Хотя как это произошло, я не совсем понимаю. Я пока не страдаю галлюцинациями и четко все помню. Может быть, объяснишь?

Парень отступил, упрямо стиснув зубы.

— Я не собираюсь тебе ничего объяснять, а в твою историю никто не поверит, — процедил он.

— Но заметь, никто тебя не видел у ворот, также как и я. И, судя по моей одежде, я не сама вылетела, а меня выдернули оттуда, порвав при этом одежду, — твердо сказала я.

— Тебе никто не поверит! — прорычал парень. Я отпрянула. Нервный он какой!

— Хорошо, твои секреты меня не касаются! Просто было любопытно. Прости!

Я повернулась и быстрым шагом ушла. То, что у Габриеля секрет очевидно и неоспоримо, но вот какую версию буду рассказывать всем я? Ответ был однозначен: его версию!

А спрашивается, как я бы поступила, если б он заметил, что я проявила свои способности? Конечно, я точно также все бы отрицала! Если такие вещи становятся известны, тебя начинают сторониться, избегать и конечно бояться. А кому это понравиться?!

Все решение принято: я больше не трогаю парня и аккуратно рассказываю, что меня выбросило ударной волной прямо ему в руки. Ну, прямо сказка! Будем надеяться, что прокатит!

Каждый учитель мне выражал свои сожаления. Весь день я рассказывала принятую историю как заведенная, при этом вспоминала реальные случаи, когда людей выбрасывало ударной волной в основном через лобовое стекло.

Параллельно я спросила как там парни водители. Мне рассказали, что им так легко отделаться не удалось, и они еще минимум на неделю останутся в больнице.

После занятий на стоянке у меня сильно заболела голова и максимально быстро уехала домой. А когда вернулась, очень удивилась, что так долго ехала. Обычно до дома я еду всего 15–20 минут, а тут никого не встретив и поехав сразу домой, путь занял 35 минут. Но я это списала на внезапно возникшую головную боль. Возможно из–за нее я ехала медленнее. На этом и порешила.

Хорошо хоть отец оставил меня в покое. Зато ночью меня ожидал сюрприз. Вместо моих уже привычных кошмаров мне приснился Габриель. Ничего особенного, но ощущение осталось не приятное.

Странный сон. Посреди пустого пространства (я так и не смогла определить где мы находились) стояли я и Габриель напротив друг друга. Я старалась к нему подойти и заговорить, но не двигалась и рта открыть не могла. Зато он, то делал шаг ко мне, то его лицо искажала странная гримаса, и он делал шаг назад. И так весь сон.

Прошел целый месяц с того происшествия. К моему отчаянию и ужасу, на целую неделю я стала самым популярным человеком в школе. Роден Шутер (водитель фургона) ходил за мной по пятам, вымаливая прощение и предлагая помощь. Я пыталась убедить его, что больше всего мне хочется забыть тот день, тем более что ничего страшного со мной не случилось. Но от Шутера так просто не отделаешься! Он преследовал меня на переменах, а во время ленча сидел за нашим столом. Можно не объяснять, что Крис с Йорком приняли его в штыки, а на мою голову свалился еще один ненужный поклонник. Тем более, что влившись в школьную группу, я обзавелась еще одним поклонником — Квином.

Группа стала собираться немного чаще. Я предложила ребятам несколько русских песен группы «Ария», которые предварительно перевела, а Квин сложил в стихи. Мы еще долго смеялись, что одна песня «беспечный ангел» написана как с меня, хорошо только, что концовка не осуществилась.

«Этот парень был из тех,

Кто просто любит жизнь.

Любит праздники и громкий смех,

Пыль дорог и ветра свист…

И в гостиной при свечах

Он танцевал как Бог,

Но зато менялся на глазах

Только вспомнит шум дорог…

Один бродяга нам сказал

Что он отправился в рай!»

Единогласно мы стали ее учить. Все кроме Габриеля. За месяц он появился только раз, когда плохо себя чувствовала и ушла раньше, а парни еще оставались.

Габриель в мою сторону больше даже не смотрел.

Через пару дней после аварии, я предоставила справку о плохом зрении и попросила меня пересадить поближе на уроке географии. Так что теперь я сидела с Эшем на первой парте, в то время как Габриель сидел с каким–то странным типом на третьей.

На занятиях он совершенно меня не замечал. Но я все равно иногда оборачивалась и смотрела на него. Лишь когда его руки вдруг сжимались в кулаки, причем так, что белели костяшки пальцев, у меня возникали сомнения в его невозмутимости и равнодушии. Неужели я ему настолько противна?

Наверное, он жалеет, что вытащил меня из–под колес фургона, другого объяснения происходящему я подобрать не могла. Хотя с чего ему злиться: я никому не сказала правды, да мне никто и не поверил бы. Значит, его секрет так и остался секретом, даже для меня.

А сегодня наступил мой день рождения (проклятый 13 ноября). И нет бы, ему выпасть на воскресенье, я бы дома отсиделась, так нет понедельник!

Слава богу, родственники не стали поздравлять, потому как знают, что я ненавижу этот день. Я, наверное, единственный человек, который не принимает поздравления и подарки в этот «праздник». Сначала, конечно, родители пытались изменить мое отношение к этому дню, но после пары попыток, видя, как я бросаю подарки об стену, и у меня начинается истерика, прекратили свои пытки и разрешили мне справлять его, так как хочу этого я.

Теперь мои дни рождения проходят незамеченными: обычный день, но абсолютно без музыки и я хожу в черном.

Я заранее договорилась с отцом, чтоб он никому не рассказывал об этом дне, ведь объяснять, я ничего не собираюсь, а без этого мое поведение со стороны смотрится дико. Так что этот день должен пройти также как предыдущий.

Следуя своей традиции, я с утра одела: черные сапоги на плоской подошве, черные джинсы, черную теплую тунику и черную куртку.