Страстные сказки средневековья Книга 1. (СИ) - Гаан Лилия Николаевна - Страница 13

От пани Марии молодые люди уже знали, что в доме остается всего лишь несколько человек прислуги, что все они спят в людской, и что доступ в спальни пани никем не охраняется, а кого было бояться Збирайде в собственном доме?

Поздней ночью молодые люди подъехали к дому. Принц с несколькими самыми доверенными людьми из личного окружения затаился на соседней улице. Но со своего места ему было хорошо видно, и как граф стукнул условным стуком в калитку, и как ему открыли.

Генрих знал, что ему на промозглой улице ждать придется долго, но его желание овладеть Стефанией было настолько велико, что от нетерпения он не чувствовал ни мокрого со снегом ветра, ни долго тянущихся минут.

И тут случилось нечто непредвиденное - из усадьбы послышался шум, крики, отзвуки скандала. На улицу высыпала вооруженная дворня, и недоумевающему и злому принцу из осторожности пришлось убраться восвояси, так и не дождавшись Ярослава.

Всю ночь Генрих ждал известий от приятеля, мечась в волнении по своим покоям. Одного за другим посылал он своих людей в дом приятеля, но тот почему-то не торопился. Встреча произошла уже после обеда, когда граф, наконец, соизволил появиться в Шпильберге. Генрих к тому времени весь извелся от нетерпения

- Что случилось этой ночью? - набросился он на Ярослава,- почему в доме оказалось так много народа?

Тот замялся, пряча глаза от пронизывающего взора принца, но потом все-таки неохотно признался:

- Оказывается, барон не смог пробраться через перевал в родные края, потому что в горах сейчас бушует ураган, и поздно вечером внезапно вернулся домой!

- И?

- Все были порядком вымотаны и свалились спать, вот пани Мария и подумала, что сможет меня впустить, и никто не проснется, но она ошиблась! Когда мы пробирались по коридору в её покои, навстречу нам вышел барон, собственной персоной! Пани пискнула и исчезла, а я оказался с ним один на один! - граф сдержанно перевел дыхание и быстро договорил,- что дальше было, с трудом поддается описанию! Убедить Збирайду в том, что я не хотел обесчестить его крестницу, оказалось невозможным, поэтому мне ничего не осталось, как предложить пани Стефании руку и сердце...

Произнеся последнюю фразу Ярослав замер, потому что Генрих не просто стал багровым от ярости, у него перекосило ненавистью лицо.

- Почему же ты не объяснил, что шел не к падчерице, а к мачехе?- наконец, отдышавшись, процедил он сквозь зубы.

Граф с наигранным недоумением посмотрел на принца.

- Жениться на вдове без гроша за душой, с ребенком и далеко не первой свежести? Нет уж, если и надевать на себя это ярмо, то только ради молодой и красивой. Неужели, Генрих, ты бы от меня потребовал такой жертвы?

Странный вопрос, конечно, потребовал бы! И тот и другой собеседник это знали, но одно дело думать, другое говорить. До такой степени, Генрих ещё не обнаглел.

- Значит, ты теперь жених юной Лукаши?- криво усмехнулся он.

Приятель, виновато улыбнувшись, смущенно пожал плечами.

- Я знаю, Генрих, как ты был ей увлечен, но, в конце концов, Стефания не единственная красивая девушка на свете, найдутся и другие, не менее привлекательные.

Они помолчали. Один с нарастающим ледяным гневом, другой, с вполне оправданной опаской.

- Когда же свадьба?- мрачно поинтересовался Генрих.

- Этот вопрос будет решать маркграфиня, ведь Стефка сейчас состоит в её свите. Сегодня вечером Збирайда встретится с государыней по этому вопросу.

Генрих согласно кивнул головой, и перевел разговор на другое. Если бы Ярослав не был так взволнован и счастлив одновременно, что может прекратить так надоевшие ухаживания за пани Марией и, наконец, приблизиться к любимой девушке, то может, и заподозрил в этой сдержанности недоброе. Но этого не произошло, и граф искренне посчитал, что все его неприятности теперь позади, а принц немного подуется, да смирится с неизбежным. Он бы понял, как ошибается, если бы услышал разговор Генриха с матерью.

- Сегодня Збирайда будет просить вашего разрешения на венчание его крестницы с графом Палацким,- мрачно осведомил принц маркграфиню,- он бы её выдал замуж хоть завтра, но я вас прошу оттянуть это событие, насколько возможно!

Женщина изумленно вздернула брови.

- Что же я ему скажу?

- Скоро Великий пост - осталась неделя! Поясните Збирайде, что это время больше подходит для молитв, чем для свадеб!

- Хорошо,- недоуменно пожала плечами маркграфиня,- только, что это тебе даст? Они все равно поженятся!

Она видела, как расстроен сын из-за смазливой деревенской девчонки, и полагала, что его увлечение блажь, но не посчитала нужным отказывать единственному сыну в такой безделице. Вот только, какой в этом был прок?

- Не знаю,- тихо и задумчиво ответил принц,- пока не знаю... Но я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы сорвать эту свадьбу! Не допущу, чтобы меня обманывали безнаказанно!

- Почему ты считаешь, что тебя обманули? И вообще, что случилось?

- Ничего особенного, но я подозреваю, что из вашего сына сделали болвана! И обязательно узнаю, каким образом граф Ярек получил руку пани Стефании, - недобро усмехнувшись, пообещал он матери.

Отсрочка венчания расстроила и Збирайду и графа. Инстинктивно они чувствовали нависшую опасность, и поэтому хотели как можно быстрее осуществить задуманное, но ответ маркграфини не допускал двух толкований, и настаивать на своем было, по меньшей мере, неразумно.

Но пока жених и отец размышляли о том, какие ещё козни ждут обрученных от завистливого принца, не было на целом свете человека счастливее, чем Стефка.

Когда она узнала, что Ярослав сделал ей предложение, то от восторга покрыла поцелуями и крестного, и Хеленку, и вообще прыгала и танцевала, забыв обо всем, и уж тем более о мрачно наблюдающей за её ликованием пани Марии.

Зато вечером того же дня, когда принц увидел её радостное лицо, сияющие от восторга и любви глаза, обращенные на тот час прилипшего к невесте графа, то у него помутилось в голове от ревности. Теперь, когда их любовь была признана, и состоялось обручение, влюбленные не скрывали своих чувств. Они о чем-то своем ворковали друг с другом, и от жениха и невесты, как будто лучами исходило безмятежное и радостное чувство искреннего счастья.

- Генрих,- не выдержала мать,- посмотри, какая красивая и счастливая пара. На них так и хочется любоваться, не отрывая глаз. Пожалей ты их!

Но, произнеся эту фразу, она глянула на сына, и слова застряли у неё в горле, таким бешенством было искажено его потемневшее лицо.

- Любуйтесь, матушка,- тихо проговорил он,- как люди любуются на облако. Миг, и его уже нет!

Даже о намечавшейся подлости и то, при желании, можно сказать поэтично.

Сам Генрих был в состоянии такой всепоглощающий ненависти, что смотреть на жениха и невесту не мог - он просто боялся не сдержаться. Зато его тяжелый взор привлекла другая фигура неподалеку. И не нужно было быть особым знатоком человеческих душ, чтобы понять, пани Мария находится в жутком состоянии. Она была бледна, с черными тенями под глазами, и едва держала себя в руках.

Применив несколько нехитрых приемов, принцу удалось поговорить с интересующей дамой наедине.

- Надо же,- позволил он себе удивиться,- я предполагал, что в вашем доме быть скоро свадьбе, но не вашей падчерицы, а вас, пани. Мне казалось, что граф Ярек увлечен вами, и вдруг узнаю, что он обручен с пани Стефанией!

Этими словами Генрих коснулся открытой раны. Из глаз пани Марии заструились слезы отчаяния.

- Это все Збирайда!- всхлипнула она.

- Но разве у вас с графом уже не дошло дело до свиданий? Он со мной, как с преданным другом делился мечтами о назначенной в ту ночь встрече! - лицемерно вздохнул принц.

- Уж не знаю, как пан Ирджих прознал о готовящемся свидании, - яростно воскликнула женщина в ответ,- но только все было заранее подстроено. Я расспрашивала кое-кого из его людей, так мне рассказывали, что Збирайда и не собирался домой, просто выехал за город, постоял там немного, а потом вернулся, придумав эту бурю. Так ему хотелось поймать графа Ярека в ловушку и женить на своей Стефке. А Палацкий промолчал о правде, чтобы не опозорить меня в глазах людей!