Девять с половиной - Рыбицкая Марина - Страница 14

И как это понимать? Палки плохо сочетаются с нежностью, а презрение и пытки – с любовью. Я закусила губу и зыркнула на него из-под бровей.

– Как тебя зовут, рабыня? – внезапно спросил мужчина, неосознанно сильнее прижимая к груди.

Я было открыла рот, чтобы сказать: «Понятия не имею!»

– Впрочем, не важно, – непоследовательно решил Агилар. – Я буду звать тебя Амариллис. Так называется редкий ярко-алый цветок.

Рот я закрыла. Скорее из боязни укусить, нежели из скромности или почтения к хозяину.

– Кто же ты, Амариллис? – тихо спросил Агилар, задумчиво рассматривая мое лицо.

Дверь в пыточную распахнулась, и появился давешний дедушка верхом на маленьком лопоухом ослике.

С потолка, что ли, сверзился? Не могу себе представить, чтобы его пропустили во внутренние помещения с верховым животным, да еще и ослом! Здесь ослики, не в пример благородным скакунам, не в почете.

– Привет, неродственник! Давно не виделись! – обрадовалась я безобидному старичку, который ни разу не попытался сделать мне больно, в отличие от разных присутствующих здесь личностей.

– Что тебе нужно в моем доме, Веселый Дервиш? – обеспокоенно спросил Агилар, еще крепче прижимая меня к себе.

– Ничего, сын пустыни, – хитро улыбнулся старик. – Спроси лучше, что нужно тебе от меня!

– Ничего, – пробормотал мужчина, склоняясь надо мной и укрывая от старика. – Всем, что мне нужно, я уже владею!

– Ой ли! – хмыкнул почтеннейший дедуля. – Тогда встретимся позднее, человек, стоящий на распутье. – И растаял в воздухе, сказав мне на прощанье: – Пусти в себя свет, девушка с глазами цвета амариллиса, и открой свою тьму…

– Ой! – со стуком рухнула в обморок Сирейла.

Я внимательно наблюдала за ней, впитывая детали. Должна же я знать, как падают в обмороки. Вдруг в будущем пригодится?

«Хрым!» – сломал трость в руках Ясир, глядя на меня. После чего молча склонился в почтительном поклоне.

– Кто же ты? – раздул ноздри Агилар, раздраженно щурясь. – Отвечай!

– Меня нашли в пустыне голую, – спокойно сообщила я, глядя на него кристально честными глазами. – Про память начальник каравана не упоминал. То ли не нашел, то ли до него свистнули…

– Это отговорки, – начал злиться Агилар. – Я жду ответа. Кто ты, рабыня?

– Некая особь, предположительно женского пола, – невинно хлопнула я ресницами. С немалой долей лукавства продолжила: – Которую сначала кучу времени таскали по пустыне, закованную в железо для тепла и удобства, потом протащили через весь город, продав некоему господину. Который, в свою очередь, приказал ее побить тростью по вот этим вот ножкам. – Я изогнулась у него на руках и сунула ему под нос свою ступню.

Мужчина остановился и застыл, изучая предложенное.

– Женский пол я определила по этому. – В этот раз у него перед носом оказалась моя грудь, слегка прикрытая газом.

Тут мы еще немного постояли. Как раз столько времени, чтобы к нам присоединилась запыхавшаяся и надутая госпожа Сирейла.

Я задумалась, чего бы еще ему показать. На ум приходила только задняя часть моей панорамы, но мне не хотелось напоминать о клейме. Вдруг у них во дворце персонально для меня найдется еще одно, где-то заныканное.

– Саид! – заорал Агилар.

Чуть ли не из-под земли вырос мужчина в пестром халате и громадной розовой чалме. Милый такой. Особенно мне понравились подбородки, постепенно стекавшие на грудь.

– Отнеси рабыню к лекарю! – передал меня с рук на руки хозяин. – Скажи, пусть посмотрит и обработает ступни. Завтра она должна быть в порядке.

– Слушаюсь, мой господин, – поклонился Саид вместе со мной.

Меня так обволокло мягким телом, что я разнежилась и заворковала, расправляя жирные складочки:

– Какой же ты красивый, Саид.

Все снова застыли и вылупились на меня, как на оазис в пустыне.

– Расскажи мне, ненаглядный толстопузик, – погладила я его по пухлым щекам и обнаружила изумленные карие глаза. – Я тебе нравлюсь?

– Я евнух, – смущенно признался толстяк. – Мне никто не может нравиться.

– Евнух? А это кто?.. – удивилась я в полной тишине. – Кто-то особенный? Я не понимаю, чем он от остальных людей отличается. У него жабры растут или хвост телепается?

– У меня нет того, чему может нравиться женщина, – попытался объяснить евнух, стараясь не встречаться взглядом с хозяином.

– Мозгов, что ли? – не поверила я своим ушам.

От евнуха исходили оглушающие флюиды нерастраченной жажды любви и тщательно подавляемого, но отнюдь не исчезнувшего желания. Они чувствовались на расстоянии и вызывали у меня комфортное расслабление и стремление понежиться в лучах мощного источника чего-то приятного.

– А выглядишь очень даже целым. Таким… мм… – Я облизнулась: – Монументально целым. – Мурлыкнула: – Прямо-таки колоссально целым… И брось ты эти предрассудки. – Я ласково постучала пальчиком по его лбу. – Если у тебя чего-то не хватает, то все равно нужно жить дальше. У меня вот памяти нет. И что?

– Что? – влез Агилар, играя желваками и стискивая руку на сабле, которую он наполовину вытащил из ножен, сам того не замечая.

– Живу себе как-то… – пожала я плечами. Обратилась к толстопузу: – Пойдем, моя медовая лепешка, навестим лекаря. А по дороге я расскажу, как я могу тебе понравиться…

– Сам ее отнесу! – слишком поспешно выхватил меня из объятий разочарованного евнуха Агилар и заспешил дальше по коридору.

– Пока, мой сладкий персик, – пропела я, выглядывая из-за плеча уносившего меня мужчины. – Увидимся в гареме!

Госпожа Сирейла обошла пару раз вокруг Саида, пристально осмотрела со всех сторон и приказала толстяку, перед тем как нас догнать:

– Вечером зайдешь ко мне. – Многозначительно: – Будем проводить беседу на тему симпатий…

– Мне стоило приказать вставить тебе кляп! – рычал Агилар, размашисто следуя по коридору. – Тогда ты будешь меньше молоть всякую чушь своим языком!

– А что еще можно молоть языком? – заинтересовалась я. – Мне, правда, сказали, что можно сделать так. – И я провела язычком по его губам.

Сильные пальцы сжались еще крепче.

– Или так… – Я проникла им вовнутрь и коснулась его языка.

Агилар напрягся и застонал, отвечая на поцелуй.

– Еще можно сделать так, – прошептала я ему в губы, разворачиваясь у него на руках и обнимая ногами за талию.

По мускулистому торсу прокатилась едва заметная судорога, легкая дрожь, нашедшая пылкий отклик в моем теле.

– Что ты делаешь, рабыня? – Дыхание мужчины сбилось.

Вокруг нас клубился сладкий одуряющий аромат желания, сводивший меня с ума. Я была очень, очень голодна. Эманаций евнуха мне было мало, на один зуб.

– Живу, – приникла я к его губам, пока меня удобно устраивали на подставке для вазы, которую нечаянно разбили, когда искали, куда бы меня усадить. – Хочешь узнать как?

– Господин! – с плохо скрытой укоризной тонким голосом воскликнула госпожа Сирейла, портя мне все удовольствие от пробы этого восхитительного мужчины. – Мне уйти?

Я отстранилась и отодвинула разгоряченного Агилара на длину ног, упираясь в него ступнями:

– У меня моральная травма! И мы шли к лекарю!

Я думала, что после этих слов он меня убьет. Но нет, только испепелил взглядом, взвалил на плечо и резвым конем доскакал до места обитания дворцового коновала. Там хозяин гарема скинул меня на мягкий матрас, словно куль с мукой, и приказал:

– Чтобы к вечеру была здорова и у меня в постели! Иначе…

– А как же Гюзель? – осторожно напомнила смотрительница гарема.

– К шайтану! – четко определил место отправки наложницы Агилар, следуя к двери. Но неожиданно остановился в проеме и передумал. Велел: – Пришли ее сейчас! Немедленно!