Тайна пирамиды Хирена - Голубев Глеб Николаевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая

Письмо кончалось опять пожеланиями всяческих успехов и удач, а внизу была сделана приписка:

«Передайте привет мормирусу, если, конечно, вам удастся его поймать…»

Письмо успокоило меня: можно было уезжать в Египет, Моргалов сам доведет исследования до конца.

И вот, наконец, вся суета сборов позади. Москва провожает нас затяжным осенним дождиком, а в Каире — благоухающая оранжерейная духота, от которой мы все уже успели отвыкнуть.

Первым делом я, конечно, отправился в больницу навестить профессора Меро. Он похудел, сильно осунулся. Видимо, болезнь замучила его, и он очень обрадовался мне.

— Вот видите, дорогой коллега, как быстро сбавила мне жирку эта проклятая пирамида вашего зловредного Хирена, — сказал он, слабо пожимая мне руку. — Я стал жертвой мести фараона, не иначе, если верить газетам. Боже мой, какая чепуха! Но поневоле начнешь в нее верить, ведь они все никак не могут разобраться в моей болезни, эти местные знахари. Надо скорее выбираться во Францию, там меня быстро поставят на ноги…

Он неосторожно повернулся на кровати и сморщился от боли.

— И главное — эти проклятые язвы, они никак не заживают. Где меня угораздило подцепить эту гнусную тропическую заразу?

Тропическая зараза… Сказать ему об истинной причине болезни? Я не решился и промолчал.

Он расспрашивал меня о наших планах. Где-то рядом, совсем под моим ухом, громко тикали часы. Я осмотрелся и увидел их на тумбочке возле кровати. Это были все те же знакомые мне часы с полустершимися от старости затейливыми буковками. «Пока вы смотрите на часы, время проходит», — прочитал я и начал прощаться.

Потом я прошел в кабинет главного врача и доверительно рассказал ему о наших подозрениях. Худощавый и стройный доктор араб с совершенно седой головой выслушал меня очень внимательно.

— Мы кое-что подозревали, — задумчиво сказал он, — но сомневались, не зная причины. Теперь многое становится ясным, благодарю вас. Но очень прошу, йа эфенди: газетчикам пока об этом ни слова. И самому больному, конечно, надеюсь, вы ничего не говорили?..

Я сообщил также о наших предположениях относительно радиоактивного заражения пирамиды Хирена и местным властям. Мне посоветовали по приезде в Асуан немедленно связаться с инженером Али Сабиром, возглавлявшим там геологическую службу.

Как ни тянуло воспользоваться случаем и осмотреть древние памятники по пути, особенно мне хотелось заглянуть в Долину царей, где находилась гробница Тутанхамона, и в Тель-аль-Амарн, на развалины бывшей столицы еретика Эхнатона, — мы не могли нигде задерживаться. Уж очень хотелось поскорее проверить догадки и предположения, все еще казавшиеся даже нам невероятными. А если они оправдаются, надо срочно искать настоящую гробницу Хирена по новым, более определенным признакам.

Вот снова и Асуан — древние ворота в легендарную страну Куш! Наместники фараона, жившие здесь, так и назывались «хранителями Врат Юга». Возле этих скал некогда закончил свои путешествия великий географ древности Страбон — дальше для него начиналась туманная «терра инкогнита» — «земля неизвестная». Здесь Эратосфен проводил первые в истории человечества измерения длины экватора, доказывая шарообразность нашей планеты, и умер в изгнании замечательный римский сатирик Ювенал, — каждый камень тут овеян дыханием истории.

И так причудливо переплетается здесь современность с давней стариной. Помню свои первые впечатления: город показался очень многолюдным, но я тогда не удивился этому, — ведь рядом громадная стройка.

Возле гидростанции — вырубленные в скале ступени, стертые, исшарканные миллионами подошв за века. Это знаменитый ниломер, по нему жрецы составляли «прогнозы» разлива Великого Хапи, с нетерпением ожидавшиеся всей страной.

А рядом возводится новая плотина Садд аль-Аали, одно из замечательнейших сооружений нашего времени. На дне стометрового карьера вгрызались в скалы советские экскаваторы, по узкой дороге, витками поднимавшейся из этого рукотворного ущелья, тяжело, натужно урча, один за другим ползли могучие «МАЗы»… Все выглядело так, словно мы вдруг попали куда-нибудь на берега Енисея.

Здесь потомки древних египтян строят будущее. А пирамиды… Хоть я и с громадным наслаждением копаюсь в них, не могу не согласиться с ядовитым замечанием Генри Торо:

Пожалуй, лишено чувства историзма, но по существу верно.

Геолог Сабир, которого мы, наконец, отыскали в дощатом домике на краю карьера, оказался совсем молодым, круглолицым, с крошечными усиками над припухшей верхней губой. Мой рассказ привел его в совершенный экстаз. Он начал тут же искать какие-то карты, свертывать их в рулон, укладывать в потрепанную брезентовую сумку всякие инструменты.

Он был готов немедленно отправиться в путь, сейчас же лезть в пирамиду Хирена — и очень огорчился, что мы сможем отплыть только завтра после полудня.

Но вот мы уже стоим с ним на палубе пыхтящего парохода. Из густой, словно суп, воды медленно выползает облепленная илом якорная цепь. Прощальный тонкий гудок — и снова величаво проплывают мимо древние храмы, листаются страницы истории.

Экспедиция была в том же составе, что и весной. Мы хорошо сработались и понимали друг друга с полуслова. Прибавился только один новичок- Толя Петров. Голубоглазый, стеснительный, он лишь в прошлом году закончил Московский университет, теперь работал в одном научно-исследовательском институте. Мне его рекомендовали, как «хотя и молодого, но подающего весьма большие надежды» специалиста по всяким приборам, которыми нам предстояло исследовать радиоактивность. Несмотря на такую солидную рекомендацию, все мы относились к нему с какой-то отеческой заботливостью, ласково называли Толиком и всячески опекали. Над ним взяли шефство Зиночка и Женя Лавровский и теперь гоняли его с одного борта на другой, наперебой рассказывая обо всех исторических достопримечательностях, мимо которых мы проплывали.

Коричневая вода стремительно, с завихрениями, бежала вдоль бортов, создавая обманчивую видимость, будто это мы так быстро движемся к цели. Но встречное течение задерживало нас, и все истомились, пока добрались, наконец, до знакомого селения, ставшего для нас словно вторым домом.

Почти все жители встречали нас на берегу. Было чертовски приятно увидеть вновь знакомые лица, сверкающие улыбки, черные усы величественного раиса, торчавшие, словно боевые пики. А вот и старый Ханусси встречает меня низким поклоном и все те же неизменным:

— Ахлан ва сахлан, йа хавага!

Но даже это сейчас не может омрачить моего настроения.

Объятия, приветствия, традиционные расспросы о трудностях пути и здоровье всех домочадцев. Лагерь мы разбили уже в темноте, при свете костров, — наскоро, без особых затей, потому что уже через день-два надеялись двинуться дальше, в пустыню.

— Идем? — спрашивает меня Сабир.

Ах, как и мне самому не терпится сейчас же, ночью, отправиться в пирамиду Хирена, захватив с собой счетчик Гейгера!

А раис, ничего не подозревая о наших переживаниях, неторопливо попивает кофе и рассказывает, что «мистер Вудсток со своими ребятами» тоже приступил к работе. Они появились в здешних окрестностях с неделю назад и уже трижды успели побывать в пирамиде Хирена.

— Нехорошее место, йа устаз. Йесхатак![8]

Вот как! Они, однако, не теряют времени, эти авантюристы. И откуда у них берутся деньги на такие широкие «изыскания»? Похоже, что Афанасопуло и Вудсток работают на кого-то, располагающего солидными средствами. Их не следует недооценивать, кажется, все это серьезнее, чем я предполагал…

Мы еле дождались утра. Завтрак Ханусси приготовил нам пораньше, и съели мы его торопливо, без особого аппетита.

Покидая лагерь, я увидел, что старый повар расстилает на песке сеть, собираясь, видимо, угостить нас по возвращении свежей рыбкой. Тогда я сразу вспомнил просьбу Моргалова и сказал:

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая