Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 2

Мужчина обсыпал гостью порошком с ног до головы. Кожа её подёрнулась зелёным, и девушка открыла глаза. Вся обстановка в доме мгновенно исчезла. Остались только печь в углу, просевшая софа и старый сучковатый стол, вокруг которого сгрудились деревянные лавки. На соломе потягивалась исхудалая чёрная кошка.

— Где я? — девушка внимательно разглядывала старика.

— В моём доме, — прошамкал тот скрипучим голосом. — Оставайся, чего уж теперича, ночь на дворе. Но завтра утром те придётся рассказать, кто ты такая и какого лешего ты притащилась в мою лачугу. Ты есть небось хочешь?

Гостья молча кивнула. Старик пошарил в печи, извлёк оттуда пригоревший котелок с чем-то съестным.

— На вот, поешь.

Он поставил котелок на стол, положил рядом ложку и краюшку хлеба. Девушка робко села на лавку.

— Лопай, а потом ложись спать. А я пойду посплю тож, — сказал старик, удаляясь в другую комнату, отгороженную ширмой с огромными кривыми заплатами.

Открыв котелок, девушка чуть не вскрикнула — из него пошёл синий пар и тут же стол заполонили вкусности. Здесь были и цыплячьи ножки, и вяленая рыба, и ростбиф, и ванильный кекс, и хрустальные графины с клубничным и ежевичным соком, и огромные спелые яблоки, у которых у всех, как на подбор, один бочок был красный, а другой жёлтый. Девушка некоторое время смотрела на яства, но голод пересилил страх, и она взялась за еду.

В смежной комнате раздался шорох. Старик выругался.

— Вот дьявол, посох то забыл, — ворча он появился из-за ширмы. Ни на девушку, ни на волшебный стол он не обратил внимания. Дотащился до угла и взял сучковатую палку, с виду ничем не примечательную. Кряхтя и сопя, опираясь на палку и хромая на обе ноги, старик пошёл обратно, хотя минуту назад легко передвигался безо всякой палки. Девушка провожала его взглядом, пока он не скрылся в недрах комнаты.

Комментарий к ЧАСТЬ I. Глава 1. Заколдованный дом ------------------------------

[1] Эстансия (асьенда, фазенда) — крупное частное поместье в Испании и Латинской Америке, к которому прикреплены батраки (пеоны) — номинально свободные, но вынужденные работать на владельца асьенды и полностью от него зависящие. В Аргентине, Чили и Уругвае аналогичные поместья называют эстансиями, в Бразилии — фазендами. В литературе иногда встречается форма «гасиенда».

====== Глава 2. Наследство старого колдуна ======

Дни тянулись за днями и, с тех пор, как в заколдованном доме поселилась гостья, которую, как выяснилось, звали Йоланда, минуло одиннадцать месяцев.

Йоланда рассказала колдуну о себе лишь пару слов: что она из богатой семьи, и что её преследовали и пытались убить, сбросив с моста в реку. Впрочем, старик особо и не расспрашивал. Девушка уверяла: она не бродяжка и не преступница, и ему этого было достаточно. Сердце у колдуна Брухо, несмотря на его хмурый, неприветливый вид, оказалось добрым. Он позволил беглянке остаться и даже не удивился, когда семь месяцев спустя Йоланда родила мальчика, дав ему редкое имя Данте.

Поначалу, волшебство в доме восхищало и одновременно пугало девушку. Но позже она привыкла к нему и больше не вздрагивала, когда из дивана нежданно выскакивали летучие мыши, а камин (от возмущения, что в него положили слишком мало угля) превращался в ящерицу и убегал в неизвестном направлении.

Качая колыбельку, Йоланда вполголоса напевала что-то нежное. Её огненные волосы кольцами спускались по спине, а голубые глаза ласково смотрели на мерно спящего ребёнка. Со стороны могло показаться, что в колыбели лежит не младенец, а фарфоровая кукла. Редкая для субтропической местности белая кожа младенца, контрастирующая с иссиня-чёрными волосами и ярко-синими, как сапфиры, глазами, делали его похожим на некое иноземное существо. Йоланда и сама не знала, радоваться ли, что у неё родился такой ребёнок, или огорчаться. Ясно было одно: если мальчишка когда-нибудь появится на улице, навряд-ли он пройдёт по ней незамеченным. Брухо, со свойственной ему прямолинейностью, утверждал: этого ребёнка ждёт участь либо изгоя, либо идола. Йоланда злилась на старика за такие речи. В конце концов, мальчик ещё маленький, чтобы пророчить ему тяжкую судьбу.

Но в последнее время Йоланда заметила: с Брухо происходит что-то странное. Он стал нервный, раздражительный, иногда без причины мог не разговаривать с ней целыми днями. Девушка не понимала, что же она сделала не так, пока в один прекрасный день старик, придя домой, не швырнул на стол пергаментный конверт с уже вскрытой сургучной печатью. Ясный взгляд Йоланды упал на конверт и она вздрогнула, точно ужаленная.

— Что это?

— Как бишь его... уведомление о завтрашнем сносе моего дома, во! — сообщил старик.

— Сносе дома? Но почему? Зачем они хотят снести дом?

— А он, видите ли, им как бельмо на глазу. Он, видите ли, портит внешний вид и репутацию города, — Брухо помахал кулаком. — Этот, их прихвостень, графский секретарь, как-то даже ж приходил сюды. Не побоялси, что его тута призраки утащют. Предлагал деньжищи во-о-от такие, — дед развёл руки в стороны, точно обхватывая огромный мешок с деньгами. — Да ничего у них не выйдет. НИ-ЧЕ-ГО! Запомни, девочка. Дом-то заколдованный. Кто попытается его сравнять с землёй, сам туды и угодúт. Знаешь, чего с ним стало-то?

— С кем?

— С тем, что приходил. Помер. Попал под лошадь. Прям со всеми своими деньжонками. Как вышел отсюдова, так и угодил под лошадиные копыта. Деньжищи то графские тоды по всей улице разлетелись. Во был праздник народу! — зловеще хохоча, дед вытер руки, испачканные сургучом, об бороду. — Я сюды никого не пущу, так и знай. Встану на пороге и не пущу. И ежели хотят сносить дом, пущай сносют вместе со мной. Вот так вот! — пыхтя и кряхтя, старик покинул комнату.

Дрожащими руками схватила Йоланда конверт, провела пальцами по вычурной надписи с адресом. Поверх неё стоял золотой герб Его Сиятельства Графа Альсидеса Альтанеро.

— А если... если они узнали? Если это из-за меня хотят снести дом этого бедняги? Ох, боже мой, нужно было бежать из города! Может быть, ещё не поздно, да, ещё не поздно, мне нужно бежать отсюда!

Йоланда ринулась к себе. Данте спокойно посапывал в колыбельке, засунув в рот большой пальчик. Девушка вынула из дубового шкафа мешок и начала запихивать в него вещи: пелёнки Данте, гребень, несколько платьев...

Когда узелок был собран, она связала его концы верёвкой и затолкала под кровать. Она уйдёт ночью. Так будет лучше.

Ужин прошёл в напряжённом молчании. На сей раз котелок наколдовал жаренного поросёнка, гроздья винограда, румяные булочки с джемом, клубничный сок и сметанный торт с кусочками мармелада. Брухо угрюмо расковыривал на тарелке кусок поросёнка. Йоланда, дабы не выдать свою нервозность, помалкивала, будто воды в рот набрала.

В десять часов старик уковылял спать, а Йоланда всё не решалась на побег. Убрав со стола, она взялась наворачивать круги по гостиной.

— Если хочешь уйти, иди сейчас, — раздался низкий голос.

— ЧТО?! — девушка обернулась, силясь найти источник звуков. Но в комнате никого не было, кроме неё самой да ещё чёрной кошки в кресле.

— Это ты сейчас со мной разговаривала? — спросила Йоланда кошку.

— Я, — не стала отпираться кошка.

И хотя Йоланда старалась уже ничему не удивляться, в этот раз не удивиться она не смогла. Кошка смотрела на неё не мигая, и глаза её, ярко-жёлтые, точно лимоны, зловеще поблёскивали.

— Ты настоящая кошка или галлюцинация? — спросила девушка шёпотом.

— Я кошка, — отозвалась кошка. — Волшебная.

— Значит, ты умеешь разговаривать?

— Совершенно верно!

— А почему ты раньше не разговаривала со мной?

— Не было повода.

— А откуда ты знаешь, что я хочу уйти?

— Ну, я всё-таки волшебная кошка. Я вижу вещи, которые не замечают люди, — кошка улыбнулась во весь рот.

— Почему ты думаешь, что я должна уйти именно сейчас? Я хотела подождать пару часов, пока старик не уснёт.

— Наверное, потому что мы, кошки, волшебные или не очень, всегда чувствуем опасность.