Военно-медицинская акаМЕДия - Орловский Михаил Сергеевич - Страница 3

Ну а их товарищ Большой Эд угодил в шикарный город, тоже ЗАТО, на Балтийском Жёлтом Море, под странным названием не то Балтсрийск, не то Пофигийск, в общем что-то на «ийск». Да, ещё следует описать расшифровку ЗАТО. Сначала все думали, что это Забытый Армейский Труднодоступный Округ или Загаженный Адекватно Тактически Обманутый, а оказалось просто — ЗАТО.

Приехали товарищи кто как и кто когда. Кто верхом на контейнере и заранее. Кто с баулами и вовремя. Ну а главные герои, как и положено, опоздали. Да и прибыли они, вооружённые лишь дипломатиками и фонендоскопами. Правда, у Санчеса в загашнике ещё набор ржавых скальпелей лежал, чтобы командующий состав в море оперировать, дабы они тоже чувствовали, что не всё так на Белом Свете, как им одним только хочется.

В общем приехали три товарища как на каникулы, на месяц. Но в славном городе все отчаянно верили, что прибыли они сюда навсегда.

Шёл август. Только — только зачиналось лето.

Но до того ключевого лета, до того самого августа, когда они нарисовались в районе Крайнего Севера, славные товарищи прошли длинной и мучительной тропинкой. Тропинкой становления медработников. И было их не три, и даже не восемь, а ровно одна сотня полста две штуки.

Итак, служили 152 товарища весьма гражданского телосложения. Вернее пока не служили, а просто жили. О существовании друг друга они в те времена ещё не догадывались. О военных знали исключительно по бульварным сплетням, слухам и книжкам, а посему жизнь товарищей протекала ровно и благополучно. И даже несмотря на то, что некоторые из них и родились в среде людей в погонах, тем не менее в душе они всё же были гражданскими, хотя и успели с детства впитать соль Военно-Морского Флота и пепел жареного мундира.

Первые трудности в стане товарищей начались задолго до того, как Михалыч, прикрепив на входную дверь табличку с известным лозунгом:

СВОИМ ВИЗИТОМ ТЫ МЕШАЕШЬ РАБОЧЕМУ КЛАССУ

на протяжении трёх месяцев стал исполнять обязанности своего начальника и пропитываться военно-морским потом. Они начались, когда все описываемые выше граждане, абсолютно не сговариваясь, решили поступать в высшее военное учебное заведение для дальнейшего самообразования. Исторически сложилось так, что все полтораста два товарища выбрали одну и ту же высшую школу в славном городе под стратегическим названием СПБ. Стратегия не разъясняет расшифровку данной аббревиатуры, но будущие академики сразу догадались, что город назван в честь великого Медика — Сергея Петровича Боткина и стали называть его Петровичград (Петроград сокращённо) и Боткинбург. История, правда, не раскрывает, почему оказался выбран именно данный город, и этого, к сожалению, уже ни вам, ни нам, уважаемый читатель, не изменить. А может, и к счастью. Итак, в Петрограде ожидалось прибавление.

Из всех многочисленных заведений, коими наполнен данный город на Неве, товарищи выбрали один единственно возможный вуз — несравненную Императорскую Военно-медицинскую Акамедию (второе, секретное, название: Медико-хирургическая) и, как и положено, поехали туда поступать. Однако и здесь у каждого сложился свой путь.

Михалыч, как товарищ достаточно импульсивный и не имеющий должной «крыши», не поступив в первый раз, целый год проработал в клинике военно-пулевой хирургии. Санчес оказался более упорным и перед поступлением честно отбатрачил на кафедре нормальной анатомии два года. Остальные товарищи шли потоком через все клиники, заканчивали школы с медалями, трясли родителей за пятки и прочее, чтобы дружно воссоединиться в учебном центре медицинской школы, находящемся в Красной Деревне на окраине города, построенного Громадным Петром Первым.

Итак, в 98-м году, когда Акамедии грозило исполниться без малого две сотни лет и, как и положено, должен был случиться двухсотый набор, товарищи приехали сдавать экзамены. Приехали они кто как. Кто верхом на лошади и заранее. Кто на джипах с баулами и вовремя. Ну а главные герои, как и положено, пешкарусом (другими словами: на одиннадцатом трамвае) и поздно. Да и прибыли они, вооружённые лишь дипломатиками и книжками. И даже у Санчеса, несмотря на длительный труд в анатомичке, тогда ещё в загашнике не только набора ржавых скальпелей не существовало, но и вообще ничего смертоносного или вредительного при себе не имелось. Помыслы его на тот момент напоминали чистоту и невинность.

В общем приехали три товарища не как на каникулы, на пару недель, а на все семь лет. Но в учебном лагере верили, что прибыли они сюда на месяц.

Шёл июль. Полным ходом процветало лето.

Итак, Михалыч, вооружённый гуманитарными знаниями, полученными на подготовительных курсах (плюс немного в школе), твёрдо ступил ногою на бетонный, в камушек, перрон. Двери электропоезда позади него плавно сомкнулись, и грохот железных колёс удаляющегося состава залил полупустую привокзальную площадь. Вместе с площадью грохот захватил и несколько маленьких улочек, прилегающих к ней.

Михалыч (он же Мишган, он же Микл и ещё двадцать три интерпретации имени). Честен (с собой), умён (не по годам, месяца на три отстаёт), красив (относительно среднестатистического мужчины, а среднестатистический мужчина — чуть красивее обезьяны). Высокий, стройный. В первый раз поступал импульсивно, но, проработав в оперблоке, осознал, что медицина — это адреналин и затягивает похлеще кофе. По знаку зодиака — рыба, но по жизни далеко не молчун.

И вот будущий, без каких-то шести лет, доктор, расправив складки на шортах, стоял и смотрел на огромную надпись на вокзале. Надпись гласила: «Красная Деревня». Промелькнувшая в голове минутная мысль о том, что все едут поступать в города, а мы вот в село, утвердила в Михалыче один неоспоримый факт: военные первыми отозвались на клич о поднятии с колен деревень и хуторов. Молодцы!

— Ну, привет, Деревня! — поздоровался товарищ с вокзалом.

— Привет, — тихо ответила ему платформа.

— Здорово! — протрещал на раскате вокзал.

— Сам ты деревня! — грубо отозвался алкоголик, дремавший на скамейке.

Оглядевшись по сторонам и никак не отреагировав на опустившуюся личность и скамью под ней, Михалыч лениво поставил дорожную сумку. В этот момент поступающий чётко сознавал, что уже второй раз он здесь, что уже и год прошёл, и воды утекло немало, а главные испытания всё ещё впереди. Кроме того, особо остро ощущались вновь нахлынувшие чувства. Чувства жадно глодали мысли и обострялись как-то не по-детски. Уж крайне больно хотелось поступить. Настолько больно, что анальгетики бы здесь не помогли. Если только наркоз?.. Отбросив размышления, по знакомой извилистой дороге, минуя железнодорожные пути, товарищ направился в учебный лагерь.

Опережая Мишгана, в пункт сдачи вступительных экзаменов двигалась вереница абитуриентов. Вереница петляла и на вид значительно разнилась. Одни двигались на машинах. Другие на велосипедах. А третьи даже на вертолёте. Однако большинство же поступающих прибывало на всем известном непотопляемом одиннадцатом трамвае (универсальный транспорт!). Подобный транспорт славился удобностью, комфортностью и, самое главное, бесплатностью.

Итак, абитурская река текла в стан учебного центра. Желающих слиться с медициной оказалось оживлённо много. Одни приезжали сюда прямо со школьной скамьи, другие из расположения действующих войск Сооружённых Сил Министерства Охраны, а третьи из военных ПТУ и ка-детских корпусов. В общем, народу скопилось прилично. Толпы людей шныряли туда-сюда беспрестанно. Озабоченные родственники и военные дяди то и дело бегали взад-вперёд и решали какие-то неотложные задачи. Девушки целовали своих любимых в дёсны и тихо радовались, что это не проводы на срочную службу.