Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - Лоуни Эндрю - Страница 15

Эвелин была снисходительна к Гаю, ее любимчику, и он бессовестно манипулировал ею. От младшего брата он был далек – Найджел и Гай редко виделись. Хотя Найджел последовал за старшим братом из Локерс-Парк и Итона в Тринити, где изучал историю, они были очень разными. Найджел был талантливый музыкант, ведущим членом «Кембридж футлайтс», писал песни и музыку для спектаклей, а в 1933 и 1934 годах был музыкальным директором на итоговых смотрах. Кеннет Синклер-Лутит вспоминал, как легко и приятно Найджел играл на фортепиано и, определенно, имел талант композитора»[152].

«Гай был в высшей степени эрудированным человеком, а я нет. Думаю, это одна из причин, мешавшая нам сблизиться, – писал Найджел. – И еще он обладал острым социальным чутьем, которого не было у меня. Он выбирал друзей среди полезных людей… а учитывая его шарм, остроумие и высокий интеллект, никогда нельзя было точно знать, что у Гая истинное, а что – притворное»[153].

Ким Филби провел год после окончания Кембриджа, работая курьером для подпольной организации Австрийской коммунистической партии по рекомендации Мориса Добба. Там он познакомился с молодой коммунисткой, бывшей в разводе, Литци Фридман, и женился на ней. По возвращении из Вены в мае он попытался вступить в Коммунистическую партию Великобритании, но в ячейках с осторожностью относились к будущим членам из числа среднего класса, и ему сказали, что на это потребуется пять недель[154].

За чаем со знакомой Литци – Эдит Тюдор Харт, австрийской коммунисткой, бежавшей из Вены и владевшей фотостудией, специализирующейся на фотографиях детей, Филби выразил желание продолжить работу на партию. Филби не знал, что Эдит работала курьером и агентом советской разведки и дала о нем благоприятный отзыв[155].

Как правило, первому контакту с будущим агентом предшествовала тщательная проверка. Но советская разведка в Лондоне проводила другую политику. Вербовщики могли вступать в контакт с перспективными студентами без одобрения Москвы. И уже в следующем месяце в Реджентс-парке была устроена встреча Филби с Отто – советским разведчиком-нелегалом Арнольдом Дейчем. Он не был членом советской торговой делегации и не работал в посольстве, а прибыл в Лондон весной 1934 года, предположительно для научных исследований в области психологии в Лондонском университетском колледже.

Дейч, член Австрийской коммунистической партии с 1924 года, с отличием окончил Венский университет четырьмя годами позже и получил степень по химии, хотя также изучал физику, философию и психологию.

Дейч, красивый голубоглазый светловолосый молодой человек и отличный лингвист – он знал шесть языков: немецкий, французский, итальянский, голландский, русский и английский, – работал курьером для отдела международных связей Коминтерна в Румынии, Греции, Сирии и Палестине, после чего был завербован НКВД и стал нелегалом в Вене[156].

Советская разведка поручила Дейчу отыскивать блестящих молодых студентов из ведущих университетов Великобритании, которые, став временно бездействующими агентами, могут сделать хорошую карьеру во властных структурах. Он отлично справился с поставленной задачей, завербовав в 1934–1937 годах около двадцати агентов, большинство из которых остаются неизвестными до сегодняшнего дня[157].

На первой встрече с Дейчем, во время которой мужчины говорили по-немецки, Филби дал согласие работать на Советский Союз. Эта вербовка, как и все будущие вербовки, была операцией под фальшивым флагом, в результате которой агенты считали, что работают на международное коммунистическое движение, хотя Филби, вероятно, очень быстро стало ясно, что в его деятельность входит намного больше. Позже он писал: «Человек недолго раздумывает, получив предложение войти в элитную силу». Новый агент получил кличку Söhnchen – Сынок, и первым его заданием стало составление донесения о своем отце[158].

Ему было сказано не иметь ничего общего с Коммунистической партией Великобритании, что принесло ему моральное удовлетворение, учитывая ее реакцию на его просьбу о приеме. Также он должен был публично отречься от заигрываний с коммунистами и найти работу, которая может оказаться полезной. Учитывая его политическое прошлое, карьера на правительственной службе была для него маловероятной, и он, используя контакты отца, стал работать в респектабельном малотиражном новостном издании «Ревю оф Ревюз».

Дейч попросил Филби рекомендовать перспективных для вербовки людей из числа своих кембриджских и оксфордских контактов, являющихся членами университетских ячеек, но не вступивших в Коммунистическую партию Великобритании[159]. Первым в списке Филби значился Дональд Маклин, только что окончивший учебу с высшими баллами, отказавшийся от идеи учебы в аспирантуре и преподавания в России и готовившийся поступить на службу в Форин Офис. Этот высокий, красивый, умный и спортивный молодой человек – он играл в регби за колледж и являлся капитаном крикетной команды – был самым близким союзником Филби в CUSS.

На встрече с Филби в октябре Маклин согласился работать на русских и вскоре стал агентом. Игнатий Рейф, советский разведчик-нелегал в Лондоне по кличке Марр, доложил, что Сынок вошел в контакт со своим другом. Тот согласился работать и хотел войти в прямой контакт с резидентурой. Марр запросил разрешение. Маклин, отец которого недавно умер, получил агентурное прозвище Waise – Сирота[160].

Бёрджесс занимал последнее место в списке Маклина из семи человек. В октябре Рейф сообщил в Москву: «Бёрджесс – сын обеспеченных родителей. В течение двух лет был членом партии. Он умен, надежен (в идеологическом плане), но, по мнению Сынка, может быть поверхностным и несдержанным на язык»[161].

Филби, судя по всему, не был уверен, что кандидатура Гая является подходящей, и в своем списке поставил напротив фамилии Бёрджесса четыре вопросительных знака. «Бёрджесс, безусловно, идеологически сильный человек, но у него характер несносного ребенка»[162]. Но экстравагантность Бёрджесса была во многих отношениях его величайшей силой. Судя по записям НКВД, еще летом 1934 года, во время его визита в СССР, советский разведывательный офицер Александр Орлов посчитал его перспективным для вербовки. По сведениям советской разведки, наказания за гомосексуализм в Великобритании означают, что гомосексуалисты должны окружать свою жизнь тайной, по крайней мере частично, и формировать тесные группы, проникновение в которые может оказаться чрезвычайно полезным. В Москве решили, что знание Бёрджессом мира гомосексуалистов и его контакты могут сослужить хорошую службу. Так и получилось[163].

Позже Филби писал: «Бёрджесс – особый случай. …Я не слишком беспокоился из-за его благоразумия, поскольку чувство политической дисциплины не позволит ему лишнего. Его недостаток – умение привлекать к себе внимание. …Но мы размышляли без участия Бёрджесса. А пока мы обсуждали его кандидатуру, он сделал выводы и стал действовать. Он убедил себя в том, что Маклин и я не претерпели внезапного изменения взглядов, а значит, он исключен из чего-то тайного и волнующего. И он стал надоедать нам, а никто не умеет надоедать с большим эффектом, чем Бёрджесс. Он приставал к Маклину и приставал ко мне. …Получилось, что он мог оказаться опаснее вне системы, чем внутри ее. И было принято решение о его вербовке. Он был одним из немногих людей, силой ворвавшихся в советские спецслужбы»[164].