Тот, кто убил лань - Лакербай Михаил Александрович - Страница 24

"Где он?! — закричал тогда муж. В руках у него сверкнул кинжал. — Я убью его и тебя не пощажу!" — зловеще произнес он и начал рыскать по дому. Он подошел к сундуку и взялся рукой за крышку.

"Сендис! Сендис!" — овладев собой, весело воскликнула Ханифа и села на сундук. Она захлопала в ладоши.

Муж остановился как вкопанный.

"Сендис! — повторила она. — Я обманула тебя и выиграла сендис".

"Ловко же ты это сделала, — проговорил Шяудид. — Все выглядело так правдоподобно".

"Я долго обдумывала, как этого добиться, — улыбнулась женщина. — Чего только не придумаешь, чтобы выиграть красивое платье".

"Да, милая, ты выиграла свое платье, и завтра же мы его тебе купим", — обнимая жену, ответил Шяудид.

"Ну а теперь пойдем к речке, подышим свежим воздухом, — сказала Ханифа и игриво потянула мужа за руку. — Мне очень жарко". И она увлекла его за собой.

А любовник тем временем спокойно вылез из сундука и скрылся.

В другой раз Шяудид снова вернулся домой так же неожиданно. Он долго стучал в дверь, но Ханифа не открывала ему. У нее и теперь был любовник.

"Не открою тебе, пока не придет тетя Кама, — кричала она. — Поди приведи тетю Каму".

"Тетю Каму? — недоумевал Шяудид. — Ведь она живет в конце села. Зачем тебе она?"

"Зачем! Зачем! — передразнила Ханифа. — Только при ней я смогу открыть тебе дверь". Озадаченный муж отправился за тетей Камой.

Прошло немало времени, прежде чем за дверью раздался наконец-то голос тети Камы. Ханифа открыла дверь и, дрожа от страха, со слезами показала на осколки валявшегося на полу разбитого зеркала.

"Тетя Кама! Тетя Кама! — всхлипнула она. — Видишь, что я наделала: разбила нечаянно зеркало, которое ты мне подарила. Мой муж так любил его... Теперь он убьет меня... Защити меня!"

"Не бойся, родненькая, не бойся! — успокаивала ее тетя Кама. — Он ведь любит тебя".

"Что ты такое выдумала? — ласково произнес Шяудид. — Я ведь никогда не только на тебя руки не поднимал, но и даже голоса не повышал. И откуда ты взяла, что я так любил это зеркало? — Он обнял жену и простодушно сказал: — Какие вы все-таки, женщины, наивные! Если бы вы знали себя так, как я вас знаю!"

Шяудид был уверен, что никто, как он, не знает женскую натуру.

Все долго смеялись.

— Да-а... — заключил старик. — Есть еще ум в глупце, который сознает свою глупость, но нет ума в том, кто уверен в своей мудрости.

Наследство.

Перевод С. Трегуба

У богатого Абух Шьяаба был сын — кутила и мот. Отец понимал, что стоит ему умереть, и тот быстро растратит все его состояние.

Долго думал отец, как помочь сыну.

— Когда я умру, Джегим, живи как хочешь, — сказал он ему. — Об одном только прошу: побереги вот эти три вещи, — и он указал на табуретку, на веревку и на вкрученный в потолок крюк для лампы. — Храни их как зеницу ока, — говорил отец. — Я знаю, что ты промотаешь все свое наследство. А когда ты убедишься, что все твои собутыльники, прикидывающиеся теперь твоими друзьями, покинули тебя, и останешься совсем один, то тебе останется один выход — повеситься. Вот тогда тебе пригодятся табуретка, веревка и крюк.

Все произошло именно так, как предсказал Абух Шьяаб.

После его смерти сын вместе с друзьями промотал отцовское наследство. Никому не нужный, оставшись без всяких средств, он пришел в отчаяние.

И тут он вспомнил о трех оставшихся у него вещах. Быстро приняв решение, взобрался на табуретку, привязал веревку к крюку, затянул петлю на шее и оттолкнул ногой табуретку...

Но как только он повис, крюк тотчас же сорвался. И тут из образовавшегося в потолке отверстия посыпалось... золото!

Крюк, оказалось, был ввинчен в дно скрытого на чердаке ящика, где хранилось золото покойного Абух Шьяаба.

Только теперь сын понял смысл последней просьбы своего отца. Он пришел ему на помощь и после смерти, в тот самый час, когда сын, познав нищету и одиночество, оказался на краю гибели.

С тех пор не узнать Джегима.

Гуси приведут.

Перевод С. Трегуба

У подножья скалы, на зеленом лугу, сидел пастух — он пас колхозное стадо. Подошел юноша, одетый в дорогой пестрый костюм. Он явно щеголял своим нарядом. Лицо его так и сияло самодовольством. Он не счел нужным поздороваться с пастухом, сказать ему: "Уа убзахвит! " [1]

— Ты из этого села? — спросил он.

— Да, — ответил пастух.

— Тогда покажи мне путь к дому Арыш Белала. Мне он очень нужен. В вашем селе я ни разу не бывал и не знаю дороги.

— К Арыш Белалу? — переспросил пастух.

— Да, да! К Арыш Белалу! — нетерпеливо повторил юноша.

— Дорога к Арыш Белалу сложная, — хитро улыбнулся пастух. — Боюсь, ты сам туда не дойдешь, заблудишься. Сейчас утро. Придется подождать до вечера... Видишь гусей? Там есть гуси и Арыш Белала. Вечером они пойдут домой. А ты иди за ними. Гуси и приведут. Они лучше тебя разберутся в дороге.

Джара.

Перевод С. Трегуба

Одной из самых любимых игр на конях у абхазов был "чераз". В нее играют и теперь, но очень редко. Я всегда любил ее. Для "чераза" отводят на ровной площадке дорожку — около ста метров в длину и пять-шесть метров в ширину и заливают водой, чтобы она была скользкой. С обеих сторон этого своеобразного катка стоят верховые и пешие люди. Участники "чераза" выступают по одному. Джигит должен разогнать коня и так, мчась вихрем, остановить его перед самым катком, дать, так сказать, полный тормоз. Конь плавно скользит всеми четырьмя ногами. Этому помогают стальные пластинки, которыми прикрыты подковы. Правила "чераза" требуют, чтобы конь катился по всему катку до самого конца, держась ровно, как на сухой земле. И джигит должен сидеть на коне не сгибаясь, держась так, словно прирос к коню. Здесь все имеет значение: как скользит конь, как держится седок. Далеко не каждому участнику игры — коню и джигиту — удается выполнить правила "чераза". То джигит допустит лишнее движение, то у коня подогнутся ноги, а то он даже упадет и поволочет за собой седока...

Общий восторг вызвал однажды в Лыхнах старик Тлабган Ахуба из горного селения Члоу. Он буквально затмил всех на своем красавце коне Джаре.

Джара!.. Джара!.. Будто вот сейчас вижу перед собой этого вороного красавца! Такого коня я больше нигде не встречал. А главное, во всех видах джигитовки, и особенно в "черазе", он не имел себе равного. И сколько ни предлагали денег Тлабгану за Джару, он всегда отвечал: "Конь этот — моя единственная радость. Я не отдам его никому ни за какие блага на свете". Предлагали ему в обмен на Джару других прекрасных коней, но он не соглашался.

Джарой решил овладеть юноша из села Блабырхуа. Звали его Астамур Барцыц. Дело в том, что на состязаниях по "черазу" была и его невеста, красавица Шазина. Она сказала ему: "Ты стал бы для меня еще прекрасней, Астамур, и еще любимей, если бы владел этим конем".

И Астамур во что бы то ни стало решил приобрести Джару. Горячим и азартным был Астамур. Он предложил старику, кроме денег, еще двух своих коней, двух волов, корову и, наконец, хорошее кремневое ружье, которым очень дорожил. Но старик Тлабган был неумолим.

— Нет! — отрезал он. — Этого коня я не отдам ни за какую цену.

Это еще больше подогрело Астамура. Он решил не уезжать домой без Джары. В конце концов он пришел к мысли, что коня нужно украсть. Но как?

Двор Тлабгана охраняли две огромные злые собаки. Несколько раз за ночь выходил к Джаре сам хозяин.

Два месяца не возвращался Астамур домой. Родные забеспокоились. Бог весть что передумала его невеста. Послали человека. Тот вернулся и сообщил, что Астамур жив, здоров. Задерживает его важное дело. И он не вернется, пока не закончит его.