Агентурная разведка. Книга первая. Русская агентурная разведка всех видов до и во время войны 1914-1 - Звонарев Константин Кириллович - Страница 21

Новый орган разведки взялся за дело весьма горячо и энергично еще до официального объявления штатов и положения о 5-м делопроизводстве. Почти весь старый личный состав был отстранен от дела и заменен новым. Деятельность прежнего аппарата разведки подверглась всесторонней критике, в которой участвовали даже те лица, кои до того стояли к разведке очень близко и имели на ее деятельность известное влияние.

Мы вкратце остановимся на более ценных критических замечаниях, ибо они дают возможность заглянуть в закулисную сторону русской агентурной разведки.

Капитан Никольский, на которого мы уже выше ссылались, написал "Краткий очерк положения нашей негласной военной агентуры в настоящее время и желательные общие условия ее правильной организации". В этом очерке он, между прочим, указывал, что русская агентурная разведка военных сил и средств иностранных государств, не имея никакой определенной программы, "представляется совершенно случайной и всегда получает не то, что надо, а лишь то, что доставляет слепой случай".

Причину такого положения автор "очерка" видел, главным образом, в отсутствии организации службы разведки. Он сам признавал, что почти полная неосведомленность русской разведки о состоянии вооруженных сил Японии показывала, насколько мало в действительности Россия знала о своих соседях.

Хотя Никольский и допускал, что сведения, имеющиеся об европейских государствах должны быть несравненно полнее, но, судя по тому, что они в большинстве случаев добывались лишь случайно, без определенной системы и притом устаревшими, — он предполагал, что эти сведения были далеко неудовлетворительными и не могли представить истинной картины о силах соседей.

По мнению Никольского, "в настоящее время (т. е. к концу 1905 г.) сравнительно сносно поставлена разведка лишь на Ближнем Востоке[42], где мы имеем под видом консулов, ряд негласных военных агентов в Эрзеруме, Ване, Хаме и в Персии. В Европейских государствах негласная разведка, главным образом, производится военными агентами, официальными представителями нашей армии. В силу официального положения, военным агентам крайне неудобно вести негласную разведку на широких началах и каждый из них постоянно рискует в случае обнаружения его разведывательной деятельности отчислением от должности".

"При усиленном негласном надзоре, каковой обыкновенно установлен за военными агентами, последним приходится ограничиваться лишь случайно приобретаемыми, с большим риском для себя, сведениями, т. е. другими словами, — военные агенты поставлены в невозможность систематически вести негласную разведку, почему и все сведения, ими добываемые, суть случайные и требующие проверки".

Предложения разных случайных лиц, коими пользовалась русская разведка — являлись, по мнению Никольского, источником совершенно случайным и притом еще более ненадежным, если принять во внимание, по его словам, что "в некоторых иностранных государствах принята система фабрикации самими штабами заведомо ложных документов, которые и предлагаются к покупке при посредстве подставных лиц".

Никольский полагал, что для правильной постановки дела разведки необходимо принять следующие меры:

1. Выработать определенную программу разведки;

2. Отпустить достаточное количество средств;

3. Сохранить в полной тайне структуру как общей организации, так и самых разведок;

4. Установить непрерывность негласного наблюдения за известным районом иностранного государства.

В заключение Никольский указывал, что соблюдение выдвинутых им условий уж не так трудно. Некоторые затруднения, по его мнению, могли встретиться лишь при ассигновании необходимых средств. Но и здесь он видел выход в том, что уж если сочли возможным субсидировать Черногорию в размере 331.000 руб. в год, "то, надо полагать, что для более полезного назначения тоже найдут возможным отпускать ежегодно приблизительно ту же сумму".

Сохранения в тайне общей организации, а также и "самих разведок", по мнению Никольского, можно было достигнуть при выполнении следующих условий:

1. Руководство разведкой всех видов должно быть централизовано;

2. Во главе разведки должны встать лица, продолжительное время работающие в этой области и подчиненные непосредственно одному из высших начальников;

3. Негласные агенты, производящие сбор сведений, должны быть вполне независимы друг от друга, и один другого совершенно не знать.

Соблюдение первого и второго условий, по мнению Никольского, дало бы возможность посвятить в дело разведки весьма ограниченное количество лиц, что более гарантировало бы сохранение тайны и сделало бы менее возможным повторение таких случаев, как, например, дело поручика Леонтьева в Варшаве в 1903 году (Леонтьев служил по разведке в штабе Варшавского военного округа и одновременно состоял агентом германской разведки).

Никольский надеялся, что при полном сосредоточении управления всей агентурной разведкой в одних руках — в разведывательном отделении, — все военные учреждения, которым необходимо получать секретные сведения об иностранных государствах, будут обращаться непосредственно к лицу, возглавляющему разведывательное отделение, и последнее будет совершенно самостоятельно добывать требуемые сведения при посредстве своих агентов, известных лишь отделению.

Соблюдение третьего условия, по словам Никольского, дало бы возможность контроля над действиями каждого агента путем сопоставления добываемых ими сведений. Кроме того, этим гарантировалось бы сохранение в тайне всей системы организации разведывательной службы в случае измены или провала агента.

Непрерывность наблюдения дала бы возможность представить полную и истинную картину состояния сил противника в любой момент. Примером подобного непрерывного и полного наблюдения, по мнению Никольского, могла бы служить японская организация разведки в Приамурской области, где задолго до войны японцы, якобы, не только следили постоянно за перемещениями или увеличением войск, но даже вели у себя, в Главном штабе, именные списки офицеров русских пограничных гарнизонов, отмечая каждого прибывшего и убывшего.

Значительным подспорьем к ведению агентурной разведки, по мнению Никольского, могла бы служить организация этой разведки на основаниях, принятых в некоторых государствах (Франция, Япония), где особо назначенные лица предлагают и продают иностранцам сфабрикованные сведения и документы, получая за них деньги, идущие затем на содержание личного состава агентуры. Кроме материальных выгод, подобная организация направляет деятельность иностранных агентов в направлении, желательном для применяющих этот способ, в то же время показывая, чего именно иностранцы не знают про данную страну.

Мы так подробно остановились на "очерке" капитана Никольского для того, чтобы показать, какой сумбур и непонимание царили в организации русской агентурной разведки после русско-японской войны. Хотя большинство из того, о чем пишет Никольский, являлось самыми элементарными, азбучными истинами и правилами разведки, все же, оказывается, они не были известны русскому Генеральному штабу.

Мнение Никольского о царившем в русской разведке хаосе подтвердил также в своем "всеподаннейшем" отчете и командующий войсками Киевского военного округа за 1904 год. Он, между прочим, писал:

"… Война с Японией дала наглядные доказательства, какое громадное значение имеет правильная организация разведки вероятного противника предстоящих театров войны. Дело это носит у нас чисто случайный характер и правильной организации не имеет. Мы не только не принимаем мер, чтобы проникнуть в замыслы наших врагов и изучить их средства для ведения войны, но не можем уберечься от сети тех разведочных органов, которые они распространили в наших пределах.

К каким печальным последствиям ведет такое положение этого дела с открытием военных действий, не приходится пояснять…"