Червонная Русь - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 55
- Предыдущая
- 55/84
- Следующая
Забела схватила чью-то рубаху, первую, что попалась под руку, неслышно скользнула к Кресте и ловко поменяла сверток у нее под головой. Крестя продолжала ровно дышать во сне, а Забела уже стояла возле Прямиславы с темным комком в руках.
– Давай! – Прямислава кое-как завязала башмаки и схватила подрясник. – Где тут перед, матушка Пресвятая Богородица!
– Да вот! – Забела расправила одежду. – Ты что же, вместо нее пойдешь?
– Да. Побудь тут. Если кто проснется и меня хватится, скажешь, что мне на двор понадобилось. И беги зови меня.
Забела кивнула, и Прямислава, приглаживая растрепанную косу, прокралась к двери. Глаза ее привыкли к темноте, и она ухитрилась ни на кого не наступить. Надо было бы еще повязать платок, но искать его в темноте у нее уже не хватало терпения. Ее била дрожь: вот сейчас, сию минуту она увидит Ростислава! И он узнает, что она и есть его невеста, и никто в Перемышле не будет знать о ее прошлых «игрищах» и переодеваниях, которые, конечно, не прибавили бы ей чести! Но гораздо больше ее волновало то, что через миг она снова окажется в объятиях Ростислава, и теперь ей уже нечего бояться и стыдиться, потому что он почти ее муж и ее любовь к нему благословлена Богом!
Она выскользнула за дверь верхних сеней и сразу увидела его. Он стоял у столба, лица его нельзя было рассмотреть в темноте, но она сразу почувствовала, что это он: запах, ощущение тепла, ощущение блаженства от его близости, не испытанное ею больше никогда и ни с кем, не позволяли ей ошибиться.
– Ты! Ты здесь! Душа моя! – Ростислав тоже узнал ее и сразу схватил за руки. Он собирался держать себя иначе и говорить другое, но при виде этой стройной фигуры в темном подряснике, этой светловолосой головы, длинной косы и очерка любимого лица все решения вылетели из головы. – Лада моя!
Ростислав порывисто обнял ее, и девушка, вопреки его ожиданиям, не стала противиться, а всем телом прижалась к нему, и он ощущал ее трепет, чувствовал ее взволнованное теплое дыхание на своем лице.
– Лада моя! – прошептал он и обнял ее сильнее.
– Это я! – прошептала она в ответ и обняла его за шею.
Ростислав стал целовать ее, и теперь она не уклонялась от его поцелуев, как раньше, а с волнением и трепетом подставляла ему лицо. Касаясь ее губ, Ростислав чувствовал, что теряет голову; ни к чему не привели его благие намерения, если при первом прикосновении он вновь был охвачен огнем и готов был проститься с вечным блаженством на небе ради счастливой возможности хоть раз сжать ее в объятиях.
Наконец она немного отстранилась и, часто дыша, с улыбкой спросила:
– Откуда же ты здесь взялся, Ростислав Володаревич? Невесту хочется скорее повидать?
– Да ну ее, невесту! Меня на свадьбу не звали, а значит, мне и подарков не готовить! – Ростислав отмахнулся. – Совсем сдурел Игоряха, но с ним я после разберусь.
У Прямиславы вытянулось лицо. Как это – ему нет дела до невесты? Правда, он еще не знает, что это она и есть, но… И про какого Игоряху он говорит?
Но прежде чем она успела как следует удивиться, Ростислав снова обнял ее, прижался лицом к ее волосам и зашептал:
– Что ты делаешь со мной, лада моя? Я себя не помню! Ведь я за другим делом тебя звал, повиниться хотел! Виноват я перед тобой, душа моя, свет мой ясный! Самого жуть берет, как подумаю: хотел и себя погубить, и тебя тоже, дьявол на грех толкает! Люблю тебя больше жизни, но ведь погибнем оба! Отец мой умер, с братьми нелады начались – это мне предупрежденье, Божий знак, что чуть было не погиб и тебя, душу невинную, с собой в пламень вечный хотел утащить! Прости меня, голубка моя, хотел прощения просить, а сам вон опять… Не могу ничего с собой поделать, как тебя увидел, в уме опять помутилось! Ничего мне не надо, только люби меня! Прощаться нам нужно, а сил нет! Все что хочешь сделаю для тебя! Если ты в инокини идешь, ступай в перемышльский монастырь какой-нибудь, я тебе вклад прибавлю, с епископом буду говорить – хочешь, так будешь игуменьей. Виноват я перед тобой, чем могу, готов тебе служить. Прости меня только.
– Бог простит, Ростислав Володаревич, а мне прощать тебе нечего, – нежно прошептала Прямислава, одной рукой перебирая его жестковатые черные волосы.
Она отлично поняла, о чем он говорит, и душу ее переполнял восторг. Ростислав в десять раз лучше Юрия Ярославича, которому многочисленные покаяния не прибавляли душевной чистоты. Ростислав – другой, его душа светла, и он действительно любит ее, ту, которую знает под именем Крести, любит и потому заботится о ее благополучии больше, чем о своих удовольствиях. В восторге она снова обняла его, и Ростислав не противился, только качал головой: он хотел, но не имел сил вырваться из ее объятий!
– Ничего, Бог нас простил, Ростислав Володаревич, будем счастливы! – шептала она. – Ведь я… Я думала, ты в Перемышле невесту дожидаешься, а ты сюда прискакал! Неужели для меня? – лукаво спросила она.
– Что мне до невесты! – с тоской ответил Ростислав. – Я бы до смерти о ней не вспомнил, если бы тебя тут не встретил, если бы не ты! Как узнал, что княжна Вячеславна здесь, ну, думаю, Божий знак мне мою Крестю в последний раз повидать и прощения попросить!
– Перед свадьбой, значит, не только духовнику, но и мне исповедаться, да?
– Да что мне их свадьба, говорю же, не звали меня. Говорят, Игоряха ее еще весной сосватал, когда с князем Вячеславом в Галиче виделся, ни отец, ни я ничего не знали!
– Какой Игоряха? – Прямислава, ничего не понимая и уже не улыбаясь, отстранилась от него. Ей показалось, что он помешался. – Как это тебя на твою же свадьбу не звали, ты что говоришь, голубь мой?
– Да не моя это свадьба, а Игоря Васильковича, брата моего двоюродного! – пояснил Ростислав с некоторой досадой, что приходится тратить драгоценные мгновения встречи на чужие дела. – Он сын князя Василька теребовльского, слышала про такого?
– При чем здесь Игорь Василькович?
– Как «при чем»? Вы к кому едете-то? Игорь – жених твоей княжны, ее к нему везут в Галич!
– К нему? В Галич? – Прямислава не верила своим ушам, и ей казалось, что она видит какой-то дурной сон. – В какой Галич, окстись! К тебе везут, ты – жених!
– Да не я, а брат мой!
– Ты! – убеждала его Прямислава, пытаясь понять, откуда могло возникнуть такое дикое недоразумение. – Ты – Ростислав Володаревич, сын Володаря Ростиславича перемышльского? – Ей пришло в голову, что и здесь произошла какая-то нелепая, роковая путаница и она принимала за князя Ростислава совсем другого человека. Если так, то она погибла!
– Да я, я! Только на дочери князя Вячеслава не я женюсь, а брат мой Игорь Василькович.
– Не может быть! – Первый приступ изумления прошел, Прямислава снова обрела способность мыслить и жаждала наконец разобраться. – Меня сватали за Ростислава Володаревича, сына Володаря Ростиславича перемышльского, покойного. За Ростислава Володаревича я и согласилась идти, к нему я и еду! Хоть кого спроси! Про никакого Игоря мы и не слышали, и ни разу никто никакого Игоря не упоминал! – решительно, хотя и несколько нескладно заявила она.
– Ты? – Теперь ничего не понимал Ростислав. – Сама опомнись, душа моя! Видит Бог, была бы ты княжна, женился бы я на тебе, не сходя с места. Но послушница – какая же невеста? Невеста здесь Прямислава Вячеславна, хоть и не моя!
– Прямислава Вячеславна здесь я! – произнесла Прямислава и, несколько смущенно и виновато улыбаясь, сжала его руку. – Прости, Ростислав Володаревич, обманула я тебя, хотя, видит Бог, невольно! Я – Прямислава Вячеславна, и ты правду угадал, когда меня увидел там, в Ивлянке. Нас тогда сотник Мирон со страху холопками переодел, чтобы ты не догадался.
– Ты – Прямислава Вячеславна? – Ростислав взял ее за плечи, глядя прямо ей в глаза. – Ты?
– Я. Давай боярынь разбудим и спросим. – Прямислава слегка кивнула в сторону горницы, где спали ее сопровождающие. – Уж они-то точно знают, кто тут княжна и кто невеста!
– Но как же… эта баба, там, в Ивлянке, говорила же, что я обознался! Что не ты Вячеславова дочь, а та, другая! Маленькая такая, как недоросточек!
- Предыдущая
- 55/84
- Следующая
