Ошибка (ЛП) - Коул Стиви Дж. - Страница 28

Его глаза расширяются, а кожа бледнеет.

— Кого ты думаешь наебать, а? — реву я, усиливая хватку на его шее и сжимая так сильно, что ощущаю хруст костей под своими пальцами.

Он задыхается, дёргает руками и впивается пальцами в мои руки, пытаясь убрать их прочь от горла. По сравнению со мной, он мелковат, и я едва могу назвать его мужчиной.

— А, а, а, — качаю я головой. — Либо ты сейчас успокаиваешься, либо я прекращу твоё жалкое существование прямо здесь.

Его глаза расширяются ещё больше, и он борется подо мной, умудряясь кивнуть головой. Когда я ослабляю хватку, он начинает жадно глотать воздух.

— Ты ответишь на каждый вопрос, который я задам, или я медленно прикончу тебя. Ясно выражаюсь?

Он снова судорожно кивает.

Из всех вопросов, которые я могу ему задать, из всей информации, которую я могу использовать себе на руку, единственная вещь, о которой я хочу спросить его, это почему он отдал её?

— Почему? — сглатываю я, пытаясь восстановить своё дыхание. — Почему ты передал её? — Мысль об этом и произошедшем за то время, как она прибыла в мой дом, всплывает в моей голове. Жар злости начинает меня поглощать. Склонившись над ним, я кричу: — Зачем ты сделал это с ней?

Эван закрывает глаза, словно это может помочь ему уйти от ответа.

— Они на самом деле убили её? — всхлипывает он.

Я снова сдавливаю пальцами его горло.

— А ты что, блядь, думал? Ты отдал её отморозкам. Её больше нет.

Я наблюдаю, как слёзы стекают по его лицу, и не могу сдержаться, чтобы не дёрнуть его голову вверх и ударить его ею об пол.

— Хватит ныть, ты, бесполезное дерьмо. Это твоя вина, — я снова ударяю его головой об пол, и он скулит. — Ты — убийца, Эван, — шиплю я.

Вытащив пистолет из штанов, я приставляю к его виску, и моя рука дрожит от гнева.

— За это я просто должен вынести твой чёртов мозг. За то, что ты плачешь как маленькая сучка после того, что сделал. — Но он продолжает реветь. — Поднимайся! — придерживая дуло пистолета у его головы, я встаю и наклоняюсь, чтобы поднять его на ноги. — Давай! — снова кричу я ему. — Вставай.

Я перемещаю пистолет к его затылку, наблюдая, как конец дула исчезает в волосах, и толкаю его в сторону кухни.

— Лицом в угол, — я использую оружие и толкаю его к стене. — Положи обе руки за спину, и скрести их.

Он не двигается.

— Живо! — команда эхом отбивается от шкафчиков.

Скрещивая заметно дрожащие руки за спиной, он даже не протестует. Он даже не сопротивляется. Он настолько жалок, что даже не пытается бороться за свою жизнь.

Приблизившись лицом почти к его затылку, я рычу:

— Шевельнёшься, клянусь Богом, я заставлю тебя страдать, — выдыхаю я, облизывая свои губы языком. — Я хочу знать о каждом грёбаном человеке, который работает с твоим дядей.

— Эм, эм, я… не знаю их.

— Ладно, — киваю я, и хватаю его за тощий бицепс, впиваясь своими пальцами в его плоть. — Ты уверен в этом?

— Я не знаю, — ноет он. Страх действительно пускает свои корни в нём.

Держа его руку, я наваливаюсь на него всем весом своего тела, толкая в плечо, пока не слышу хруст. Эван визжит, когда кость выворачивается.

Окинув взглядом кухню, я замечаю большой нож шеф-повара, хватаю его с тумбочки и покручиваю им в воздухе.

— Может, мне нужно сделать то, что они сделали с ней?

Он не открывает глаза. Только повторяет одно слово «пожалуйста» снова и снова, продолжая плакать, как маленькая сучка.

— Хочешь, чтобы я продемонстрировал то, что они сделали с твоей маленькой подружкой? — Я беру нож, и крепко прижимая его, провожу им вдоль футболки, пока не замечаю, как ткань пропитывается красным, а затем не спеша вырезаю «К» на его груди. Он кричит, пытаясь отстраниться от меня. — Закрой рот!

Затем вырезаю «И».

Между воплями он кричит:

— Дэн… Дэниэл.

— Этого недостаточно, — отвечаю я, сосредотачиваясь на буквах, которые вырезаю на его груди. Кровь окрашивает его рубашку, стекая по рваным лохмотьям. Я вижу, как несколько капель падает на мой сапог, прежде чем я заканчиваю писать «А». Наклоняюсь и приставляю нож к его подбородку.

— Знаешь, таких как ты называют «киска», — шепчу я ему на ухо.

— Дэниэл. Даниель Кэйпс, — кричит он.

— Оу, и тебе что-то известно?

— Да, Дэниэл — его киллер. Есть ещё Фишер. Я не знаю имени, но он коп. Единственный, кого я хорошо знаю, это Саймон Де Лукас.

— Так, — говорю я, чувствуя, как холод пробирается внутрь меня, и встречаюсь с ним взглядом, — почему ты отдал Тор?

Он хмурит брови, не понимая, кто такая Тор.

— Виктория, ты, чёртов дебил. Почему ты это сделал?

Он морщит лицо и качает головой.

— Джо сказал, что убьёт её, если я не сделаю этого.

Опуская голову, я бубню:

— Она бы умерла, независимо от того, что ты натворил, — я поднимаю взгляд на него. — Ты даже не пытался спасти её.

— Она страдала? — спрашивает он, и я мне приходится закрыть глаза от этого вопроса.

— А ты как, блядь, думаешь? — спрашиваю я его, вытирая окровавленный нож о свои джинсы.

Он закрывает глаза, и слёзы текут по его щекам.

— Я любил её.

Эта фраза приводит меня в ярость. Он любил её, и всё равно отдал её по велению своего дяди?

Я стискиваю зубы.

— Как сильно ты умолял за неё?

Когда он открывает глаза, я вижу в них сожаление. Он не умолял за неё. Он не боролся за неё. Он — трус. Эгоистичная киска.

Я трясу его.

— Как сильно ты умолял за неё?! — кричу я на него. Я в бешенстве. Мой пульс эхом отдаётся в висках, а лоб покрывается потом. Я чувствую, что схожу с ума.

Он опускает взгляд, и моя хватка становится сильнее.

— Давай-ка посмотрим, как сильно ты будешь умолять за свою жизнь, а потом скажешь мне, умолял ли так за неё, ты, мелкое дерьмо!

— Прошу, — жалобно начинает он.

Я посмеиваюсь, и хватаю его за руку. Взяв один палец, я резко дёргаю его назад, и моя улыбка становится шире, когда слышу треск костей и его душераздирающий вой. Я беру следующий палец и медленно сгибаю его, ожидая звука ломающихся косточек.

— Пожалуйста! — кричит он.

— И ты считаешь это мольбой? — рычу я, резко выгибая ещё два пальца вверх. — Жалко!

Когда я провожу ножом по его горлу, он рыдает и его губы дрожат. Ещё никогда я не хотел, чтобы кто-то страдал так сильно, как в эту минуту хочу, чтобы страдал этот кусок дерьма. Я размещаю лезвие за ухом и нажимаю на него большим пальцем, прикусывая свою губу. Затем я резко дёргаю нож. Эван вопит, сгибаясь от боли, когда лезвие отделяет его ухо от головы. Он сгибается пополам. Кровь стекает по его лицу на шею. Я отхожу, вышагивая перед ним. Он всё также кричит и рыдает, прижимая целую руку к кровавому обрезку на ухе. Но чем громче он вопит, тем больше закипает моя кровь.

— Умоляю. Я сделаю всё, — задыхается он, — всё, что угодно, только, пожалуйста, не убивай меня.

— Выровняйся.

Он остаётся согнутым, и кровь продолжает течь.

— Я сказал, мать твою, выровняться!

Как только он не спеша поднимается на ноги, я со всей силы ударяю его в живот. Он ударяется спиной об стену и стонет, сползая по ней на пол. Я бью его снова и снова: в живот, по ногам, яйцам, по его лицу. Образы моей матери и сестры вспыхивают в голове: дом, сгоревший дотла, жена Джо, умоляющая о жизни. Клянусь, в это момент я всё вижу свысока, словно выпрыгиваю из своего чёртового тела. Я врезаюсь кулаком в его лицо, хватаю за голову и ударяю ею об пол. И теперь всё, что я вижу — это образ Тор, окровавленной и плачущей. Эта мысль заставляет меня бить его ещё сильнее. Всё, что я слышу, это пульс в моих ушах, моё рваное дыхание и слабые вопли Эвана, пока я обрушиваю на него свою агрессию. Когда мне кажется, он уже понимает, что он на пути к смерти, я отхожу в другой конец комнаты, скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к стене.

— Иди! — рычу я.

Постанывая, он пытается опереться на руки и колени, но с каждым движением громкие рыдания сотрясают его тело. Скорее всего, в его теле не осталось не треснутой, сломленной или раздробленной кости.