Год наших падений (ЛП) - Боуэн Сарина - Страница 30

Я закрыл глаза, но это было ошибкой. Потому что мой мозг моментально вернулся к тем мыслям, которые прервало появление Стаси. И я обнаружил, что пока моя девушка обрабатывает меня, представляю совсем другое лицо.

Черт! Я ведь был не настолько крупным засранцем. Снова открыв глаза, я приподнялся на локтях. Перед моими глазами предстала крайне соблазнительная картина – моя девушка, склонившаяся надо мной, ее разметавшиеся повсюду волосы, ее занятый делом рот. Однако под таким углом было нетрудно заметить, что скоро Стасе предстоит новый визит к стилисту – корни ее волос отросли, чего она не терпела. Она принялась стонать, что должно было завести меня. Но ее стоны были преувеличенными, как в порнофильмах.

Она всегда издавала подобные звуки, и они не должны были резать мне слух. Просто существовало так много деталей, которые Стася тщательно продумывала, создавая свой образ, – цвет волос, нижнее белье, голос. Как-то раз она сказала мне, что приучила себя улыбаться, прощаясь по телефону, чтобы собеседник услышал ее улыбку.

И обо всем этом я размышлял, пока мой член был у нее во рту. Я отвлекся, и стало понятно, что дело затянется. Теперь, чтобы довести начатое до конца, Стасе требовалось применить какой-нибудь топовый челюстной прием. Господи, и я впрямь был засранцем.

Но тут у нее зазвонил телефон – заиграла девятая симфония Бетховена, рингтон, поставленный Стасей на звонки ее матери. На секунду мне показалось, что она не собирается отвечать, и тогда я потянулся вниз и, пропуская сквозь пальцы ее шелковистые волосы, мягко обхватил ее голову.

– Тебе лучше ответить, – прошептал я.

– Извини, – сказала она, потом выпрямилась и взяла телефон. – Алло? Я наверху, бужу Хартли. – Она бросила на меня многозначительный взгляд. (Да-да, у Стаси и правда был такой большой дом. Ее матери было проще позвонить ей по телефону, чем утруждать себя поисками.)

Настроение было официально испорчено – и даже не по моей вине. Оставив Стасю разговаривать с матерью, я соскочил с кровати, ушел в ванную и, закрыв дверь, включил душ.

Через минуту, пока по моей спине стекала горячая вода, в ванную зашла Стася.

– Уже пришла поставщица, и маме нужна моя помощь, чтобы решить, что куда ставить. Завтрак сегодня будет в столовой, потому что перед вечеринкой террасу освобождают от мебели.

Я высунулся из душа и улыбнулся ей.

– Тогда увидимся внизу? – Я дотянулся до ее руки и привлек к себе для быстрого поцелуя, а она одарила меня своей фирменной усмешкой, после чего поторопилась выйти из ванной, пока ее волосы не начали виться от пара. (Говорите обо мне что хотите, но я уделял внимание маленьким привычкам своей девушки. Намного большее, чем она уделяла моим.)

После самого быстрого душа в мире я оделся в вещи, которые Стася подарила на Рождество. Поскольку ничем, кроме одежды и украшений, моя девушка не интересовалась, она здорово умела их выбирать. Рубашка, которую я нацепил, была дико дорогой вещью из «Thomas Pink». Я подвернул манжеты, чтобы сохранилась небрежность, потому что таким был мой стиль. Но у Стаси реально имелся вкус. Джинсы были такого бренда, о котором я в жизни не слышал, и заказать их можно было только во Франции.

В общем, надев одобренный Стасей наряд, я спустился в столовую. Там во главе длиннющего стола сидел в одиночестве Генри – Стасин отец.

– Доброе утро, мистер Бикон, – сказал я, когда он поднял лицо. Перед ним лежала стопка из трех газет. Кто-то потратил время на то, чтобы идеально их выровнять.

– Доброе утро, сынок, – сказал он. От этого обращения меня всегда пробирала странная дрожь. Ни один мужчина, кроме мистера Би, меня так не называл. – Кофе горячий, и я только что попросил Анну приготовить омлет. Если скажешь ей прямо сейчас, она сделает и на твою долю. – Он потянулся через сияющее пространство стола к верхней газете.

– Похоже на план. – Я пересек столовую и зашел на промышленного размера кухню. Там, среди полированного дерева и нержавеющей стали, стояла и помешивала на сковородке масло их личная повариха Анна.

– Hola, Хартли! – прощебетала она. – Qué quieres para el desayuno? (Привет. Что будешь на завтрак? – прим. пер.)

Если б я попытался ответить ей на испанском, то опозорился бы.

– Омлет, если вы его сегодня готовите.

Она наставила на меня указательный палец и перешла на английский.

– Хорошо поджаренный с сыром, луком и ветчиной?

– Вы всегда и все помните. – Анна была классной. Хотелось верить, что Биконы платили ей нормальное жалование, потому что она без вопросов заслуживала его.

– El café está allí, – добавила она. (Есть кофе – прим. пер.)

– Gracias. А Стася свой уже выпила? – спросил я.

– Я еще не видела ее. – Анна склонилась над разделочной доской, и луковица под ее ножом начала превращаться в аккуратную горку пластинок.

– Нехорошо, – сказал я, отправляясь за кофе. – Мы не можем оставить Стасю без кофеина.

– Ты знаешь, что делать. – Анна акцентировала это предложение шипением лука, упавшего на сковородку.

Я сделал две чашки кофе и отправился искать свою девушку. Она и ее мать были погружены в беседу с женщиной в переднике с надписью «Кейтеринг Кэти». Я уже давно заметил, что большие, модные компании, которые нанимали для своих нужд Биконы, всегда назывались умилительно по-домашнему. «Такси Томми». «Лесоводство Фрэнки». Но это было обманом. Прямо сейчас по Фэрфилду разъезжало, наверное, штук семнадцать фургонов «Кейтеринга Кэти», с помощью пожарного шланга высасывая из богатых особняков деньги.

– Боже, спасибо тебе, – выдохнула Стася мне на ухо, когда я подал ей ее чашку. Она положила свою теплую ладонь мне на спину и, пока ее мать с поставщицей все обсуждали и обсуждали порядок подачи закусок, сладко улыбалась мне поверх края чашки. То была улыбка из каталога «Victoria’s secret», и она предназначалась лишь мне – и мне одному.

И тем не менее, я ощущал… Черт. Не знаю, что именно. Ее идеальное тело было таким знакомым. У нее имелись все нужные изгибы во всех нужных местах, и безупречная кожа, и красивые волосы. Но отчего-то я смотрел на нее с расстояния, которого не было прежде.

Возможно, причина заключалась в том, что она несколько месяцев провела на другом конце света, и я от нее отвык. Но я вдруг ощутил нехватку чего-то. Стася всегда удовлетворяла мою извечную тягу к насыщенной жизни с самой прекрасной девушкой. Однако по какой-то непонятной причине теперь у меня внутри жил незнакомый голод, и я не знал, что мне с ним делать.

А может, мне просто нужно было позавтракать.

Я поцеловал Стасю в щеку и оставил женщин планировать вечеринку. Пришла пора съесть свой омлет и позволить мистеру Бикону поболтать со мной о моем курсе экономики в колледже. Что наверняка вызовет у меня мысли о Кори. И я начну думать о…

Фак.

Кори

В Новый год мои родители всегда уезжали в Мэдисон, чтобы встретить там Новый год с шампанским.

– Ребята, поехали с нами, – сказала нам мама.

Но мы с шампанским не ладили.

– Пожалуй, я пас, – ответила я.

– Я потусуюсь с Кори, – сказал Дэмьен.

Когда они ушли, мы с Дэмьеном сделали себе по мороженому с фруктами и орешками и принялись переключать каналы на телевизоре. Смотреть, как на Таймс-сквер опускается шар, было слишком отстойно, так что я выбрала старый фильм. (в последнюю минуту каждого года с небоскреба «Нью-Йорк Таймс» опускается хрустальный новогодний шар – прим. пер.)

– Слушай, – проговорил мой брат после того, как прикончил свое мороженое, – а как так вышло, что ты не зависаешь со своими друзьями из школы?

О-оу. Если он задает мне такие вопросы, значит, его, скорее всего, подговорили родители.

– Тебя не было здесь в прошлом году, но это было сурово. Почти все друзья, особенно с хоккея, от меня отдалились. Кроме Кристин, но она на Фиджи с родителями.