Тот, кто убил лань - Лакербай Михаил Александрович - Страница 34

Амра и Тейб стали возражать, но Сеид был непреклонен.

— Мне семьдесят лет, и за всю свою жизнь я никогда своего слова не брал обратно. Не возьму и сейчас! Если вы откажетесь от подарков, то не рассчитывайте на мою дружбу!..

И гостям пришлось взять свои подарки обратно и в придачу — корову.

Вернувшись домой, всю ночь проговорили Амра и Тейб о том, как он явится на сход, как покажется Сеиду, что тот скажет, что сделает... Строили всякие предположения.

— Знаешь, что я вспомнила? — сказала вдруг Амра.

— Что же?

— Я ведь знаю одну тайну, которая известна немногим... Услышала о ней совершенно случайно... Девушка из рода Чичба и юноша из фамилии Базба очень любят друг друга и оба страдают.

— Ну и что же?

— Они ведь не могут соединиться: мешает кровная вражда... В прошлом месяце моя тетя под большим секретом рассказала мне, что чичбовцы, догадавшись об этом, избили девушку до полусмерти, заперли ее дома, как в тюрьме, и никуда не выпускают. А юноша Базба, говорят, красавец джигит и души в ней не чает.

— Если все, что ты сказала, правда, — задумчиво произнес Тейб, — то у меня возникла интересная мысль...

— Какая?

— Я попрошу на сходе дать мне слово и выскажу предложение: просить всем народом родных и однофамильцев поженить молодых людей и, устроив большую свадьбу, примирить враждующих.

— Это будет чудесно, милый! — воскликнула Амра и обняла мужа. — Посмотришь, людям такое предложение не может не понравиться. Только не стесняйся, говори смелей. Ты ведь у меня умница!

Назавтра жители всей округи сошлись и съехались на просторной поляне в Лыхнах. Сеид Абжноу уже сидел в кругу самых почетных людей. Тейб подошел к нему и произнес приветствие, обращенное ко всем собравшимся.

Ему сдержанно ответили, но Сеид, увидев молодого человека, встал и пригласил его сесть около себя. Его собеседники были поражены, однако рассудили, что раз всеми почитаемый старик оказывает такое уважение Тейбу, стало быть, так же следует поступить и им. Они тоже встали и не садились до тех пор, пока не сели Сеид и — рядом с ним — Тейб.

Сход начался. Выступило немало людей из разных сел с предложениями о способах прекращения кровной междоусобицы. Но все они были трудно осуществимыми пожеланиями. Большинство только порицали кровную месть, толковали в самых общих выражениях о ее вреде.

— Позвольте мне сказать, — попросил Тейб.

О, конечно, скажи, дад! — разрешил за всех Сеид Абжноу.

Тейб, прежде всего, извинился за то, что посмел привлечь внимание таких почетных людей. Но он считает своим долгом предложить то, что, по его скромному разумению, может оказаться небесполезным.

Когда Тейб закончил свою речь, по поляне прошел гул одобрения. А Сеид Абжноу встал, обнял его и торжественно произнес:

— Я полностью разделяю предложение, высказанное здесь моим ауа — молодым Тейбом. Если он прав и молодые люди так крепко любят друг друга, то лучшего выхода и не придумать!

Предложение Тейба было дружно принято сходом.

Забегая вперед, скажу, что немного погодя был заключен союз двух горячо любящих сердец, устроена свадьба, ставшая днем примирения фамилий Базба и Чичба и положившая начало их дружбе и согласию. С этого дня и новая репутация Тейба утвердилась не менее прочно. Всюду ему оказывали уважение.

Спустя некоторое время счастливая Амра решила навестить вместе с мужем и друзьями свою приятельницу-соседку, вышедшую замуж за богача из Эшеры.

Зайдя в хваленый каштановый дом, Амра ужаснулась: все здесь было так запущено и грязно, будто никогда не знало мыла и метлы.

Хозяина в этот момент не оказалось дома. Амра засучила рукава и стала прибирать, понукая неряшливую хозяйку. А тем временем вернулся домой и Шьааб, небритый, осунувшийся. Невеселая вышла у них встреча...

— Я прожил больше ста двадцати лет, — стал заключать свой рассказ Дамей Арлан. — Многое видел. Поистине бессмертна народная пословица: "Домашний очаг, потушенный мужем, можно восстановить. Но домашний очаг, потушенный женой, восстановить невозможно".

Затем старый Дамей подумал еще и закончил, как начал:

Самое лучшее в жизни — это хорошая жена. И самое плохое — плохая жена.

Удав.

Перевод автора

— Ты прав! — подтвердил один из стариков, когда Дамей Арлан закончил свой рассказ. — Я согласен, что самое лучшее в жизни — это хорошая жена и самое плохое — плохая жена. Вот ты рассказал о хорошей жене, расскажу теперь я о плохой. Хотите?

Мы согласились, и Джансух Смыр начал так:

— Мой рассказ будет маленькой сказкой, но думаю, что она — не плод праздной выдумки. Бывают жены, одержимые страстью обязательно перечить мужу во всем. Даже без всякой пользы для себя и, конечно, без какого-либо смысла. Они упрямятся, спорят — лишь бы противоречить. Несчастны их мужья, но им трудно помочь. Сами взвалили на себя такую ношу...

Жили-были в одном селе муж и жена. Они часто спорили и всегда из-за ее своенравного характера.

Однажды муж, звали его Керим, пошел к известному в селе цирюльнику и обрил догола голову. Вернувшись домой, он сказал жене:

"Смотри, как хорошо побрил меня наш Шьабан!"

Жена взглянула на его бритую голову и насмешливо произнесла:

"Фи! Он тебя не побрил, а просто постриг. Как барана. И притом очень небрежно. Взгляни в зеркало, волосы у тебя торчат клочьями, совсем как у барана. Просто смешно! Да он совсем тебя изуродовал..."

Муж изумился таким речам и погладил обеими руками свою гладкую, как тыква, голову.

"Я видел сам — Шьабан орудовал бритвой", — сказал он.

Но жена упорно твердила свое.

"Ну, хватит! Я устал спорить с тобой, перестань, наконец, — взмолился он. — Лучше пойду погуляю на свежем воздухе". И, набросив на голову башлык, вышел из дома.

"Зачем идешь гулять один? — спросила жена. — Пойдем вместе!"

"Только с одним условием, — предупредил он. — Не будем спорить. Хорошо? А то я устал от этих споров".

"Ты устал спорить, а я не устала", — бодро ответила она и пошла рядом.

Когда они шли по мосту над глубокой трясиной, она снова взялась за свое:

"Разве я виновата в том, что тебя так скверно постригли?"

Он молчал, а жена продолжала трещать:

"Наверно, ты чем-нибудь обидел цирюльника, и потому он остриг тебя так, чтобы все люди смеялись над тобой..."

Муж стоически продолжал хранить молчание.

"Он ведь сделал тебя настоящим посмешищем! Какой-то цирюльник посмел нанести тебе такое оскорбление, а ты терпишь и молчишь!.."

"Не цирюльник, а ты глумишься надо мной все время. Прекрати наконец! Меня побрили. Понимаешь — побри-ли!.."

"Нет не побрили, а постригли!"

"Побрили!" — сказал Керим, останавливаясь и хватаясь за сердце.

"А вот и нет! Постригли!" — не унималась жена.

"Побрили!"

"Постригли!"

"Побрили!"

"Постригли!"

— Если сильно накалить камень, то и он лопнет, — сделал маленькое отступление Джансух. — Не выдержало и сердце Керима. Схватил он завзятую спорщицу и бросил ее в самую середину болота...

Сначала она было скрылась в трясине, но вскоре вынырнула оттуда, крикнула: "Постригли!".. — и показала ему пальцами нос. Но долго держаться на поверхности ей не удалась. Болото поглотило ее вновь, и на этот раз как будто окончательно.

Керим все еще стоял на берегу и, полный жалости и раскаяния, глядел на трясину. Вдруг он увидел выползавшего из болота огромного удава. Удав подполз к нему и проговорил: "Что ты сделал, человек! Я не могу находиться с такой женщиной в одном болоте, она и там продолжает спорить. Мне даже съесть ее противно, я оставил ее живой..." Охая и стеная, удав уполз в ближайший лес.

Спустя неделю Керим услышал на улице отчаянный женский крик, а затем нестройный шум. Выйдя из дому, он увидел, как крестьяне, вооружившись топорами и вилами, окружили удава и собираются его убить.