Вишенка и одуванчик (СИ) - "shizandra" - Страница 8

— Поиграть решил?

Я аж умилился. Мой грозный Одуванчик. Хотя, нужно признать, выглядел он весьма внушительно. Но на меня его сверкающий молнией взгляд не подействовал. И вместо слов я просто подался бедрами вперед, давая прочувствовать свое зарождающееся желание. Ибо каким бы ясным не казалось мне собственное сознание еще минуту назад, от близости Тэрона оно словно начало подергиваться туманом. Я неосознанно облизнулся, пошевелил пальцами, выпуская когти в опасной близости от тыльной стороны ладоней Одуванчика, на что тот только голодно и жарко усмехнулся, снова превращаясь в того альфу, которого я запомнил в Арене. Опасного, сильного, желанного. Моего.

— Нужно особое приглашение? — я нахально вскинул бровь. — Извини, гербовую бумагу не прихватил. Но если…

Остановивший мой словесный поток поцелуй был оглушающим, почти иссушающим, безумно властным. Он лишал воздуха, воли и сил. Я чувствовал ток крови под тонкой кожицей чужих губ и то, как нагл насилующий мой рот язык. Чувствовал и хотел еще. Не сразу понял, что руки свободны, но когда дошло — обнял, обхватил, захватил в объятия Тэрона, словно взял в плен. Вплел пальцы в волосы, надавил на затылок, потираясь пахом о бедро и чувствуя тяжелое тело всей кожей. Никакой возни с бельем, никакой нежности, лишь чистая концентрированная страсть.

Я шипел сквозь зубы, когда он входил в меня, задыхался от боли, круто смешанной с восторгом, и подавался навстречу, надеваясь на чужой член. И выгибался, жмурясь каждый раз, когда бешено двигающийся Тэрон заставлял рассыпаться под веками сноп искр. Хорошо-как-же-мать-его-хорошо… Я почти сорвал голос, выстанывая свое удовольствие, разодрал когтями простынь, в которую вцепился в последний момент, чтобы не распахать спину Тэра. Я… не мог, не хотел останавливаться. Хотел его, только его… Не стыдно, а страшно и правильно. Мой-мой-мой… Я кричал, кончая, дрожал и вскидывался, чувствуя, как наполняет меня чужое семя. И только удовлетворенно и сладко улыбнулся, поймав в объятия обессилевшего Тэрона. Резко выдохнул от его тяжести и тут же завозился, устраиваясь поудобнее. Разжимать руки не хотелось, но нам обоим было нужно время, чтобы прийти в себя. Так что, прижав к себе сопящее чудо, выражение лица которого вновь стало почти по-детски наивным, я натянул на нас одеяло и позволил дреме увлечь себя.

========== Часть 4 ==========

Тэрон

Дом давно спал, и я, невольно вспомнив далекое детство, снова почувствовал себя воришкой, крадущимся к вазе с конфетами. Только на этот раз шел я к холодильнику и целью моей были отнюдь не конфеты, а как минимум, хороший кусок мяса. Можно целого земного мамонта. Ибо белка организм уже не просто просил, а нагло требовал. Что, в общем-то, не удивляло, учитывая метаморфозу и постельные упражнения.

Вспомнив эти самые упражнения, я невольно покраснел, отстраненно радуясь тому, что Черри сейчас спит и видит десятый сон. Ибо в его присутствии мозги мне явно отказывают, а мне нужен холодный рассудок, не затуманенный страстью. И, если серьезно и положа руку на сердце, подобной прыти я от себя не ожидал. Нет, Вишенка с самого начала был моей воплотившейся мечтой, но чтобы в секунду превращаться из цивилизованного альфы в озабоченное чудовище… С другой стороны, я никак не мог насытиться. Ни Черри, ни его присутствием рядом, хотя эти два дня после метаморфозы мы из постели почти не вылезали. Тот словно не позволял увидеть и узнать себя до конца. Я уже знал, что, несмотря на весь свой опыт и общую «подранность», Черри мало чем от меня отличается. А в некоторых моментах я вообще чувствовал себя убеленным сединами мудрецом.

Добравшись до лестницы в холл, я невольно остановился, прислушиваясь. Внизу кто-то был. Боязнь темноты никогда не была мне присуща, да и объясняться за свой поздний визит на кухню вряд ли придется, но нарушать чужое уединение не хотелось. Все-таки иногда я был очень воспитанным.

— Тэр? — темнота холла расцвела голосом отца, и я улыбнулся, тут же сбегая вниз и на ходу активируя ночное освещение.

— Привет, па, — хотелось подойти, прижаться с силой, как в детстве, и поделиться своей радостью. Вот только сомнений было слишком много. Черри хоть и уверял, что и таким я ему нравлюсь, но таким я не нравился себе. Я должен был быть другим. Выше, сильнее, жестче. Таким, каким хотел бы видеть меня отец после неудачи с Мо. Да и вспомнить, что я теперь полноправный альфа — тоже не помешало бы. Сдержанность и сила — вот теперь мой удел. — Ты что так поздно?

Отец развернулся ко мне, еле заметно морщась от света, и я напрягся. Слишком уставшим было у него лицо. И тень немного искажала черты.

— Что случилось? — о голоде я мгновенно забыл. Будь у меня уши и хвосты, как у Черри, первые бы уже стояли торчком, а вторые мели бы пол от накатившего вдруг предчувствия.

Отец слабо улыбнулся и поманил меня к себе, внимательно изучая. Под его взглядом я поежился, но подошел ближе.

— Ты стал таким… красивым. И так похож на Ливана.

Ожидая точно не этого, я только недоуменно сморгнул и опустился в кресло рядом с отцом. Тот никогда не говорил мне, что я похож на папу, и сейчас я даже не понимал, как это воспринять. Наверное, все же как комплимент, несмотря на то, что папа омега.

— Могло быть по-другому. Должно было быть, — выдал я, решив, что это отличный повод высказать собственные сомнения. Я теперь хоть и настоящий альфа, но все еще сын своего отца. — У нас все с самого начало пошло не так. Слишком рано.

Отец кивнул и отвернулся, пряча глаза, а я нахмурился. Не нравилась мне эта лиричная задумчивость в отцовском исполнении.

— Все не так просто, Тэр. Возможно, тебе придется с ним расстаться.

Странно, но я поверил сразу. Вскинулся и замер, пережидая мгновенный шум в ушах и стискивая пальцы в кулаки.

— Почему? — глухо выдохнул я, упираясь взглядом в коленки. Лучше бы в спальне остался, обнимать Черри.

— Я отправил запрос нашему послу на Шеол, — после недолгого молчания ответил отец. — Все действительно не просто, Тэрон. Что он сам тебе рассказывал?

— Что дед был призрачным лисом, и что это от него ему досталась возможность разматериализации, — угрюмо выдал я свои воспоминания. — Еще тогда, у клетки, ты назвал его полукровкой, а он подтвердил. Откуда ты это знал?

— Чистокровные Лисы Шеола никогда добровольно не покидают пределы родной планеты. Любые изменения условий существования могут привести к гибели. Это делает их закрытым народом и очень уязвимым. Новая кровь помогла бы, но они слишком трясутся над чистотой своей собственной. Не будь их жизнь настолько долгой, они бы давно вымерли.

— А Черри? — с каждым словом мне нравилась вся эта история все меньше и меньше. И что-то подсказывало, что это только начало. Судя по описанию, к полукровкам эти самые лисы должны относиться едва ли лучше, чем мы к домашнему скоту.

— Матерью Черри была Красная лиса. А отец… я не очень разбираюсь в видовых и клановых сложностях Шеола, но, кажется, это был кто-то из Лакуни.

— Это еще кто?

— Мы бы сказали, что они похожи на кошек. Ходящих на двух ногах, высоких и очень злых кошек. Когда-то они были изгнаны с родной планеты и нашли приют на Шеоле. Со временем попытались подчинить себе остальных, получили отпор и успокоились, когда их численность сократили почти вдвое, но мягкости их характеру это не прибавило. Но, в отличие от лис, они с удовольствием принимают чужую кровь. Лисы — одни из немногих, кто биологически с ними совместим, но оборотни даже слышать об этом не хотят. Для них лакуни стоят ближе к животным.

Отец замолчал, а я не удержался от легкой усмешки. Полу-кот, значит. Ну, зато теперь становились понятны некоторые привычки Черри типа «почесать за ушком» или выпускать когти, когда ему хорошо. Вот только…

— Ему были не особо рады в семье, да? — и почему-то от этого стало горько. Я был любимым сыном, желанным ребенком, и другого отношения представить себе не мог.

— Не особо. Но он оказался исключением. Его дед был последним Призрачным лисом в роду, а способности этого вида передаются только по мужской линии. Перед кланом встал выбор, который при рождении был сделан в пользу Черри. Он остался в семье, но не имел никаких прав. Его тренировали, ибо на Шеоле без этого не выжить, но как только он достиг совершеннолетия — он сбежал.