Спросите полисмена - Кеннеди Милворд - Страница 15

Литлтон еще не вернулся из Уитборо, но комиссар увидел, что его ожидает пространный отчет медэксперта. Прочитав его, он отметил себе главные моменты. Судмедэксперт сообщал, что, судя по внешнему виду и температуре тела, Комсток на момент осмотра – в 14.15 – был мертв от часа до двух. Следовательно, смерть наступила не позднее 13.15 («Много нам это дает!» – усмехнулся комиссар) и, вероятно, не ранее 12.15.

Судя по характеру раны, смерть была практически мгновенной. Причиной смерти явилось проникающее пулевое ранение в голову, пуля вошла через левый висок. Вокруг пулевого отверстия нет следов ожога или пороха.

Пуля вошла под небольшим углом. Иными словами, в черепе она была обнаружена чуть выше входного отверстия. Пулю извлекли, она оказалась малого калибра – насколько можно судить, 0,15 дюйма. Вследствие легкого сплющивания точный калибр определить невозможно. Однако у основания еще можно различить следы насечек.

Завернутая в папиросную бумагу и уложенная в таблеточницу пуля прилагалась к отчету. Развернув бумагу, комиссар внимательно рассмотрел ее. Наконечник сплющился, но основание сохраняло исходные размеры.

Вынув из кармана пистолет, комиссар вставил основание пули в дуло. Она подошла идеально.

Дорогой Джон Род!

Вы как никто умеете уловить намек! Завязка превосходна, со всеми узнаваемыми составляющими – за исключением нашего старого друга «тупого предмета», о котором мне следовало бы напомнить вам.

Тем не менее сам я нисколько не продвинулся, поскольку не представляю, какой должна быть развязка. Однако, как вы доказали, члены «Детективого клуба» всегда готовы прийти на выручку более слабым собратьям, поэтому я написал нашим друзьям, какова, по мнению их сыщиков, разгадка.

Кстати, мое прошлое письмо наводило на мысль, что заглавие придумал я, хотя на самом деле мне предложил его Артур Баркер, но автору, разумеется, не хочется воздавать должное издателю.

P.S. Я заметил, что допустил досадную оплошность. Случайно перепутал сыщиков. Я попросил у Дороти Л. Сэйерс точку зрения мистера Шерингема, а у Энтони Беркли – лорда Питера, воззвал к Хелен Симпсон о помощи миссис Брэдли и к Глэдис Митчелл – о содействии сэра Джона. Ну да не страшно, посмотрим, что получится.

Миссис Брэдли была идеальной гостьей. Даже родня мужа, эти обидчивые, неуживчивые и привередливые хозяева, вечно упрашивающие вас остаться, бывали разочарованы, когда миссис Брэдли отказывалась, и резвились вокруг нее, как спущенные с поводка щенки, когда она уделяла им недельку летом. Впрочем, подобное сравнение едва ли было применимо к величавым кульбитам леди Селины Лестрендж, которая весила пятнадцать стоунов и редко перемещалась далеко, если ее не брали на буксир, душевное же воздействие визитов миссис Брэдли оно описывало как нельзя лучше. В данном случае миссис Брэдли подбросили приманку как садоводческую, так и психологическую.

«Право же, Адела, дорогая, мне надо посоветоваться с тобой о Салли. Она в каком-то нездоровом состоянии: не хочет выезжать, тайком встречается с крайне неподходящим молодым человеком и, как обнаружилось, берет в Лондонской библиотеке жуткие медицинские книжки. Конечно, я туда написала и положила конец этому безобразию. Она очень скверно обращается с милым Диком Парадайном, ты знала его отца. Сама я никакого влияния на нее не имею, но, думаю, девчонка ценит твое мнение. Бордюры у нас восхитительные, трудно даже поверить, что со всеми этими налогами нам, наверное, придется отпустить нескольких садовников, и в будущем году тут все зарастет. Поэтому приезжай…» – писала дошедшая до крайности (весьма недалекой) леди Селина, на что миссис Брэдли деловито отвечала:

«Охотно посмотрю на твой сад и приеду, если удобно, в следующий понедельник. Салли надо чем-то занять себя, а не за кого-то выйти».

Результатом переписки стало прибытие миссис Брэдли к чаю под древним вязом на лужайке Лестренджей, где она, зорким черным глазом высматривая ос, выслушивала стоны невестки.

– …ужасно ведет себя со всеми, кроме того противного молодого человека, и на целый день запирается у себя в комнате. Это плохо, и если это то, чего я страшусь… уже то плохо, что Фердинанд во всех газетах.

– Не говоря уже обо мне, – добавила, сверкнув глазами, миссис Брэдли.

– Дорогая, уж я-то знаю, что сама ты славы не ищешь. Но все вокруг просто помешались на преступлениях! Я считаю, что Фердинанду следовало бы подыскать для защиты кого-нибудь респектабельного.

Матушка этого знаменитого адвоката по уголовным делам издала громкий клекот, который подхватил попугай леди Селины, вынесенный погреться на июньском солнышке.

– Ха, ха, ха! – пронзительно прокомментировал попугай. – Поцелуй-ка нас, дай-ка нам каплюшку пива! Чмок!

За этим высказыванием последовал новый клекот миссис Брэдли, и в окне второго этажа мелькнула чья-то фигура. Острый глаз миссис Брэдли сразу заметил ее, как и странную черточку над губами – точно тонкие черные усики. «Карандаш» – определила ее она, в то время как клекот решительно отказывался от новой чашечки чаю.

– Восхитительно, но я сыта. Сад у тебя божественный. Я просто обязана прогуляться.

– Пойти с тобой? – Взгляд леди Селины ласкал клубнику, которой она уже съела две тарелки.

– Даже не думай! – возразила миссис Брэдли. – Ей-богу, я же больше семи лет тебя знаю.

– Я полагала, это правило этикета применимо к ворошенью угля в камине.

– И к садам тоже, – заявила миссис Брэдли, которая отвергала показ садов, поскольку любила одинокие прогулки. Ее возражения подкрепил и попугай, закричавший с гостеприимной сердечностью:

– Дай ей продохнуть, дай нам каплюшку пива! Привет, привет, она моя милашка!

И с таким поощрением миссис Брэдли отправилась на экскурсию, держась так, чтобы ее было видно из окон второго этажа, останавливаясь и рассматривая клумбы с почти профессиональной дотошностью. Она добралась до той части сада, где рододендроны, чей пик уже миновал, но с ветками, гнущимися от тяжелых соцветий, складывались в непроницаемую ширму, заслонившую ее от дома, когда услышала голос:

– Что вы делаете, тетя Адела, вынюхиваете?

– Я обнюхиваю, Салли, если это невзрачное слово означает любоваться садом твоей матери. – Она окинула внимательным взглядом стоявшую перед ней юную фигурку. – А как насчет тебя?

– Мама просила вас со мной поговорить?

– Да, – кивнула миссис Брэдли, – но мне незачем и не придется.

– О! – Салли на мгновение растерялась.

– Когда я слышу, что молодая девушка запирается у себя в комнате, зарывается в медицинские книги и отвергает поклонника, то не делаю вывод, что она собирается кого-то убить. Я предполагаю, что она сочиняет детективный роман.

Салли изумленно посмотрела на нее, а потом произнесла ругательство, от которого миссис Брэдли с отвращением сморщила носик.

– Проклятие! А мне так не хотелось, чтобы мама узнала!

– Поэтому ты запираешься у себя, никуда не ходишь, грубишь и всячески выводишь ее из себя?

– Никуда не хожу! А куда тут ходить? Вы даже не представляете, как здесь скучно!

– Скучно, когда под самым носом у вас этот лорд Комсток?

– Да он просто старая жаба. Только и делает, что гадости говорит. Тедди Миллс мне сказал… – Она осеклась. – Ну и что? Это уже не важно. Тедди все равно уходит от старого хрыча. Но он признался, что порой ему хочется придушить Комстока. Он пользуется деньгами как дубинкой, а прессой как отравляющим газом.

– Цитата из твоей книги, надо полагать? – спросила миссис Брэдли. – Или от мистера Эдварда Миллса?