Год наших падений (ЛП) - Боуэн Сарина - Страница 46

***

– …Кори?

Моя голова дернулась вверх. Дана пыталась привлечь мое внимание – пока я сидела, уставившись невидящими глазами в тарелку.

– Да?

Она нахмурила брови.

– Что было пятнадцатого января?

– В этот день… – Я сглотнула. Дана и Дэниел смотрели на меня с замешательством. На лицах Хартли и моего брата была только грусть. – Сегодня… – Теперь-то я поняла, почему получила за утро целых два сообщения от родителей – сообщения, на которые я не ответила. Позвони нам, писали они. Мы думаем о тебе.

Я была не в состоянии объяснять. Я не хотела быть той пострадавшей девушкой, но, похоже, сегодня у меня не было выбора.

Наклонившись, я подобрала с пола свои костыли.

– Я забыла, что должна позвонить маме с папой, – пробормотала я, запинаясь. Я подняла свое тело со стула и начала пробираться к двери. Дэмьен пошел за мной следом.

– Игра в полвторого! – через плечо крикнул Дэниел.

Глава 22

Пятнадцатое января

Кори

– Игра в полвторого, – сквозь зубы сказал мой отец.

Он сидел за рулем нашей машины, а я торопливо запихивала в багажник свое снаряжение. Тренер не должен был прибывать к самому вбрасыванию, и как обычно вина за задержку отца лежала на мне.

– Извини, – ответила я, перебегая к пассажирскому месту.

Я не запомнила, как мы ехали. Пробок, наверное, не было – только не в нашем сонном маленьком городке. О чем я думала по пути на каток? Об уроках? О парне, с которым только-только стала встречаться – и лицо которого сейчас едва могла вспомнить?

До несчастного случая было так просто смотреть в окошко машины на застывший пейзаж и ни о чем конкретном не думать. Я не знала, что должна была ценить каждый момент, что каждая минута времени, пока я была здоровой, – благословенна. Не знала.

***

Вернувшись в МакЭррин, я спряталась в спальне.

– Симпатичная комната, – пробормотал Дэмьен.

Я заползла на кровать и сняла свои скобы. Потом подложила под спину подушку и села, прислонившись к стене.

Взгляд на часы сообщил мне, что уже почти полдень. Я задумалась о том, что сейчас делают мама и папа, но слишком трусила им позвонить. У отца, в зависимости от расписания, могла быть игра. Ради его же блага я надеялась, что она выездная. Я надеялась, что в половине второго ему не придется стоять на том самом месте, где он стоял в прошлом году.

На всех моих играх он всегда стоял около бортика со свистком и планшеткой в руках. Без этой пары предметов его было сложно представить. Как-то моя подружка в шутку спросила, берет ли он с собой в постель свисток или нет. Может, потому что он всегда смотрел на меня, я и прилагала столько усилий, играя в хоккей. Он был настолько хорошим тренером, настолько справедливым, как человек, что я, будучи его дочерью и спортсменкой, никогда не ощущала себя чрезмерно им окруженной. Все было хорошо. Пока однажды не перестало.

Бедный мой папа. Все произошло у него на глазах.

Я мчалась обратным ходом, быстро и мощно. В мою сторону полетела по льду шайба. Я наклонилась, чтобы принять передачу, но другой игрок – из команды противника – наклонилась сильнее. Она взмахнула клюшкой в направлении несущейся шайбы, но вместо нее зацепилась за мой конек.

С этого момента мои воспоминания были всего лишь коллажем из рассказов других.

Каким-то образом она перевернула меня так сильно, что я полетела спиной назад. Описав в воздухе дугу, я перелетела через еще одного игрока. А потом приземлилась на спину. А потом на несколько секунд отключилась.

Когда я открыла глаза, надо мной, склонившись, стоял мой отец.

– Кори, всю хорошо? – спросил меня он.

– Ага, – ответила я. И поверила в это. На самом деле, я даже встала и сама покатила со льда.

***

– Что еще у тебя происходит? – спросил Дэмьен. – Разобралась с новым семестром?

Я откашлялась.

– Вроде, да. Я записалась на шекспировский курс вместе с Даной. И на курс психологии, которым все бредят. С профессором Дэвисом.

– Он прикольный, – согласился мой брат, сгибая и разгибая козырек кепки. – Хочешь, сыграем в «Реальные клюшки»?

Я покачала головой. Сегодня я не хотела иметь никаких дел с хоккеем. Даже с виртуальным.

– А что за игру имел в виду тот тип Дэниел?

Я встретила его взгляд – теплый и ясный – и постаралась подавить раздражение, потому что мой брат всего лишь пытался помочь.

– Я вступила в команду по водному поло на камерах. Никогда не играл?

Дэмьен качнул головой.

– Веселая, похоже, игра.

– Неплохая, – сказала я. – Вообще, оказалось, что она лучше тренажерного зала. У нас нет запасных. Так что к концу мы все пыхтим, точно бабули с одышкой.

Дэмьен посмотрел на часы.

– Я приду на твою игру.

Я вновь покачала головой.

– Эту я пропущу.

***

Остаток игры после своего ужасного падения я просидела. На скамье, прислонившись к стенке, с болью в спине. Но у меня болели и плечи, и голова. Папа думал, это легкое сотрясение. Кроме сильной боли в спине, никаких пугающих симптомов у меня не было. И мы вернулись домой. Я приняла самое обычное обезболивающее и на удивление рано отправилась спать.

Той ночью меня разбудила невыносимая боль в пояснице. Перепугавшись, я встала и пошла в спальню к родителям. Едва сумев добраться до них, я рухнула на матрас с маминой стороны.

– Кори? – сказала она, но ее голос звучал будто издалека. – Что с тобой?

И тогда я потеряла сознание.

Два дня спустя я очнулась в больнице. Мне сделали серьезную операцию по удалению тромба, давившего на спинной мозг. Повсюду были какие-то аппараты, трубки, встревоженные лица. Врачи бубнили фразы вроде «нетипичный случай» и «подождем и увидим».

Потребовалось какое-то время, чтобы всем стало ясно: той ночью, когда я шла в спальню к родителям, я в последний раз передвигалась сама.

***

В час в дверях моей комнаты появился Хартли.

– Привет, – сказал он.

– Привет. – Мой голос звучал слабо, не в полную силу.

– Уже почти пора собираться в бассейн.

Не желая ничего объяснять или заводить большой разговор со слезами, я отвернулась.

Он все равно зашел, и мой брат, напрягшись, явно приготовился выпроводить его.

– Каллахан, – негромко произнес Хартли. – Мне надо несколько минут наедине с Каллахан.

Дэмьен с недовольным ворчанием встал и вышел в общую комнату. Когда заработал телевизор, Хартли бросил на пол спортивную сумку.

– Можно тебя проводить?

– Думаю, я не пойду, – прошептала я.

– Ну, а я думаю, что пойти все-таки стоит, – сказал Хартли, садясь на кровать. Он обнял меня, и я позволила ему привлечь себя ближе, а после уткнулась носом ему в плечо и сделала вдох. – Тебя будут ждать. Пусть сегодня и пятнадцатое января. День разгребания дерьма.

– А то я не знаю, – прошептала я ему в грудь. Круг его рук сжался туже, и минуту мы просто сидели и обнимали друг друга. Я подумала, что могу ведь к этому и привыкнуть.

– Я тут трудился кое над чем, и мне интересно узнать твое мнение. – Он наклонился к спортивной сумке и достал оттуда конверт. Развернув единственный лист бумаги, он передал его мне.

Это было письмо, адресованное голливудской знаменитости, известной мне много лет.

Дорогой мистер Келлерс.

Я понятия не имею, что вы решите сделать с этим письмом, но знаю, что обязан его написать. Много лет я пытался внушить себе, что мне все равно, что мы никогда не встречались, или что вы предпочли бы не произносить моего имени вслух. Но недавно я осознал, что многие принятые мною решения были сделаны с надеждой на то, что вы бы одобрили их. Я учусь на предпоследнем курсе колледжа Хакнесс, куда поступил без упоминания вашего имени. Я играю в хоккей. У меня неплохие оценки, и я специализируюсь в политологии.