Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 13

— Значит, надо позвать кого-нибудь, — безэмоционально проговорил Ламберто.

— Ты рехнулся, да? — Йоланда попыталась взять себя в руки. И ей это удалось. Первое, что она сделала, — заперла дверь изнутри на ключ.

— Зачем ты закрыла дверь?

— Чтобы никто не вошёл. Никто не должен знать, что случилось.

— И как же мы это скроем? Что ты предлагаешь? Зарыть труп в саду? Или выкинуть в окно, чтобы все подумали, что он сам вывалился? — в голосе Ламберто звучали издевательские нотки. — Я его убил. Я воткнул ему в грудь кинжал.

— Ты защищал меня. И кинжал первым вытащил он, а не ты.

— И что? Кому это интересно? Его убил я. Чёрт возьми, превосходное завершение вечера! — Ламберто, начиная приходить в себя, бросил окровавленный кинжал на пол. — Лучше бы мне ещё полтора года назад отрубили голову.

— Тогда бы мы не познакомились.

— Теперь я всё равно останусь без головы. Годом раньше, годом позже...

— Нет.

— Глупо отрицать очевидное. Так и будет. Прости меня, Йоланда.

— Я сказала — нет! — голубые глаза девушки сверкнули. Она подошла к Ламберто, взяла его за руки. — Я знаю, что делать.

— Что же?

— Очень просто: мы всем скажем, что это я убила виконта де Фьабле.

— Ты сумасшедшая? — спросил Ламберто таким тоном, будто и правда сомневался в нормальном состоянии головы своей возлюбленной.

— Нет, ты послушай. Я всем скажу, что он ко мне приставал. Это же правда. Он чуть меня... меня... он хотел надо мной надругаться. Ты же сам видел. Он был пьян. Я скажу, что он вытащил кинжал и стал мне угрожать, а я вырвала у него кинжал и пырнула его. Я оборонялась. Мне поверят. И мне ничего не будет. Ну, может быть, посадят в башню на несколько месяцев. Или под домашний арест. Но я беременна. Мне ничего не будет! Отец поможет. И твой отец. Ты его попросишь, и он тоже что-нибудь сделает, чтобы меня оправдали.

— Я не согласен! — запротестовал Ламберто. — Его убил я! Я должен за это ответить. Да я и не смогу так врать. Я не смогу сказать, что это ты его убила.

— А не надо ничего говорить. Кто-нибудь видел, как ты сюда входил?

Ламберто задумался, потом отрицательно мотнул головой.

— Прекрасно! Значит, тебя вообще здесь не было. Ламберто, пожалуйста, поверь мне. Для тебя это второе убийство, а я не хочу тебя потерять, не хочу... Если тебя казнят, я тоже умру. Пожалуйста, любимый, сделай, как я прошу.

— Ну... хорошо. Но... я...

Видя, что Ламберто колеблется, Йоланда продолжила:

— Вот и отлично! Тогда делаем так: ты сейчас поднимаешься наверх, переодеваешься и спускаешься обратно в зал по центральной лестнице. Так, чтобы все это видели. Если тебя спросят, ты скажешь, что был наверху, потому что залил рубашку вином. Побудешь минут пятнадцать на балу. Поговори с кем-нибудь, потанцуй. Надо, чтобы все видели, что с тобой всё в порядке. Потом захвати с собой кого-нибудь, например, отца, и веди сюда, в соседнюю комнату. Заведи разговор, скажи, что хочешь осмотреть дом, придумай что-нибудь. Потом я начну кричать и вы придёте сюда вдвоём. И я скажу, что его убила. Это и будет твоё алиби.

— Бред какой-то... — промямлил Ламберто потрясённо.

— Это не бред, это единственный выход.

— Даже если и так, я не смогу так врать. По-моему, это бессмыслица.

— Нет, сможешь! Я в тебя верю! Я тебя люблю, я знаю, что ты не хотел его убивать. Я знаю, что ты хотел защитить меня. Прошу тебя, Ламберто, мы теряем время. Иди наверх.

Ламберто подчинился и, проведя холодными губами по губам Йоланды, оставил её в одиночестве.

Йоланда взяла окровавленный кинжал, вытерла рукоятку платьем. Затем крепко сжала её. Расшнуровала корсет чуть больше, чем уже было. Дёрнула подол платья, отрывая от него клок. И стала ждать. Ей было очень страшно находиться наедине с трупом, но она уговаривала себя, что всё делает правильно — это ради Ламберто. Она не может допустить, чтобы он попал в беду.

Ламберто поднялся наверх незамеченным. Ноги его не слушались, и он удивлялся сам себе: как это он умудряется всё ещё стоять прямо и не падает? Он закрылся в гостевой спальне, в которой обитал с момента своего приезда. Снял фрак и белую сорочку, перепачканную кровью виконта. Открыл шкаф, достал другую сорочку — точно такую же. Умылся и десять минут спустя, стараясь сохранить на лице безмятежное выражение, уже стоял на парадной лестнице.

Бал продолжался. За столом было фактически пусто — лишь трое обжор всё работали челюстями. Некоторые мужчины опьянели так, что спали прямо на канапе и креслах. Женщины обмахивались веерами, перемывая кости всей округе. Некоторые танцевали, некоторые разбрелись по дому, другие гуляли в саду. Клариса Манли пела забавную песенку о поваре и поварёнке, что не умели готовить бекон, на пару с нескладным мужчиной в оливковом фраке, который аккомпанировал ей на фортепиано. Роксаны и Бласа видно не было. Герцог Лусиано активно что-то обсуждал с бароном Риверо, лицо которого от количества выпитого стало похоже на большой красный томат.

Ламберто принялся расхаживать туда и обратно, мозоля всем глаза. Он объяснял, что ему ужасно наскучило на балу, поэтому он ходил дышать воздухом в сад, а потом поднялся в комнату, дабы слегка передохнуть. Врал он убедительно, так что даже отец его ничего не заподозрил.

— Похоже, вы действительно устали, маркиз? — обратился к Ламберто Эстебан.

— О, да.

— Если честно, я тоже. Не представляю, как можно в таком количестве пить и разговаривать о войне, — Эстебан покосился на барона Риверо, опустошающего стакан за стаканом. — У этого барона глотка безразмерная. Вы даже не представляете, маркиз, сколько он выпил. И ведь не пьянеет, только краснеет.

— Предлагаю пойти прогуляться по дому, — сказал Ламберто будничным тоном. — Вы обещали мне экскурсию ещё утром.

— Тогда пойдёмте.

Эстебан и Ламберто удалились под всеобщий взрыв хохота: одна из девиц во время танца зацепилась причёской за парик своего кавалера, и теперь они никак не могли распутаться.

Йоланда уже потеряла счёт времени, когда, наконец, услышала за дверью шаги, а потом и голос Ламберто. Хлопнула дверь в соседнее помещение. Ну вот и всё. Йоланда зажмурилась, досчитала до двухсот, взяла кинжал в руку и, стараясь унять сердцебиение, уселась на коленях на пол рядом с мёртвым Рубеном. Раз. Два. Три...

Левое крыло дома разрезал крик. Минуту спустя дверь распахнулась. На пороге выросли Эстебан и бледный как стенка Ламберто. У первого буквально отпала челюсть при виде шокирующей картины.

— Что... что это? Что тут случилось?

— Я убила виконта де Фьабле, — просто сказала Йоланда.

— Как это? Почему? — изумление Эстебана всё возрастало.

— Он... он... на меня напал... Он хотел надо мной надругаться... Он угрожал мне кинжалом, я защищалась и случайно его убила.

— Надо кого-нибудь позвать, — Эстебан сглотнул. — Маркиз, вы побудете здесь? Успокойте сеньориту. Я сейчас.

— Да.

— Ну ничего себе! Вот это скандал... — и Эстебан метнулся прочь.

Когда они остались одни, Йоланда взглянула на Ламберто. Тот рассматривал свои ботинки.

— Всё прошло удачно? — спросила она.

— Угу. Даже не думал, что смогу так притворяться. Не надо было этого делать... Это неправильно. Ты не должна за меня отвечать.

— Нет, любимый, мы всё сделали правильно.

Раздались голоса и топот бегущих ног. Мгновение, и в кабинет ввалились Альсидес, Эстебан, Лусиано и красный как рак барон Риверо.

— Что произошло? — вполголоса спросил герцог, косясь на бледно-зелёного маркиза. — Надеюсь, это не ваших рук дело?

— Нет, ваша Светлость, это я его убила, — холодно произнесла Йоланда. Барон Риверо трагически взглянул на неё.

— Дочка, что вы говорите?

— Простите меня, отец. Этот человек на меня напал. Я защищалась. Он был пьян. Он угрожал мне кинжалом. У меня не было выхода. Я не хотела убивать, это вышло случайно.

— Ты что, девочка, из ума выжила? — взревел Альсидес. — Неслыханно! Убийство сына моего моего лучшего друга! В моём доме! Какой позор на мою голову!